У меня было кое-что еще. Не преимущество и не умение, а, скорее, особенность – богатое воображение. Мачеха как-то обмолвилась при мне, что у девочки развитый ум и с ней нужно заниматься. Я открыла довольно рот и… тут же закрыла. Мачеха, проговорив это, ушла. А я запомнила: воображение! Да, этого у меня было не отнять! Я слушала разные сказки и небылицы, быстро запоминала, и в моей голове рождались сюжеты продолжения веселых и страшных историй. Все выдаваемое моим воображением, я выдавала прямо в уши маленьким слушателям – моим сестрам и братьям. Мачеха усмехалась, дед Орис кряхтел и балагурил, повторяя, что, когда я вырасту, они пристроят меня в бродячий театр. Там, мол, мне самое место. Я была не против. Теперь это все очень смешно.
Мое богатое воображение не помогло мне избежать неприятностей. Теперь я осталась совсем одна в этом мире.
Я посмотрела в темное небо и заплакала. Слезы струями потекли из моих глаз, оставляя ледяные дорожки на холодных щеках. Плакала беззвучно. Вспоминала родной дом и сестер. Где они сейчас? Кто о них заботится, кто с ними играет, кто стережет их сон, кто сидит у их постелей? Я ценой своей жизни готова была выкупить их всех у смерти и, не задумываясь, сама бы шагнула за каждую из них на жертвенный костер. Лишь бы они жили долго и счастливо!
Я думала о них все эти два года, да что там – всю прежнюю жизнь. А теперь их всех у меня забрали.
Хорошо ли их встретили родственники? Это родня со стороны матери или отца? Я не успела узнать.
Еще меня беспокоило, что случилось с моей родной мамой? Если верить тому письму, и действительно есть документ, подтверждающий, что я не родная дочь торгового представителя, то тогда – чья же я дочь? Кто мой настоящий отец? Меня не признал как родную муж моей мамы. Значит ли это, что он и моя родная мама точно знали, кто мой отец? Похоже, эту тайну я не разгадаю никогда. Тайну моего рождения.
От мыслей о тайне моего рождения я плавно перешла к воспоминаниям о Хано. Вздохнула.
Хано я потеряла! Оттолкнула. Убежала.
Где он сейчас? Думает ли обо мне?
Сердце предательски заныло. Я старалась вспомнить что-то плохое в наших отношениях и не находила, к чему можно было придраться. Поведение Ульрихи не в счет. Не в счет и то, что Хано не вмешался в это – его же не было в городе! А как появился – сразу прекратил все издевательства. И Ульриха ведь смолчала…
Последний день, когда мы были вместе.
Я ждала его, и вот он приехал. Переговорив о чем-то с орчанкой, Хано спустился и дал мне команду собираться, сказав только, что мы едем в Юрмот. Всю дорогу по городу Хано угрюмо молчал.
Подъехали к городской гостинице в Юрмоте. Въехали во двор, и к нам подошли свены. Хано что-то им сказал, я не расслышала, и они ушли. Орк сам помог мне слезть с лошади и, не выпуская моего локтя, провел на второй этаж.
Вот и все. Оказалось, я выросла. Он в трех словах обрисовал мне мои перспективы. И не спросил, чего хочу я сама? Вдруг оказалось, что его не интересуют мои чувства. Его не волнует, что чувствует мое сердце. Он вообще повел себя странно, я никак такого не ожидала.
Сказал только: «Ты будешь моей».
Как по-мужски! А поинтересоваться, хочу ли я этого?
Вот и настал этот момент…
Я в недоумении оглядела комнату. Все стало понятно.
Просто Хано терпеливо ждал, пока я подрасту и смогу без травм пережить его желание обладать моим телом. Телом, а не душой! Моя душа его не волновала, совсем. Мои чувства к нему – тем более. Смешно сейчас вспоминать, о чем я тогда мечтала. Наивная. Совсем не ждала от близких предательства, не ждала такого поведения от Хано.
Если бы он меня спросил, то я бы ответила… А что бы я ответила?
Лошадь подо мной мотнула черной гривой, я оторвалась на мгновение от своих невеселых мыслей, оглянулась по сторонам. Все едут, и я еду. Ничего не поменялось. На меня не смотрят.
Я опять с головой ушла в свои переживания.
Тяжело вздохнула, сердце ныло. Смахнула рукой влагу с щек. Шмыгнула носом и сама себе призналась. Все равно никого нет рядом: деревья и снег не в счет.
Я бы сказала ему, этому серому орку, что я только об этом и мечтаю. Да! Я была бы не против!
Как назвать мои чувства? Я и сейчас этого не знала. Но мое сердце каждый раз замирало при виде Хано с тех самых пор, как я заметила его взгляд, обращенный на меня еще там, в поселении свенов.
Спроси он, поинтересуйся, и я бы сказала ему, что я согласна быть с ним. Топорно, грубо, просто и прямолинейно. Я ничего для себя не хотела, только может быть одного –чтобы он был рядом и как можно дольше никуда бы не уходил. Но это невозможно! Я наивная дура! Постоянно в этом убеждаюсь!
Ну, что я могла там ожидать? Он смотрел на меня странно, очень странно. Всегда. Этим взглядам я не могла найти никакого объяснения. Он заботился обо мне и выполнил обещание – мои сестры не встали на жертвенный костер. И даже сейчас все они в полной безопасности и через несколько лет навряд ли вообще вспомнят обо мне, их названной сестре.
Я снова тяжело вздохнула. Тоска по родным мне людям не отпускала мое сердце. Какое оно у меня? Наверное, большое. Вон, как болит и ноет. А я – слабая и плачу.
В этом снежном лесу я сама себе призналась, что люблю Хано. Если бы он спросил хоть раз, спросил, как я к нему отношусь… Но он не спросил. Он жестко поставил меня перед фактом, почему я нахожусь с ним рядом, и почему он столько лет возился со мной и моей семьей. Только ради одного этого дня, одной ночи! А дальше – как пойдет.
Он грубо притянул меня к себе и, как я ни вырывалась, поцеловал долгим болезненным поцелуем. Не таким, каким целовал прежде. Я ждала ласки, бережного отношения, как раньше… А тогда …
Отпустив меня, он выругался и вышел из комнаты, на ходу бросив мне, что больше ждать не намерен. Куда он ушел? Скоро ли вернется?
Я не стала его дожидаться. Открыла окно на улицу и, встав на подоконник, прыгнула в сугроб. И ушла в морозную ночь, подобрав у рынка чужие ношеные вещи. Свои бросила там же, в кучу порванного, снятого с чужих тел, тряпья. Долго бродила по ночному городу, нашла открытую дверь сарая. Забралась в сено и проспала там до утра.
А утром началась эта война.