Так уж получилось, что благодаря любезно предоставленной возможности, мы на протяжении ряда номеров нашего журнала рассматривали эволюцию холодного оружия в контексте противостояния двух основных боевых традиций, а именно: колющей и рубящей.
Рассмотрев ранее историю войн от античных времен до наполеоновских войн, мы достаточно аргументированно доказали, что колющая традиция является основной для западноевропейской культуры, в то время как рубящая доминирует для евразийской. При этом существующие исключения (а это умеющие очень хорошо «рубить» Польша и Венгрия) как раз и относятся к категории тех, про которых говорят, что они «подтверждают правило» (повторяться на эту тему не будем, см. предыдущие статьи, где подробно всё это описано).
Итак, Наполеон. Напомним, что великий полководец, находясь в зените своей славы (читай, ещё не получив хорошенько «по зубам» от России), при одной из своих воистину шедевральных битв, каковой по праву считается битва при Ваграме 1809 года, наставлял свою кавалерию следующим образом: «Не рубить! Колоть! Я запрещаю вам рубить! Я приказываю вам – только колоть!». Причём убеждал он своих бравых кавалеристов, которые были вооружены оружием, конструктивно относящемся к рубяще-колющему типу, и потому, в принципе, способным более-менее сносно наносить рубящие удары (пусть и неточные ввиду неотцентрированного эфеса).
Нелишне напомнить, что европейское холодное оружие той эпохи находилось в русле господствующей тогда военной доктрины (кстати, очень даже правильной!), что негоже европейским воинам наносить одни лишь колющие удары, поскольку рубящие в умелых руках могут быть гораздо быстрее и, соответственно, эффективнее. Данный тезис наглядно подтверждали практические результаты боёв с хорошо «рубящими» противниками (вспомним слова того же Наполеона, что «француз всегда проиграет один на один мамлюку»), а также вполне даже научные выкладки, которые к тому времени научились делать.
И тем не менее… «я приказываю!.. только колоть!». И причина здесь, по нашему скромному разумению, кроется в том, что великий полководец уже тогда предвидел дальнейший путь эволюции европейского длинноклинкового холодного оружия. Он уже тогда понимал, что выкладки – выкладками, конструкции – конструкциями, но научить потомков рыцарей и мушкетёров (равно как и их оруженосцев) наносить лезвием клинка удары столь мастерски, как это умеют делать среднестатистические воины из азиатов или евразийцев, почему-то никак не получается. Вот с разгона направить острие во врага, это для «мушкетёрских потомков» запросто, а рубануть на скаку, да при этом ещё и попасть куда надо, да ещё и так, чтобы клинок не провернулся, увы…
И примерно с того периода европейские сабли (подчёркиваем, именно «saber», как они тогда назывались), незаметненько так встали на путь неуклонного распрямления. Впрочем, судите сами.
Как бы там ни было, но к нам в Крым английские войска уже вступили с саблями, кривизна клинков которых была весьма незначительной. Казалось, что изготовители оружия специально вычислили то минимальное значение, на которое нужно было изогнуть клинок, чтобы ради соблюдения формальности попасть под категорию сабли, но по сути являясь подобием шпаги. Для того, чтобы в этом убедиться, достаточно взглянуть на гравюру тех лет, весьма натуралистично изображающую гусара армии Великой Британии с саблей образца 1827 года.
Кстати, именно этот (или же подобный ему) гусар участвовал в печально знаменитой «атаке лёгкой кавалерии» под Балаклавой, вошедшей в анналы истории в качестве символа трагической ошибки. Мы не будем давать оценку данному спорному событию, отметив лишь то обстоятельство, что возглавлявший эту самую атаку лорд Кардиган тогда геройски ворвался на русские позиции (правда, не совсем те, на которые было нужно), где лицом к лицу столкнулся с полудесятком уральских казаков.
Геройский лорд не стал пытать судьбу и выхватив револьвер (по всей видимости британский «Адамс» с системой «дубль экшн») открыл ураганный огонь в наших, последовательно опустошая все шесть камор барабана, которые (ко всему прочему!) из-за системы «дубль экшн» ему даже и взводить не требовалось: знай, жми себе на курок, а оно само и барабан повернёт, да и выстрел сделает.
Станишники опешили, ибо такого, чтобы из одного ствола сразу столько выстрелов прогремело, они отродясь не видывали, и потому отступили…
И их можно понять, поскольку ещё добрых два десятилетия на вооружении русской кавалерии официально будет стоять однозарядный (!?) пистолет, пока в 1871 году один напористый и даровитый русский офицер по фамилии Горлов (тот самый), будучи в Соединённых Штатах, не адаптировал под русскую руку 4,4-линейный револьвер системы Смита-Вессона, реально внеся позитивные изменения в его конструкцию. Эту модель «.44 Smith & Wesson Russian» до сих пор «русской» называют, а созданный под неё патрон оказался настолько удачным, что потом именно он послужил основой для «.44 Magnum». Затем этот же самый Горлов создал знаменитую «горловскую» шашку образца 1881 года (о чём мы уже неоднократно писали на страницах нашего журнала), по сути, перевооружив ей всю русскую императорскую армию.
Но это будет потом. Пока же (в Крымскую кампанию) револьвер в русской армии был роскошью, позволить которую мог себе далеко не каждый. К примеру, обладал им граф Толстой, который только благодаря этой заморской диковинке и остался в живых, выпустив по неприятелю все шесть зарядов, иначе ещё неизвестно, как бы сложилась (или закончилась) судьба будущего великого русского писателя, и как бы человечество жило без «Войны и мира».
Продолжение следует...
Владимир Ерашов
станица Старочеркасская, Россия