Гянтце – старая столица графства и довольно оживлённый город. Здесь много китайцев, мастерских и антикварных лавок. Город шумный и довольно бестолковый. Но здесь, в Гянтце, расположен самый большой в Кхаме монастырь секты Гелугпа. До сих пор в нём проживает и учится более 500 монахов. Утром, в 7 утра идём на службу… но, …монахи уже возвращаются. Стало быть, начинали часов в 5. Каждый монастырь имеет свой устав и свои правила. Здесь в Гянтце хранится очень старая коллекция древних тханка (тибетских икон). Говорят, есть экземпляры, которым более 500 лет. Не так давно один американец предлагал настоятелю какие-то нереальные деньги за несколько тханка (более ста тысяч долларов за каждую), но настоятель отказался. Тханка действительно древние. Они выставлены в отдельном лхаканге (молитвенной комнате) и тщательно занавешены. На одной из них, на месте, где должно быть изображение наклеены три перевёрнутые фотографии в перевёрнутом треугольнике и нарисованы несколько демонов в языках пламени. Позднее мы узнали, что какие-то «деятели» украли тханка, вырезав изображение прямо из оклада. Очевидно, что ламы монастыря совершили над ними дубдхаб (обряд смертельного проклятия), либо своими силами, либо пригласив для этого соответствующих нгагпа (магов). Не хотел бы я оказаться в шкуре этих мошенников. Как известно ничего нет ужаснее для тибетца, чем проклятие святых лам или магов. Но самые ценные тханка висят всё же в келье настоятеля. Там они защищены ватагой гневных божеств. В прихожей у настоятеля, висит целый арсенал: кинжалы, тибетские ритуальные ножи, мечи, сабли, луки со стрелами, и даже немецкие автоматы «шмайсер» времён Второй Мировой войны. Всё это оружие Дхармапал – защитников буддизма. Используется для сражений, которые они ведут с демонами и противниками дхармы.
Видимо настоятель и ламы не усмотрели в нас противников и долго не отпускали, фотографируясь, пожимая руки и подолгу смеясь над полученным снимками. Тибетцы очень приветливый народ, особенно монахи. Нигде и никогда, ни в одной стране мира я не видел, чтобы служители культа были настолько открыты к иноверцам и чужестранцам, как это происходит повсеместно в Тибете. С площадки монастыря открывается бесподобное зрелище на город и горы. Восход над Гянтце – зрелище, ради которого стоит сюда прийти. Солнце играет на скалистых отрогах, выхватывая из дымки раскинувшуюся внизу долину, пробуждающийся город и фигуры монахов, медитирующих на крышах своих лхакангов. У нас было время, и мы совершили прогулку в соседнюю деревню, через реку, вдоль ячменных полей. В три часа пополудни в монастырском саду – дебаты. Монастырь в Гянце не только монастырь, но и шедра (буддийский университет). А дебаты – это такая своеобразная форма обучения трапа (студентов). Студенты разбиваются на пары, из которых один садится с тем, чтобы отвечать на вопросы. Тот, кто остаётся стоять вопросы задаёт. При этом он с размаху хлопает в ладоши. Именно эти хлопки и получили известность, как характерная черта дебатов. Сидящий должен давать на них немедленный и точный ответ. Всего в Гянце три гомпа: два монастыря и один храм, посвящённый Махакале. Он, пожалуй, наиболее колоритен из всех гомпа в окрестностях. Не смотря на то, что гомпа явно недавно обновлялся и достраивался, его стенам, по меньшей мере, лет 400. У него, как у Джоканга – три коры: внешняя, внутренняя и сакральная. Все изображения в храме посвящены тантрическим божествам: Калачакре, Гухьясамадже, Самваре, Чакрасамваре. В главном святилище находится божество-защитник (йидам) гомпа – шестирукий Махакала, один из главных защитников секты Гелугпа…
Звонил Андрей. Собирается ехать на пароходе по Янцзы. Кажется, он скучает…
Примерно через полтора часа езды от Гянтце вас ждёт ещё один перевал. А за ним – ласкающие глаз пейзажи: мягкие холмы, покрытые пихтой и елями, высокогорные луга и плавный изгиб реки. Ещё через два часа вы въезжаете в Маниганго. Это грязное поселение на перекрёстке трёх дорог: Сычуаньской, Тибетской и Цинхайской. Временное пристанище для дальнобойщиков и редких туристов. В ресторане, несмотря на довольно неплохую кухню, на вас решительно не обращают никакого внимания, даже когда надо платить… так никто и не пришёл за деньгами… ушли не заплатив!!.. Здесь есть две гостиницы, но их качество потрясает воображение даже бывалых… Открывают номер: огромный зал без света с ободранными стенами, где стоят семь грязных кроватей. Нас валит с ног затхлым могильным запахом, а в углу на кровати сверкая глазами шевелится тело… Зато есть телевизор!!.. «А где це-суо (в смысле - туалет)?» … «это… напротив, …через дорогу…»…Ночевали в «другой» гостинице. На этаже был туалет, хотя в нём не было ни воды, ни света, некоторые номера не закрывались, у девчонок всю ночь хлопала форточка, а по коридору бесконечно сновали и галдели китайские туристы.
