Глава 8. Похороны (#2)
Глава 8. Похороны (#3)
Глядя на это, я невольно сам прослезился, представив, какое горе сегодня в душах у этих людей. Но где – то через минуту своих внутренних соболезнований, моё привычное состояние всё же вернулось в норму, и я вновь вспомнил о том, что меня волновало больше всего. С нескрываемым любопытством я, наконец, посмотрел на Матильду. Я, конечно, бывал раньше на похоронах, и не раз, но вид маленького гроба, размеры которого невольно заставляли обратить на себя внимание, меня несколько смутило или даже обескуражило. Он казался каким – то кукольным, будто в нём лежал не человек, а действительно какая – то игрушка. Но лицо Матильды, которое я сразу узнал, дало мне однозначно понять то, что он всё – таки настоящий. Личико у неё было бледненькое и, как мне показалось, немного напуганное. Может быть, просто был такой ракурс, не знаю, но складывалось впечатление, будто она не обрела тот покой, который к каждому должен прийти после смерти. Казалось, что она хотела что – то сделать, но не могла. Рассмотреть же возможные отметины от укусов на её шее с того места, на котором я находился, было практически невозможно, поскольку я стоял весьма далеко, а её шею обвивали небольшие полупрозрачные оборки от платьишка. Тогда я решил просто дождаться окончания этой части похоронной процессии, чтобы в конце в порядке живой очереди подойти к ней поближе и попытаться разглядеть на ней предполагаемый укус.
Так я в итоге и сделал. Отпевание длилось ещё минут 20, а когда панихида закончилась, батюшка объявил, что все желающие могут подойти к гробу и попрощаться с усопшей. Я, правда, не совсем понимаю этих православных традиций, когда прощаются по 10-15 раз: сначала у дома, затем в церкви, а потом ещё раз на кладбище, но так принято, а, значит, так надо. Впрочем, когда гости уходят из дома, ситуация выглядит примерно также.
Первыми к гробу, конечно, подошли родители. Они стояли над Матильдой очень долго, горько плача и разрывно стеная, так что их неуёмная боль была слышна, пожалуй, абсолютно всем, а не только лишь близ находящимся людям. Потом стали подходить близкие родственники, а затем и все остальные, кто хотел лишний раз попрощаться сейчас. Я не торопился, поскольку понимал, что всё равно моё время придёт, и я смогу, как и все, спокойно подойти близко к грому, чтобы ненадолго увидеть лицо и шею Матильды.
Однако чем ближе я продвигался, тем больше понимал, какая коварная процедура меня ждёт впереди, поскольку каждый, кто к ней подходил, стремился губами приложиться к её детскому лобику. А я не помнил, нужно ли это делать обязательно или нет. Беспокоил меня данный нюанс из – за того, что я совершенно не хотел этого делать хотя бы потому, что, во – первых, до меня её уже поцеловало человек 50, а, может, и все 100, а во – вторых, при всём уважении, я всё же не некрофил. Но, чтобы не привлекать к себе лишнего неодобрительного внимания, я решил таки это сделать, поскольку развернуться на полпути выглядело бы чересчур вызывающе, ну и терять шанс увидеть возможные следы от укусов на шее Матильды я тоже не хотел.
И каково было моё разочарование, когда оказавшись совсем близко к гробу, я увидел, что её шея прикрыта беленьким маленьким вафельным полотенчиком. Это, конечно, вызвало у меня ещё больше подозрений, поскольку, я сразу подумал, что это полотенце как раз таки и скрывает искомые мною следы, но и досады я ощутил не меньше, так как убрать полотенце демонстративно я тоже не мог.
- Ну, зашибись, - подумал я, увидев это. – Специально пришёл в церковь, отстоял эту километровую очередь, а теперь мне её ещё и в лоб целовать придётся, и всё ради того, чтобы ни фига не увидеть.
Однако спасенье, по крайней мере, меня, пусть и в самый что ни на есть, распоследний момент, всё же пришло. Девушка, стоявшая прямо передо мной, подошла к изголовью гроба Матильды, но целовать её она не стала. И тут я понял, что этого делать всё ж таки не обязательно. Моё облегчение было связано не только с пониманием этого, но и с тем, что, признаться, уже ощущался лёгкий, неприятный запах, исходивший от Матильды. Ведь шёл уже третий день, как её не стало, а погода на улице была практически по - настоящему летней.
Мой папка всегда шутил по этому поводу, говоря, что якобы неправильно задумано хоронить человека на третий день. Мол, надо недельку таким макаром подержать, когда на улице при этом градусов эдак так 30 – 35 – 40, чтобы, как говорится, наверняка, чтоб самый смак. Ну и я тоже не в пример всегда задавался этим вопросом, только меня больше интересовало, как именно определяются эти самые три дня. Ведь считается, что даже, если человек умер в 23:59:59, то это уже целые сутки, хотя по факту ещё секунда и это уже другой день. А есть же ещё сотые доли секунды, тысячные, плюс планета ещё каждый год по чуть - чуть ускоряется. И я всегда думал: «А как же часовые пояса? Ведь, например, у нас в посёлке, допустим, сейчас 2 часа дня, а в той же Самаре, которая в четырёх часах езды от нас, уже 3. А ещё эти пояса периодически, бывает, меняют. И Рождество, впрочем, как и все остальные праздники, ко всем тоже приходит по очереди». В общем, у меня было много вопросов, которые лично для меня, так до сих пор и остались без ответов.
Но в тот момент, когда я стоял практически у лица Матильды, меня больше беспокоило то, что мне нужно делать, подойдя к ней. Ведь она же не Ленин, и пройти просто мимо молча было бы как – то не совсем правильно. Однако девушка, стоявшая передо мной, в этот момент перекрестилась, и тут я понял, что именно это мне и нужно повторить, и я это сделал.
Затем очередь проследовала дальше, оставив гроб Матильды уже позади меня и, несолоно хлебавши, я вышел на улицу. Через какое – то время зазвонили колокола, возвещая о том, что прощанье с усопшей в церкви закончилось, и я понял, что её сейчас будут выносить. Так и случилось. Буквально через минуту в дверях показались люди, выносившие гроб Матильды из церкви, а за ними стали выходить и все остальные.
Глава 8. Похороны (#4)
Ставьте лайк и подписывайтесь на мой канал, если понравилось. Жду ваших комментариев!!!
НАВИГАЦИЯ ПО КАНАЛУ