Вера Орешникова в буквальном смысле выросла в Царицыне: ее отец, видный археолог, нумизмат, коллекционер, член-корреспондент Академии наук и какое-то время директор Исторического музея снимал дачу в Первом Кавалерском корпусе, который даже надстроил для своих нужд. Так появились балконы и верхние этажи. Именно там, в кругу сестер и под чуткой опекой родителей, Вера росла и напитывалась любовью родных. И там же познакомилась с будущим любимым мужем. Вторым. И путь к этой истинной любви не был у нее легким…
Дочери — «как шампанское»
Дом Орешниковых всегда был полон: много родни, гостей, даже гувернанток бойких дочерей главы семейства Алексея Васильевича, с которыми все домочадцы искренне дружили. Сам Орешников был человеком науки, чтил образование и интеллект, а потому и дочерей воспитывал в традициях любознательности, открытости всему новому, стремлению постигать знания. Но такой глубокий подход не мешал им оставаться веселыми и игривыми. В мемуарах Веры Муромцевой-Буниной можно встретить такой пассаж, посвященный бойким сестрам и их родителям:
«Все Орешниковы были остроумны, талантливы, некоторые очень живы, а потому с ними всегда было весело: одна расскажет анекдот, другая представит кого-нибудь, третья сыграет на рояле вальс, да так, что заслушаешься, четвёртая пропляшет, а мать, высокая полная женщина необыкновенной красоты, всё повторяет: „В моих дочерях столько разной крови, что все они талантливы, а некоторые — как шампанское“».
Именно Вера Орешникова, героиня нашей истории, познакомила любезную свою подругу Веру Муромцеву с Иваном Буниным, ее будущим мужем (мы уже писали об этом). И именно в доме Орешниковых зародилась их любовь. Царицынские дачи вообще были местом, будто вынуждающим к влюбленностям. И сама Вера Орешникова покоряла немало сердце, в том числе известных поэтому. К примеру, Андрей Белый, который летом 1893 также жил на даче в Царицыне, так вспоминал сестер и непосредственно Веру:
«Помнятся соседи по даче, шумные барышни Орешниковы, с которыми я впоследствии не раз встречался, а с Верой Алексеевной (женой писателя Зайцева) и дружил: Вера Алексеевна была очаровательная белокурая розовая барышня (всегда в розовом платье), к которой я чувствовал почтительную… почти влюблённость».
Урок 1: любовь не всегда безусловна
Безусловная любовь родителей и сестер, вера в силу знаний и просвещенности взрастили в Вере Орешниковой уверенность в том, что жизнь всегда щедра на людей с огромным сердцем и душой, великолепным интеллектом и благородством. Но ее поджидал неприятный сюрприз.
Активная, волевая, неординарная студентка (глубоко православная, но при этом читающая Гамсуна и Бальмонта) познакомилась во время учебы в кругах богемы с Николаем Смирновым и стремительно обвенчалась с ним. Но оказалось, что для счастливой семейной жизни общего круга общения и близких взглядов недостаточно. Вскоре в браке стали все чаще звучать взаимные претензии (степенному и взвешенному никак не удавалось укротить яркий характер Веры), и в итоге девушка с сыном-двухлеткой на руках сбежала от мужа.
Не сказать, чтобы в родном доме ее приняли с распростертыми объятьями. Мать была до такой степени расстроена решением дочери, что грозилась выгнать из дома. Ничего этого не произошло, без крова Вера не осталось, а вскоре и вовсе последовало бурное примирение. А вот отец был менее эмоционален, но зато тверд: он не разговаривал (ну, почти не разговаривал) с дочерью несколько лет! Но потом и его сердце смягчилось.
Урок 2: она все-таки существует!
Несмотря на препятствия, Вера Орешникова все же нашла свою истинную любовь. Со вторым мужем, писателем Борисом Зайцевым они прожили в браке 63 года. И это с учетом, что обвенчаться сразу у них не было возможности. От знакомства в 1902 году до свадьбы в 1912 году прошло десятилетие! Прежний муж отказывал Вере в разводе вплоть до того, пока не нашел себе вторую жену.
Веру Алексеевну, свою «Элли», как он ее нередко называл, Зайцев преданно любил всю жизнь. Это была любовь с первого взгляда — и до последних дней. Многие считали их брак идеальным, хотя по характеру они были очень разные: веселая, говорливая, пылкая Вера и сдержанный, всегда корректный, скромный Борис. «У Зайцевых тишина идет от писателя, а Вера Алексеевна вулкан, поток и знаток крепких русских выражений», — писала в своих воспоминаниях Зинаида Шаховская.
