Настя смотрела на тетю Люсю с нескрываемым восхищением. Прошло всего около двух часов с того момента, как тетя Люся появилась на пороге их дома, а она уже успела захватить внимание всех гостей в доме.
- Вела бы ты себя поприличней, - шикнула на тетку мать Насти Раиса Григорьевна, а та только расхохоталась в ответ.
- А то чё? Чё будет-то? – вызывающе спросила тетя Люся.
Настя не сводила глаз с огромных разноцветных бус, висевших на шее у тетки. Они были такими яркими, круглыми и блестящими, что при каждом движении головой они то и дело привлекали к себе внимание. Да и сама тетя Люся была такой яркой, с красной помадой на губах, с длинными красными ногтями, черными как смоль бровями и выбеленными волосами. Мужчины, находившиеся в доме Аристовых, то и дело бросали на женщину заинтересованные взгляды. Изюминкой же образа тети Люси было ее глубокое декольте, из которого виднелась пышная грудь, вздрагивающая всякий раз, когда тетка громко хохотала, обнажая белоснежные зубы.
Гости в доме Аристовых собрались не просто так: был день рождения Раисы Григорьевны, ей исполнялось пятьдесят два года. И именно в этот день, нежданно и негаданно, на пороге появилась сестра именинницы, вручившая Раисе Григорьевне огромный букет полевых цветов и коробку конфет.
- Здорово, сеструха! – с порога тетя Люся набросилась на свою сестру, едва не повалив ее с ног. – Ну ты и старая перечница уже! Седая вся! Боже мой, да ты вообще следишь за собой?
Все эти слова, очень громко и отчетливо, тетя Люся произнесла в присутствии гостей. Среди гостей был бывший муж Раисы Григорьевны с младшим сыном, подруга именинницы с мужем и сыном, две коллеги из дворца культуры, где мать Насти трудилась администратором.
Даже Насте стало неловко от такого резкого появления тетки, а уж каково было Раисе Григорьевне, оставалось только догадываться. Гости вытянули шеи, особенно заинтересованными выглядели представители мужского пола. Тетя Люся вошла в комнату, громко со всеми поздоровалась, а потом спросила:
- В этом доме вообще наливают?
Настя не сразу узнала в яркой женщине свою тетку. Она видела ее лет десять назад, когда ей самой было три года, поэтому образ тети Люси оставался каким-то неярким и едва уловимым. Сейчас же тетя выглядела так, что навряд ли Настя сумеет ее скоро позабыть.
- Племяшка, здорово! – тетя полезла к Насте обниматься и целоваться, а девочка почувствовала себя крайне неловко. Сидевший за столом сын маминой подруги Валентин очень сильно нравился Насте, и ей совсем не хотелось ударить перед ним в грязь лицом.
- Выросла-то как! И округлилась уже! Пацаны небось шеи сворачивают, глядя на такую красоту.
Слова тети Люси вогнали Настю в жуткую краску. Вечер был окончательно испорчен, потому что ярко накрашенная женщина выпила водки, начала петь песни, потом вспоминать юность и молодость, перебрала в памяти всех своих мужей и любовников, в общем, никому не давала вставить слова и сама вела себя очень вызывающе. Настя смотрела на мать, которая сидела молча, глядя на сестру с каким-то обреченным видом. Было ясно, что Раиса Григорьевна повлиять на свою сестру не может, а перед гостями ей было очень неудобно.
Гости, как того и следовало ожидать, потянулись к выходу уже через минут сорок после появления пышногрудой незваной гостьи. Торт остался нетронутым, свечи на нем так и не были ни зажжены, ни задуты, и мать Насти была явно расстроена произошедшим.
- Зачем ты приехала именно сегодня? – сетовала Раиса Григорьевна, когда ушел последний гость.
Тетя Люся, уже в стельку пьяная, но при этом весьма веселая, с непониманием уставилась на сестру:
- Я же не виновата, что твои гости – скучные люди. Обычно мы за столом песни поем, болтаем, анекдоты травим, а твои сидели с таким видом, как будто не день рождения, а поминки!
- Людмила, - строго сказала Раиса Григорьевна, - не говори глупости. Зачем ты явилась? Опять развелась?
- Опять, - вздохнула тетя Люся, - не ужилась я с Сережкой.
- А я тебе сразу говорила, что он тебя колотить будет, а ты меня не слушалась. Ты ведь знала, из-за чего он с бывшей женой развелся. Думала, что с тобой он исправится?
- Я всегда на лучшее надеюсь. Ты вот тоже все своего Вадика в дом пускаешь, небось, рассчитываешь на что-то!
