18 (31) октября 1905 года на Привокзальной площади в Минске царские солдаты стреляли в мирных демонстрантов. По имени столичного губернатора Павла Курлова трагическое происшествие назвали Курловским расстрелом.
Замес на крови
Отправной точкой Первой русской революции 1905-1907 гг. принято считать день 9 января 1905 г., вошедший в российскую историю как Кровавое воскресенье. Расстрел демонстрации у стен Зимнего дворца в Петербурге стал катализатором народной революции. Волна массовых выступлений охватила империю и докатилась до губернского Минска.
Кроме трагических событий 9 января в российской столице и октябрьского кровопролития в Минске история помнит летнюю стачку иваново-вознесенских рабочих, создание первых Советов рабочих, восстание на броненосце «Князь Потемкин-Таврический». Апогеем революционного движения стало декабрьское вооруженное восстание 1905 г. в Москве.
Массовый митинг в Минске можно рассматривать как одно из звеньев в цепи революционного народного возмущения.
К октябрю 1905 года политическая обстановка в Российской империи не разрядилась, хотя царское правительство и предприняло серьезные меры. Одна из главных — указ Николая II о даровании политических свобод — «Высочайший манифест об усовершенствовании государственного порядка». Введение этого документа оказалось неожиданным не только для народа, но и даже для властей на местах.
Появлению манифеста предшествовала Всероссийская октябрьская политическая стачка, продолжавшаяся с 12 по 18 октября. Минские трагические волнения логично вписываются в ее сценарий.
Роковое утро
В тот день минский фотограф Моисей Наппельбаум совершил свой первый неординарный поступок. Спозаранку, сразу после завтрака, он покинул стены фотоателье, вооружившись громоздким фотоаппаратом. Молодой человек спешил к железнодорожному вокзалу. Существует мнение, что на митинг Моисея пригласили знакомые эсеры, тайно собиравшиеся в его ателье. Исторический момент следовало зафиксировать документально.
Наппельбаум даже не предполагал, каковы будут последствия такого шага. А впереди его ждут спешное бегство из Минска, долгие странствия по России, путешествие в Америку и, наконец, относительно благополучное существование в роли придворного фотографа больших и малых советских вождей мирового пролетариата, а также культурной элиты страны.
Митинг в Минске готовился организаторами задолго до появления царского манифеста. Главными инициаторами и выступающими были рабочие железной дороги Павел Жаба и Петр Гамзахурди. Подразумевалось и участие членов партий, действующих на территории Беларуси.
Железнодорожники, организовавшие митинг, ознакомились с манифестом уже 17 октября, то есть раньше властных структур (даже раньше губернатора) и предупредили администрацию губернии о предстоящем митинге.
Историк В. И. Пичета писал: «Картина революционного настроения в Минске уже с достаточной определенностью выявилась 12 октября 1905 года. Губернская власть в лице губернатора Курлова в предчувствии великих грядущих событий решила принять военные меры для оказания противодействия предстоящему натиску со стороны революционных элементов. С этой целью 12 октября в квартире губернатора были собраны представители воинских частей».
Сохранился протокол собрания высших чинов города во главе с Павлом Курловым: «Начальник губернии открыл заседание, объяснив цель созыва командиров отдельных воинских частей и указав на то, что в случае уличных беспорядков в г. Минске необходимо их немедленно прекратить, хотя бы даже вооруженной силой, и обратить особое внимание на охрану правительственных учреждений, главным образом казначейства, почт и телеграфов, а на железных дорогах принять меры по охране имущества, обеспечивающего движение поездов, и тех служащих, которые желают работать, но терроризованы забастовщиками». Сообщалось также, что в Минске в то время, не считая артиллерии, находились Окский пехотный полк, 119-й пехотный батальон и четыре сотни 2-го Таманского казачьего полка. В этих условиях главной задачей по требованию губернатора являлась охрана железнодорожных вокзалов.
В. И. Пичета предположил, что власти готовились к силовому подавлению забастовки: «В следующие дни, в период с 13 до 17 октября, положение дел оставалось весьма напряженным. В течение всего этого времени происходили сходки, на которых, кроме рабочих и служащих, присутствовало немало посторонней публики».