Этот противовес — покоя и бури — знакомые находили очень удачным для семьи писателя. Вера и на родине, и в эмиграции, куда они отправились, не приняв революции, была общительной, никогда не теряла интереса к людям (даже после инсульта!), всегда была готова к гостям и спорам, а ее энергии хватало на двоих. При этом Борис с восторгом и умилением наблюдал за женой, за друзьями, а затем из этого наблюдения появлялись прекрасные книги (в том числе непосредственно о жене — «Повесть о Вере» и «Другая Вера»).
Урок 3: и в горе, и в радости
Постреволюционные годы, можно сказать, вынудили пару покинуть Россию: в 1919 году трагедии посыпались одна за одной. Сын Веры от первого брака был арестован по обвинению в заговоре и расстрелян ВЧК. Растерзан толпой племянник Бориса — юнкер Юра Буйневич. Умирает отец писателя. Уходит из жизни близкий друг и брат по творческому порыву — Леонид Андреев. В 1921 году и сам Зайцев попадает в подвалы Лубянки. Пусть на несколько дней, но очень страшных дней без определенности и перспектив.
Все эти события не могли не привести к тяжелым последствиям: Борис Константинович заболевает сыпным тифом и на 13 дней оказывается на грани между жизнью и смертью. Все эти дни Вера неотлучно рядом: заботится и молится. Дочь Наталья (в замужестве — Соллогуб) так вспоминает этот кошмар:
«Жар был ужасный, и папа просто таял. Мама выбегала во двор, ломала сосульки и, чтобы хотя бы немного снизить жар, прикладывала их к его телу. Мама молилась о папином спасении. Вот в тринадцатую ночь, уже на грани отчаяния, мама положила папе на грудь иконку Николая Чудотворца, которого особенно чтила. На утро к папе вернулось сознание... Он выжил. Господь помог!»
Сразу после этого начались хлопоты о визе, и в итоге в 1922 году Зайцевы уехали в Германию вместе с дочерью Натальей, которая родилась у пары в год их венчания. Первые годы Вере Алексеевне было непросто: и близкие далеко, и в быту все непривычно. Как вспоминала Наталья:
«В России мама всегда держала прислугу, и поэтому в первые годы она не очень умела заниматься хозяйством, готовкой. И наша жизнь бывала довольно сумбурной. В одном лишь мама была идеальной во всех отношениях — она оберегала папу и создавала все условия для работы. Кто-то из знакомых тогда сказал, что мама — модель писательской жены».
Позже семья переехала в Париж, где Веру Алексеевну настиг тяжелейший инсульт. И настал через Борису Константиновичу отдать ей долг заботой и уходом. Маленький внук Зайцевых — Петр Андреевич Соллогуб — всегда с восхищением наблюдал, с какой нежность, терпением и любовью дедушка заботится о бабушке. И именно он, записывая видеообращение к 140-летию со дня рождения Бориса Константиновича, назвал отношения Веры с мужем «уроками любви».
«Мама говорить не могла. Была возбужденная и ничего не понимала. Потом понемножку она начала отходить. Папа вставал к ней каждую ночь, но скоро мы поняли, что так больше продолжаться не может, что папа больше не выдержит. Ведь ему было под восемьдесят. И я строго запретила ему к маме ночью вставать… Когда мама ночью засыпала, он уходил ненадолго в свою комнату, и оттуда слышались рыданья… С каким вниманием, с какой любовью он с мамой занимался! Он так мечтал, чтобы она вернулась к нормальной жизни… Потрясающе… Это не два месяца и даже не год, а почти девять лет… Это подвиг… Первые месяцы мама была совершенно без памяти, а потом память немножко вернулась. И по вечерам, например, папа с ней читал «Отче наш», и она за ним повторяла слово за словом… Это был, пожалуй, самый лучший способ, чтобы она начала говорить. Он учил говорить ее инстинктивно. Вот она и повторяла. А иногда мама вдруг вспоминала какие-то слова, наиболее трудные, и один раз, когда я пришла, она сказала, обращаясь ко мне: «Твой папа — о-ба-я-тельный человек». Именно это слово было немножко труднее, но она вспомнила его. Мне кажется, что благодаря вот этой любви, которая была между ними, мама и стала говорить… Да-да. С трудом, но говорила. Хотя мама была парализована, она потом принимала участие во всем».
(Из воспоминаний Натальи Зайцевой-Соллогуб).
Хоть Вере и удалось восстановить речь, но паралич уже не отпускал. В 1965 году она ушла из жизни, оставив Бориса горевать еще семь лет до собственной кончины.