- Людмила! – Раиса Григорьевна подняла голос. – У меня, в отличие от тебя, с бывшим мужем остались исключительно дружеские отношения. И с ним, и его новой женой. А ты со всеми только скандалишь, ножами машешь, а потом пожинаешь плоды своих необдуманных поступков. Этим ты вся в отца пошла.
- Да, в отца! – с вызовом отозвалась тетя Люся. – Я такая! Нужны мне эмоции, нужны мне перемены! Это ты привыкла погрязнуть в своих домашних делах, и Настюху такой же тетерей сделаешь. Насть, твоя мать – скучная баба, и все мужики у нее были скучными. Запомни.
Настя молча смотрела на тетку, открыв рот. С момента появления тети Люси в их доме девочка не могла оторвать от нее взгляда. Какая же яркая была ее тетя! Какая красивая, дерзкая, уверенная в себе. А мать и вправду на ее фоне выглядела бледной поганкой, слишком уж правильной. Не хватало в их доме этой новой крови, этого нового взгляда на вещи, и потому Насте было очень интересно слушать тетю Люсю и смотреть и на нее саму, и на ее наряд.
- Скучные – это, Настя, значит, нормальные, - пояснила Раиса Григорьевна, обращаясь к дочери, - а вот мужья у Людмилы были сплошь весельчаками, которые или по лицу ее били, или баб других в дом таскали, или пили так, что из окон выходили.
- Да, было дело, - вздохнула тетя Люся, - но это все было по любви. Бьет – значит, любит. И пили, потому что любовь такой сильной была, что терпеть сил не было. А бабу другую в дом только Димка приводил, но за это давно поплатился.
- И после этого твоя тетка два года в колонии-поселении провела, - добавила Раиса Григорьевна.
Мать ушла на кухню мыть посуду, а Настя осталась наедине с теткой. Наконец она осмелилась задать вопрос:
- Тетя Люся, а ты и вправду в тюрьме сидела?
- Да в какой тюрьме? – отмахнулась та. – Так, по глупости попала в поселение. Там ведь не совсем тюрьма, типа, деревушка, за пределы которой выходить нельзя было. Но за дело! Я Димке тогда в живот ножом ткнула, да так, что кровью всю квартиру залило.
Настя выпучила глаза, а тетя Люся благосклонно усмехнулась:
- Да живой он остался. Не переживай. Женился вон опять, вроде, дети у него есть.
- А у тебя? – спросила Настя. – Дети есть?
- Чего нет, того нет, - ответила тетка и громко икнула, - Настюх, принеси воды из кухни, что-то у меня мясо твоей матери не в ту глотку пошло.
Настя побежала на кухню, где тут же столкнулась со строгим взглядом матери.
- Поменьше слушай эту вертихвостку, - сразу же сказала Раиса Григорьевна, - я надеюсь, что она у нас долго не задержится. Это же надо! Десять лет носу не казала, а теперь явилась – не запылилась.
На следующее утро Настя проснулась в приподнятом настроении. Мать ушла на работу, ей самой в школу надо было идти ко второй смене. Тетя Люся сидела на кухне, пила чай и кур*ла в открытую форточку. Выглядела она не так ярко, как накануне, но все равно от нее исходила какая-то сумасшедшая энергетика, такая, что Насте хотелось постоянно находиться рядом с теткой.
- Тетя Люся, а вы к нам надолго? – неуверенно спросила Настя, а Людмила сверкнула взглядом.
- Что? Надоела уже?
- Нет, что ты! – Настя начала горячиться. – Наоборот, мне нравится то, что ты рассказываешь. А расскажи еще что-нибудь интересное!
- Про мужиков что ли? – снисходительно усмехнулась тетя Люся.
- Про мужиков. Про отца моего расскажи.
Лицо тетки вдруг переменилось. Она затушила сигарету, потом посмотрела в окно:
- Про отца твоего тебе мать пусть рассказывает, а не я. Я про своих мужиков могу рассказать.
Настя слегка сникла, но тут же услышала от тетки предложение, отказаться от которого было сложно.
- А поехали сегодня после обеда в универмаг?
- Я же в школу должна идти.
- Прогуляй! – дерзко сказала тетка. – Что для этого нужно?
- Записка от мамы.
- Ну так я за нее эту записку и напишу. Пошли купим тебе платье и бусы какие-нибудь, а то ходишь, как крыса канцелярская. Мать тебе нормальную одежду не покупает?
