Матушка моя, пережившая войну, голод, побывавшая в целинной холодной степи долго не могла расстаться с огромным огородом и животиной. Отец покинул нас рано, и огород и скотина помогли поднять на ноги оставшееся без кормильца потомство. Старшие дети повзрослели и их разметало по всей большой стране. Так получилось, что с матушкой остался только я, и уже будучи студентом, уговорил её наконец продать корову, и если ей так уж надо, то приобрести себе козу. Так у нас в сарайке появилась коза по кличке Манюня.
Я предполагаю, что бывшая хозяйка выдохнула, когда избавилась от этой вредной скотинки. Козе, когда она появилась у нас, было года два. И эти два года, эта бестия, видимо проводила в боях за первенство в козьем стаде. Оба рога у козы были сломаны, один на половину, от второго был отломан кончик, отчего Манюня имела залихватский боевой вид.
Удивительно, но матушка нашла к этой бестии какой-то свой женский подход и Манюня души в ней не чаяла. Ходила за матушкой по пятам, требовала, что бы её чесали. Особенно она любила подставлять под матушкины руки брыли, и когда их чесали, Манюня закатывала глазки, испытывая при этом, наверное, невероятное блаженство. При всей своей боевитости, коза была хорошая, дойная, давала до двух литров молока, которое матушка легко из неё выдаивала.
К моему великому несчастью, родительница с возрастом очень полюбила путешествовать, т.е. посещать с длительными визитами своих уехавших детей. И гостила она у них не дни, а недели, иногда и месяцы. В это время все домашнее хозяйство ложилось на мои плечи. Я уже был привыкшим к таким делам, оставался один с коровой и телятами, доил и кормил их. Поэтому думал и с козой справлюсь. А Манюня так совсем не думала. У козы на этот счет были совсем другие планы.
Матушка уехала вечером. Утром, я не ожидая подвоха покормил эту животинку, ну я и раньше это делал. Манюня спокойно употребила свою утреннюю трапезу и очень удивилась, когда я стал пристраиваться к её молочному месту, что бы подергать её за сиськи. В глазах козы четко читался немой упрек: «Что это ты себе позволяешь, такой интимный процесс я тебе позволить не могу. Где это моя хозяйка». Коза взблеяла, вздыбилась на задние копыта, умудрившись при этом лягнуть кастрюльку, и пошла на меня в атаку. Мне срочно пришлось ретироваться. Одевшись в бушлат, взяв крепкую веревку я привязал эту бестию за рога к столбу, ноги смотал и только так, смог сдоить немного молока, умаявшись, как будто я делал какую-то сверхтяжелую работу.
Если бы я знал, во что это выльется, ни за что бы не согласился остаться в этот раз на хозяйстве. Коза затаила на меня лютую обиду, за то что я посмел покуситься на святое, на её вымя. Бестия готовила план мести. Отнеся выдоенные милилитры молока в дом, я вернулся, чтобы выпустить Манюню на выпас, в козье стадо. Рогатая бестия затаилась в углу сарая, не желая выходить. Я её и звал, и манил кусочком хлебушка, и морковкой, и капустой. Коза не реагировала. Разозлившись, я зашел в сарайку и стеганул животинку по хребтине. В глазах рогатого монстра сверкнул дьвольский огонь, переднее копыто заелозило по доскам пола. Я почувствовал не ладное и начал пятиться к выходу. Весь вид козы говорил: «Меня! Предводительницу всего козьего стада бить хворостиной! Меня, сразившую в битвах множество врагов и поломавшую при этом любимые рога, так унизить».
Так быстро я никогда не бегал. Я не оглядываясь выкатился на улицу слыша топот и сопение за спиной. Пролетев самолетом мимо удивленных теток пригнавших своих козочек к месту сбора козьего стада, добрался до леса и буквально взлетел на ствол ближайшей сосны. Моя полурогая преследовательница походила кругами вокруг дерева и потом полная своего козьего достоинства, оглядываясь по пути, не спускаюсь ли я, удалилась к стаду. Дождавшись, когда рогатое стадо, возглавляемое этим дьяволом, удалилось, убедившись в собственной безопасности, я слез с дерева, и побрел домой.
Со страхом я ждал вечера, дьявол с рогами бродил где-то по лесу и лелеял планы мести. Но к моему величайшему удивлению, вечером сытая и довольная Манюня, добровольно зашла в сарайку, даже подставила для почесу брыли и потом спокойно дала себя выдоить. Я ликовал. Думал, что наступил мир и Манюня меня простила. Наивный.
Утром открыв дверь в сарайку я едва увернулся от удара рогами, бестия выбила у меня из рук ведерко с утренней козьей трапезой. В глазах козы опять горел дьявольский огонь.
Я решил не испытывать судьбу и пошел к соседке, попросив её попробовать найти с козой общий язык. И правда, тетя Наташа подоила Манюню без проблем. Мы договорились, что если нужно будет, то я буду к ней обращаться. Коза же, опять затаила обиду, что её опять доила не любимая хозяйка. На выпас Манюня в этот раз вышла добровольно с высоко поднятой головой. Она остановилась не далеко от соседских ворот, щипая травку. Я совсем ничего не подозревая, так же остановился, поджидая когда тетя Наташа выпустит свою козу, чтобы отогнать обеих наших коз на пастбище. И вот соседка выгнала свою козу и остановилась у ворот провожая нас. Все произошло мгновенно. Я даже среагировать не успел. Бестия подпрыгнула и со всего маху поддала соседке по мягкому месту. Тетя Наташа завалилась во двор, калитка за ней захлопнулась. Я схватил попавшуюся под руку палку и шарахнул козе по рогам. Бестия помотала головой, глаза её налились кровью. Дьявол дьяволом, с рогами и копытами. В глазах опять читалось: «Опять? Меня? Палкой? По рогам?»
Я понял что дела мои совсем плохи и быстро ретировался во двор, захлопнув за собой калитку, и для надежности подперев её спиной. От удара я наверное потерял сознание. Очнулся в метрах пяти от калитки, лежа посреди двора, и не понимая, что такое произошло. Калитка была распахнута настежь, в ней стояла Манюня, полная достоинства. Если бы у Манюни были руки, то она уперла бы их в бока. Всем своим видом коза говорила: «Ну что получил, вот так вот, не смей меня бить». Удовлетворенная, эта фурия развернулась и пошла в стадо.
Ну а потом мы с Манюней нашли общий язык, лаской, только лаской.