Митинг
События на площади развивались следующим образом. Митинг начался утренним собранием железнодорожников в станционном зале 3-го класса. Когда людей прибавилось, вынесли на улицу стол, превратив его в трибуну. Верховодили собранием железнодорожники Павел Жаба и Петр Гамзахурди.
После полудня, примерно к 14 часам, количество митингующих возросло от 10 до 30 тысяч человек. Железнодорожники Жаба и Гамсхурди огласили манифест императора Николая II. Тут же к губернатору снарядили делегацию с требованием признать митинг санкционированным, освободить из Пищаловского замка (ныне — Следственный изолятор №1 на ул. Володарского) политзаключенных.
Курлов требования выполнил. Митинг политический разрешили, заключенных освободили. На площади воцарилась праздничная атмосфера: люди радовались свободе.
Минский губернатор Курлов, избежавший народной мести в октябре 1917 г., позже издал в Париже воспоминания, в которых клялся, что не имеет к кровавой бойне никакого отношения. Что якобы весть о царском манифесте застала его врасплох, и он… растерялся.
Минский губернатор Павел Курлов в воспоминаниях утверждал: «В течение всей моей административной службы я был врагом применения пехоты для подавления беспорядков, так как прекрасно знал, что при современном состоянии оружия столкновение толпы с пехотными частями неизбежно влекло за собой значительные человеческие жертвы, а потому прибегал всегда в таких случаях к кавалерии».
С наступлением темноты, митингующие стали разбредаться по домам. И вдруг прозвучали выстрелы. Стрельбу открыли солдаты Окского полка вместе с полицейскими. Что же побудило солдат поднять винтовки наизготовку и нажать на спусковой крючок?
Приказ губернатора или провокация?
Официальное расследование инцидента свидетельствовало, что у большей части убитых огнестрельные раны находились на затылке, на спине. То есть митингующие не атаковали — наоборот, разбегались. Но, как выяснилось, не все! После завершения следствия был обнародован список жертв. Ими оказались в основном минчане еврейской национальности, что позволяло среди причин расстрела рассматривать и такую версию, как проявление антисемитизма.
Желающих заполучить оружие в те тревожные годы было немало. Так, В. И. Пичета ссылается на присутствие посторонних лиц на площади. В толпу, по словам минского журналиста С. Крапивина, описывавшего событие, затесались «мазурики»: губернская шпана, маргиналы, отбросы общества, которых немало обитало в окрестностях вокзала и на окраинах города. Среди «братвы» могли находиться и эсеры-боевики, по сути, террористы.
Но заслуживает внимания свидетельство офицера, практически не принимаемое в расчет: «Солдаты начали стрелять, когда манифестанты закричали: «Да здравствует Япония!». Людей военных, скорбящих о павших на полях Манчжурии, в Порт-Артуре, до глубины души это возмутило. Раздались выстрелы… Тот же офицер отмечал: «Солдаты не слушались. Я бегал вдоль строя и поднимал стволы солдатских ружей вверх».
Реакция
Требования организаторов митинга начать расследование власть проигнорировала. Виновных не нашли, никого не наказали. В отместку на Курлова было организовано несколько безрезультатных покушений.
В связи с расстрелом минские железнодорожники объявили всеобщую забастовку, выдвинули требования немедленной отставки Курлова, руководства Минского жандармского полицейского управления на железной дороге, Минского губернского жандармского полицейского управления, удаления из города всех казаков.
Выражая солидарность с минскими железнодорожниками, забастовали их коллеги по всей Беларуси. На Либаво-Роменской железной дороге забастовки не утихали на протяжении 13 дней, на Московско—Брестской длились 16 дней, на Полесских железных дорогах — 15, на Риго-Орловской — 29, на Петербурго-Варшавской — 12 дней. Революционная волна забастовочного движения утихла лишь весной 1906 года.
Усилия бастующих не пропали даром, их жертва не была напрасной: царское правительство пошло на уступки, разрешило создание парламента — Государственной думы, в выборах в которую приняли участие и белорусские железнодорожники.
Сегодня о трагическом дне минчанам и гостям столицы напоминает памятный знак, установленный в переходе столичного метро на станции «Площадь Ленина», расположенной у Привокзальной площади.
Виктор Шимолин,
доцент БГУ, кандидат филологических наук