- Да я вроде нормально одета, - Настя окинула себя взглядом: обычная синяя юбка, светлая блузка, у них в школе большинство девчонок так одеты.
- Нормально? – тетя Люся расхохоталась. – Нормально это когда мужики башку сворачивают, глядя на тебя. Сейчас, дай мне минут двадцать.
Настя ждала тетку на кухне, и через четверть часа смотрела на нее так, словно перед ней был совершенно другой человек. Облегающее платье с цветами, бессменно открытое декольте, уже новые бусы, перламутровые и очень красивые. На глазах – синие тени, на губах – ярко-красная помада. Да уж, мимо такой женщины вряд ли кто-то пройдет равнодушным.
Они отправились в универмаг, и по дороге Настя обратила внимание на то, как мужчины смотрят на тетю Люсю. Кто-то цокал языком, кто-то улыбался женщине, кто-то даже пытался познакомиться. Настя была в восторге от всего происходящего, ей хотелось быть такой же, как и ее тетка, чтобы все смотрели на нее и не могли отвести взглядов.
- Откуда у тебя деньги на покупки? – спросила Настя, когда они уже вошли в универмаг.
- Сережка мне оставил откупные, - весело ответила тетя Люся, - он мне по голове дал, а потом пачку денег. Купил билет на автобус и к сестре отправил.
- Может быть, деньги надо потратить на что-то полезное, - предположила Настя, думая о том, что на месте тетки сняла бы себе квартиру, устроилась бы на работу и жила независимой от мужчин жизнью.
- Мы и будем тратить на полезное! – отозвалась тетка. – Купим красивую одежду, французские духи и много косметики.
Настя кивнула. Следующие два часа превратились в сказку. Тетка купила ей два красивых ярких платья, потом небольшой пузырек дорогущих французских духов, а еще яркую помаду, такую, от вида которой кружилась голова. Конечно, мама вряд ли оценит такой порыв своей сестры, но ведь совсем необязательно говорить Раисе Григорьевне о совершенных покупках.
- Как дела в школе? – спросила вечером мать, вернувшаяся с работы. Настя бросила быстрый взгляд на тетку, но та сохраняла хладнокровие.
- Все хорошо, ничего особенного. Уроки я сделала.
- Хорошо, - ответила мать, - Люся, ты ужин готовила?
- Рай, ты ведь знаешь, что я не кулинарка, - заныла тетя Люся, - максимум могу пельменей магазинных сварить. Давай я лучше полы помою или постираю.
- Знаю я твои «полы помою» и «постираю». Ты на работу собираешься устраиваться?
Лицо тети Люси снова сморщилось:
- Нет, Рай. Ну кем тут работать? Поломойкой? Или официанткой? Я себе сейчас нового мужичка найду и съеду от тебя. Ты не переживай.
- Тебе бы уже научиться от мужиков не зависеть, - поучительно сказала Раиса Григорьевна, - а то так и будешь тумаки получать, да стареть в одиночестве.
- Я бы родила, ты же знаешь! – обиженно ответила тетя Люся. – Бог не дает детишек.
- Ты бы к врачу сходила, лечение бы прошла, там, глядишь, и детки были бы у тебя.
- Отстань! – тетя Люся вскочила из-за стола и вышла из кухни. Настя с осуждением посмотрела на мать.
- Мам, ну ты же видишь, что для тети Люси это больная тема!
- Ты меня учить будешь! – Раиса Григорьевна посмотрела на дочку с неудовольствием.
Впервые за долгое время Настя ощутила нечто вроде обиды на мать. тетя Люся казалась такой беззащитной, глупой и наивной, в свои сорок лет так и не нажившей ни семьи, ни детей. Даже жилья своего у тетки не было, зато было желание быть яркой, красивой и счастливой.
В ту ночь Настя плохо спала, ей все время чудилось, что тетя Люся в соседней комнате всхлипывает. Хотелось подняться, пойти и пожалеть тетю, а на мать Настя была обижена. Ведь у Раисы Григорьевны была дочь, за плечами было два брака, а тетя Люся была какой-то неприкаянной.
В следующие дни Настя исправно ходила в школу, а тетя Люся старалась что-то делать по дому, чтобы не казаться никчемной и не раздражать сестру, приютившую ее. Настя видела, как пытается тетя Люся быть полезной для Раисы Григорьевны, но все равно она то и дело получала нагоняи от старшей сестры.
- Ты не моешь полы, а грязь размазываешь! Оставь, я сама помою!
- Зачем ты перевела картошку, это не пюре, а сплошная вода! Давай в следующий раз я сама все приготовлю!