Восход в разрывах облаков и бодрящий утренний холод. Погода портится, наползают мрачные тучи, срывающие за собой клочья тумана с окрестных вершин и ледников. Игра света на границах синего и тёмного, неба и облаков резкими контрастами рисует окружающий ландшафт и делает его драматичным. Выезжаем на цинхайскую трассу. Ещё один перевал. Тяжёлые тучи, рвущиеся через юго-западные хребты усугубляют суровость и величие картины… рука нащупывает кисть и краски… Отсюда до монастыря Дзогчен около 30 километров.
Дзогчен – это высшая школа и практика секты ньигма. Секты, ведущей свою историю от гуру Падмасамбхавы. Самой старой школы буддизма в Тибете. Многие тибетские авторы вообще относят школу Дзогчен к высшим (если не к высшей) практикам тибетского буддизма. Видно, что Культурная Революция здесь поработала основательно, прошлась полным ходом. Долина, в которой расположен монастырь, до сих пор находится в запустении. Большая часть гомпа только что выстроена заново и внутри пахнет краской и строительными материалами. Неуютно. Территория довольно сильно замусорена. Но ландшафт и атмосфера вполне отражают суровый дух аскетизма, присущий школе Дзогчен. В любом случае, монастырь жив, а в окрестных покрытых ледниками горах до сих пор во множестве можно найти скиты (ритоды), многие из которых не утратили своих обитателей. Здесь мы впервые попали на полновесную службу, которую проводили трапа (студенты) университета. Трапа – мальчишки лет пятнадцати, не старше, многих из которых ждут на выходе их родители, завернувшись в тёплые зены и одеяла, распевают гимны Ганчжура. Тут же их ждёт нехитрый завтрак: тцампа и масло дри (самка яка). Те, кто уже бывал в Тибете, знают эту завораживающую картину, когда огромный зал, сидящих рядами монахов, заполняется монотонным речитативом. Внезапно равномерный гул голосов разрывают звуки дункхаров (храмовые раковины), гэлингов (трубы) и силньенов (тарелки), мощные удары ачена (вертикальный барабан) и рёв родонгов (длинные трубы) сотрясают своды и вдруг всё опять смолкает и вновь остаётся лишь завораживающее бормотание тысяч лам…
Обед в Маниганго... Кому обед, а кому и нет… На выходе из автобуса нас уже ждёт группа сельских жителей. Проворная старушка начинает «впаривать» мне кошелёк. Торгуюсь …покупаю… И тут начинается.. Через пять минут мы с Сашей, который включается в эстафету, собираем почти всю деревню. Нам суют кошельки, тибетские ножи, серьги, браслеты, кольца, ожерелья, бусы. Янтарь, бирюза, кораллы, зи… Бусы снимают прямо с себя, тут же, на глазах. Тибетцы толкаются, шумят, просовывают руки. Скоро нас порвут на части. Ещё немного и автобус будет перевернут. С трудом удаётся вытолкать последних претендентов на наши юани и мы быстро ретируемся в сторону тибетской границы.