Моим первым и главным наставником в общении с природой и в охотничье-рыболовном деле в том числе был и остается мой дядя – Роман Макарович Агапитов. Дяди Геннадий Макарович и Петр Макарович также были моими учителями по этим предметам, но мне удавалось глотнуть восхитительной охотничьей науки и из других источников.
Так сложилось, что во времена моего детства охотники на нашей улице Степной, ныне Трипольского, жили чуть ли не через дом. Я тихо-тихо (вдруг прогонят) сидел во дворе дома №1, когда его хозяин Анатолий Кузин совершал многократно виденное мной, но от этого не менее захватывающее таинство – снаряжал патроны. Я отирался возле дома братьев Кушанкиных и с завистью следил, как они собираются на охоту. Ярчайшее воспоминание из моего самого раннего детства – сосед, дядя Витя Куропов. Он в болотных сапогах, с ружьем на плече достает за задние лапы из коляски своего «Ижа» зайца (сейчас я знаю, русака), а у зайца на боку красное пятно. Все вокруг белое от свежего снега. И сладостно притягивающее и жутко. Я бежал домой быстрее ветра с докладом о сказочном видении.
Как-то осенью я оказался возле дома Анатолия Кузина как раз в тот момент, когда он выкатывал из ворот свою пузатую «Вятку» - мотороллер. Сообразив, что Толик едет на охоту, я заскулил от вожделения.
Анатолий был старше меня на шестнадцать лет, но я всегда звал его как равного по возрасту – Толя, Толик. Почему? Не знаю. Наверное, потому, что он ко мне относился как к равному. Позднее, уже сам став полноправным охотником, я узнал, что в охотничье-рыболовной среде чинопочитания совсем нет. Какая-либо субординация напрочь отсутствует, но в полной мере торжествует взаимное уважение и доброжелательность. В этом смысле Толик Кузин – личность легендарная. У всех местных охотников существовало непоколебимое мнение, что у Кузина всегда есть все необходимое для охоты (во времена дефицита это было особенно актуально), и все знали, что в случае чего у него без отказа можно разжиться. Рассмеется только:
- Как это у тебя нету? Ты что, теперь из-за этого на охоту не пойдешь? У меня есть. Айда, - и щедрой рукой… не то что там «я тебе сейчас отсыплю или отсчитаю», а бах – и перед тобой нераспечатанная банка пороха или коробка капсюлей. – Бери!
Я еще хорошо помню время, когда эти банки и коробки правление охотобщества между охотниками делило! Фантастикой звучит сейчас для молодых, но было в нашей жизни и такое – дефицит. Прямых доказательств у меня нет, но подозреваю, исходя из знания той ситуации, что иногда Толик отдавал последнее… Просто человек такой. Хороший.
Анатолий хлопнул по сиденью мотороллера:
- Садись!
У меня паника в голове: «Прокатит метров сто, как обычно, или… Не может быть!»
Уже на ходу, полуоглянувшись, Толя крикнул:
- Тебя дома не потеряют? – и, заранее знаю ответ, добавил:
- Ну ничего. Мы быстро.
Да хоть навсегда. Местом охоты Анатолий выбрал участок Икской старицы поблизости от Кушанкина болота…
…Он собрал и зарядил ружье:
- Геныч! Стрелять пробовал?
Я не знал, что ответить. Собирать ружье меня научили мои дяди, и с тех пор с одностволки дяди Ромы я «стрелял» регулярно. Но! Во-первых, «стрелял» я из незаряженного ружья и ни где-нибудь, а дома. Во-вторых, никто о моих опытах не догадывался. В-третьих, я очень не хотел, чтобы хоть кто-нибудь об этом узнал.
- Держи. Сейчас постреляем.
Тульская курковая двухстволка для меня, двенадцатилетнего пацана, оказалась тяжеловатой, но я не показывал виду.
С берега, от самой воды, вспорхнул чибис.
- Бей!
Я «зачирикал» стволами, выцеливая птицу. Почувствовал на плече сдерживающую ладонь Анатолия:
- Все! Ушел. Не твой уже. Да не расстраивайся ты, Геныч. Постреляем еще сегодня. Что, ты думаешь, мне патронов жалко? Не жалко мне»
Анатолий подобрал где-то здесь же ржавое жестяное ведро без дна – чего-чего, а мусора у нас везде в избытке – и разбитый фанерных почтовый ящик. Установив ведро на землю, отмерил от него шагов двадцать:
- Стреляй.
Я, прицелившись, кажется, нажал на спусковой крючок. Вместе с выстрелом услышал:
- Стой! Куда!
Ружье пребольно ударило меня прикладом по руке и скобой по указательному пальцу.
- Куда торопишься? Больно? Ты же не приложился путем. Приклад надо плотно к плечу прижимать. Больно? Ну да «нет!», что я, не знаю, что ли?!
На пальце у меня вспухла какая-то неестественная большая шишка.
- Ну ладно-ладно. Не обижайся. Бывает, что там.
Однако, несмотря ни на что, по ведру я все-таки попал, оно упало. Обращенный к нами бок был часто усеян следами – вмятинами от дроби.
Следующие выстрелы были уже с тридцати шагов по другой стороне ведра, затем по фанерке – с сорока и по второй фанерке – с пятидесяти. После каждого попадания Анатолий комментировал результат. Осыпь на второй стороне ведра оказалась более разреженной – чем дальше улетает дробь, тем шире разлетается по сторонам. Поэтому в первую фанерку попало еще меньше дробин, но некоторые пробили ее насквозь. Во вторую фанерку попала всего пара-тройка дробин, они оставили на ней лишь слабые следы – на расстоянии в пятьдесят шагов дробь потеряла пробивную энергию.
- Понял теперь, почему я тебе не дал по чибису выстрелить? Далеко уже отлетел. Хорошо, если просто не попадешь – дробь его сторонами облетит. А если попадешь, то только настегаешь – боль причинишь. Зачем? Но и это не самое страшное. Убить на таком расстоянии все равно не убьешь, а ранить можно вполне. Птица вгорячах улетит, упадет, уже не увидишь где, будет мучиться и погибнет зря.
Ранить птицу или зверя и не суметь добрать – хуже для охотника ничего не бывает.
#охота #охранаприроды #птицы