- Людмила, перестань курить в квартире, у меня от тебя уже голова болит!
Так продолжалось больше недели, и однажды тетя Люся не выдержала. Настя как раз вернулась из школы, а дома встретила тетку, которая была в стельку пьяной.
- Тетя Люся, что случилось? – спросила Настя, подбегая к тете Люсе. Тетка плакала, курила сигарету и дрожащей рукой наливала в рюмку горячительный напиток. Сделала глоток, потом занюхала кусочком хлеба.
- Мать твоя – стерва! В очередной раз доказала мне, что она тут главная, а я так, чучело на палке.
- Что случилось? Что мама тебе сказала? – Настя испытывала жалость к тетке, хотелось ее поддержать.
- Сказала, что я ни на что не гожусь. Чтобы я проваливала отсюда, потому что развращаю тебя, а еще никогда не буду счастливой. Не будет у меня ни мужа, ни детей, потому что я – профурсетка.
- Теть, ну ты же знаешь, что она сгоряча, - Настя поглаживала тетю Люсю по руке, - она сама меня родила в почти сорок, и ты родишь, вот увидишь!
Тетя Люся вдруг резко оттолкнула руку Насти и сверкнула взглядом.
- Да что ты! Не рожала она тебя!
Настя испуганно посмотрела на тетю Люсю. Взгляд ее затуманился, на губах блуждала пьяная улыбка.
- Думаешь, что она тебя родила? Да ничего подобного! Тебя другая родила, а Райка тебя прикарманила себе и сделала дочкой своей.
Сердце Насти опустилось. Что такое тетя Люся болтает? Может быть, это пьяный бред? Тогда почему Раиса Григорьевна никогда и ничего не говорила об отце Насти? Почему у матери всегда такой затравленный взгляд, когда дочь спрашивает ее про родного отца?
- Как это? – побелевшими губами едва выговорила Настя.
- А вот так! Был у Раисы сын Антон. Женился он в восемнадцать лет, а в девятнадцать у них с женой дочкой родилась. Настей назвали. А когда Насте было полгода, поехали они по пьяни кататься на машине, а Настя на заднем сиденье в люльке лежала. «Жигули» с моста в канаву упали, и Антон с женой погибли, а девочка в люльке живая и невредимая осталась. Понимаешь? Теперь ты понимаешь, про какую Настю я тебе рассказываю?
Настя молчала. Она услышала, как открылась входная дверь, на пороге кухни показалась Раиса Григорьевна.
- Опять пьешь? – спросила она грозно, обращаясь к Людмиле. – И все перед Настей? Дочка, хватит слушать ее, ничего полезного она тебе не расскажет!
- Уже рассказала! – с вызовом в голосе сказала тетя Люся. – Всю правду ей рассказала. И про твоего сына-алкоголика, и про его жену-алкоголичку, и про то, что Настя тебе не дочь! Чтобы не повадно тебе было в меня пальцем тыкать и алкашкой называть. Сама ты такая, и сына такого же воспитала!
Раиса Григорьевна побледнела. Она посмотрела на Настю, но девочка лишь молча сидела рядом с теткой и никак не могла прийти в себя. Обрушившаяся на нее правда была такой ужасающей и в то же время расставившей все по местам. Вот почему она – Анастасия Антоновна, и теперь известно, кто ее отец и где он.
- Убирайся вон! – процедила Раиса Григорьевна, обращаясь к тете Люсе. – Кто тебя за язык тянул? Не было тебя тут десять лет, и не нужна ты тут со своей правдой!
- Поздно, сестричка, - хихикнула тетя Люся, вставая и покачиваясь, - выгоняешь меня вон, еще один грех на душу берешь.
Тетя Люся ушла через несколько часов. Она еще долго ходила по квартире и ругалась на Раису Григорьевну, причитая и вспоминая все обиды на старшую сестру. Раиса Григорьевна сидела на кухне, обхватив голову руками и тихо плача. Настя, придя в себя, подошла к матери, обняла ее.
- Не плачь, мама, - сказала она, а потом увидела заплаканные глаза женщины, которая приходилась ей бабушкой, но заменила мать и была в этой роли самой лучшей для Насти. Тетя Люся была яркой, но глупой и потому не могла быть счастливой. Зато Раиса Григорьевна несмотря на смерть сына, смогла обрести счастье во внучке, которую считала своей дочерью. Настя не была против, она привыкла. И дальше они будут жить как обычно, только вопросов про отца девочка больше задавать не будет.
Автор: Марианна Чулина