Журналисты KP.RU Владимир Ворсобин и Иван Макеев едут автостопом от Калининграда до Владивостока. Они выехали 4 ноября, чтобы через бесконечные разговоры с простыми людьми, случайные встречи и сотни километров дорог увидеть, чем живет и дышит настоящая, нетелевизонная Россия. Предыдущие репортажи
КАК С НАМИ СВЯЗАТЬСЯ
Наш телефон - 89037993422. Все мессенджеры включены «на прием». Ждем от вас темы репортажей, рассказы о жизни родного города. А если вы водитель - будем рады, если вам с нами по пути!
О том, где мы сейчас - читайте в трансляции. Здесь же - наш маршрут на карте.
СМОТРЯЩИЙ В НЕБО ДА ДОЙДЕТ
Избавьтесь от иллюзий. И вы пойдете так же легко, свободно, радостно, пиная шишки и любуясь красно-синим переливом туч, как я.
Планы в России - ерунда. Особенно надежды. Их сломает первый же день. В России надо расслабиться и довериться Богу.
Идем, к примеру, мы сегодня через лес, по стерильной дороге. Единственный населенный пункт, до которого часов шесть пути, - поселок с невозможным именем Будогощь.
Что от тебя зависит? Ничего. Дал тебе Бог направление. Будогощь. Дал крест. Так иди вперед, припевая.
Помню, во время Великорецкого крестного хода оказалось - неделя пути под силу лишь тем, кто не смотрит под ноги, а блаженно таращится в небо. А у нас вверху сосны, нудный дождик, нахлобученное прямо на сосны небо и щедро разлитая тишина.
Рядом, правда, опять ворчит Ваня Макеев... Что надо быстрее дойти до Владивостока, что в Москве семья, дети, скоро Новый год. Не понимает... Думаю, ближе к Уралу расслабится, растворится.
КОД ЖИРИНОВСКОГО
Перебираю в памяти наших добрых водителей - калининградских, псковских, новгородских. И чувствую - чего-то не хватает. И спотыкаюсь...
О господи.
Никто из двадцати трех водителей (кроме, пожалуй, одного), подвозивших нас, не упоминал власть. Ни по имени, ни по должности, ни по матери, ни в хорошем смысле, ни в плохом.
Русский человек рационален. У него каждый рубль расписан, поделен между женой, сыном, старенькой мамой и заначкой «на мотоцикл». Он не доверяет никому, только себе. Это тысячелетняя генетика.
Даже фамилию собственного губернатора русский человек вспоминает натужно.
И когда уже я, мысленно крестясь, все-таки затаскивал русского в политические разговоры, обнаруживалось: об экономике - есть мнение, о международных отношениях - еще какое. О своей власти - скучно становится... И только о Жириновском скажет с улыбкой: прикольный был мужик! (Похоже, Вольфович расшифровал-таки народ, но унес код с собой в могилу.)
Калининградский водитель коммунального грузовика даже меня спросил:
- А когда мы зависели от местной власти? Вот так, чтоб власть хорошая - и живем хорошо, плохая - и нам плохо. Нет такого.
БЛИЗКИЙ КРУГ - МОЯ СТРАНА
И уже здесь, под Новгородом, когда я, продолжая «водительский» спор, сгоряча упрекнул народ в равнодушии: мол, выходит, мы все чертовы индивидуалисты, нам плевать на общественное, каждый сам за себя, водитель «Волги», педагог техникума Виктор Михайлович, выдвинул свою версию.
- Может, это и есть главная черта русского человека? - предположил он. - В экстремальной ситуации он окукливается и старается не контактировать с внешним миром. Случись какое лихолетье, он запасается продуктами и уходит в себя - хуторской метод выживания. Мир у бедного, закредитованного человека съеживается до семьи, детей и самых близких. Близкий круг - и есть его настоящая страна.
Но при этом власть верховная не просто не оспаривается. Она как данность.
А если кто-то даже и подумает вдруг, то ему тут же прилетит возмущенное - это ж опять революции, перестройки, бардак? Тебе нужна вся эта х...? И разговор заканчивается.
На то он и закон русский. Просто верить.
Так и живет народ.
«ПРЯТАТЬСЯ НЕ БУДУ»
- Разве не говорят люди о боях на Украине? О мобилизации? - конечно, спросите вы.
Удивитесь. Ничего.
Полторы недели я слушал народ. Не торопился. Долго пытался выяснить: не ошибаюсь ли?
Представьте. Едем. Говорим за 3 - 4 часа пути обо всем. Семья, дети, женщины, НЛО, анекдоты, работа, о местном дураке мэре, опять о работе...
Десять водителей позади. Пятнадцать.
Не говорят люди об Украине! Лишь единицы нечаянно тронут тему и застынут. «Быстрее бы это закончилось», - и уходят в себя.
И только в Новгороде водитель сам начал разговор.
- До чего же, - говорит, - мы все разные! Сестра моя готова сама пойти на фронт. Она медработник - такие там нужны. А одноклассник, наоборот, ругает власть на чем свет стоит. Мой старый дворовый друг пошел добровольцем. 52 года, с переломанным позвоночником. У него в спине скоба стоит.
Его военкомат раз завернул, два... На третий взял. Представляешь, упросил взять!
- У жены родственник недавно из Донбасса вернулся. Артиллерист, - рассказывал в Чудове охранник, с которым мы убивали тифозный дождливый вечер. - Я к нему: «Как? Что?» А он спокойненько так: «Нормально. Воюем. Сейчас квартиру оформлю (с документами какая-то возня) и назад, на фронт, поеду». Говорит: если бы не начали операцию, «укры» ворвались бы в Донбасс, мол, деваться некуда. Воевать надо...
- И вот что меня удивило, - охранник задумывается. - Его деловитость и спокойствие. Он собрался назад, на фронт, как на работу... С другой стороны, я получаю 25 тысяч, а там... Чего не поехать?
При слове «мобилизация» мужики не то что нервничают. А как-то быстро говорят: «Прятаться не буду». Словно это пароль.
Словно, если они скажут другое, возникнет подозрение - не трус ли? А для жителей маленьких городков и деревень пока еще важно, что соседи скажут...
ЛУЧ СВЕТА
Из дорожной релаксации меня вывел радостный рев Вани Макеева.
- Ты слышишь? - восторженно кричал он, напоминая Робинзона, увидевшего вдалеке дымок парохода.
Тьму где-то там, вдалеке, щупали фары.
И это был уже не автостоп - битва за выживание. Оттаскиваю Ваню с центра дороги. Он был готов на нее лечь.
- Давай, - говорю, - сделаем вид, что у водителя есть выбор.
На нас ехал грузовик с белорусскими номерами.
Ну, не подведите, братья-сябры...
Все части. Продолжение следует...
