Иван Петрович Шевелихин, врач общей практики, по-простому, терапевт, записал себя к себе же на приём. Оно, конечно, было нельзя. Но! Система позволяла, а начальство, может, и не заметит. За двенадцать минут (это если не задержится предыдущий больной) можно покурить, написать хоть одну бумажку или просто похлебать чай из термоса, уставившись в потолок. На потолке, разумеется, не написано, как жить дальше. Ну да ладно.
Ровно в 12.48 раздался стук в дверь, и в кабинет зашёл мужчина. Иван Петрович как раз наливал чай.
— Пожалуйста, подождите в коридоре. Я вас вызову, — сказал он.
— Так уже мое время, — возразил пациент.
Иван Петрович поднял голову и обомлел. Это лицо разной степени помятости он каждый день видел в зеркале. Такие же рубашка, брюки и куртка висели внизу в шкафчике, где переодевались сотрудники. И даже на правом ботинке была царапина – вчера дверью задел. Пациент плюхнулся на стул:
— Пей, док. Чай не водка, много не выпьешь.
— Вы кто? — спросил Иван Петрович.
— Там написано, — двойник кивнул на монитор. — Значит, жалуюсь на жену, правительство и начальство. Ещё кашель по утрам, лишний вес, одышка при физической нагрузке, нагрузки этой и нету, правда. Пью много, курю. Ем дрянь всякую, да много чего ещё. И надоело мне тут.
Двойник придвинулся ближе, обдавая кислым запахом изо рта. Иван Петрович отодвинулся вместе со стулом. Шевелихин-2 взял у него термос и отхлебнул, пролив чай на стол и себе на брюки.
— Надоело, — повторил он, поставил термос и вышел.
Иван Петрович сидел, обхватив плечи руками. Сердце бешено колотилось.
— Доктор, к вам пораньше можно? — в кабинет просунула голову бабулька, постоянный клиент местной поликлиники.
Иван Петрович выбежал в коридор, едва не сбив её. Под возмущенные крики он метнулся вправо, влево, сбежал по лестнице. Двойника не было.
Он вернулся, объяснил пациентке, что резко прихватило живот, и до конца приёма сидел как в тумане. По дороге домой всё время оглядывался. В автобусе ему показалось, что сзади мелькнуло подозрительное лицо. Но нет, ошибся.
Дома он расслабился. Жена зудела, что денег мало, сын лез на колени с машинками, чтобы поиграть, по телевизору рассказывали про плохих америкосов. Всё как обычно.
— А где помидоры? — спросила жена.
— Чего?
— Ну, ты сегодня на рынке помидоры покупал, мне Ленка сказала.
— Какая Ленка?
— Ну, соседка, с третьего. Блондинистая такая.
— Не помню Ленку. И на рынке я не был, я же с работы только. Ошиблась она.
«Просто похож. Это бывает. Мало ли таких, как я. Много». — подумал он, засыпая. В памяти всплыли строчки на мониторе: 12.48 Шевелихин Иван Петрович, 14.02.1978.
Шевелихин-2 больше не приходил. Он мелькал на краю зрения — вот, кажется, здесь, а повернёшь голову, и нет никого. Знакомые рассказывали Ивану Петровичу, что он вчера не поздоровался, не так посмотрел и вообще прошёл мимо. Тогда он выдумал двоюродного брата, очень похожего, прямо копия. Брат приехал погостить, скоро уедет.
Потом дела пошли хуже. Билеты в кинотеатр, завалявшиеся в кармане, хотя он сто лет в кино не ходил. Рецепт, найденный в ящике стола, написанный чётким почерком Шевелихина. R: Vodki 1000,0 ml. D.S. Vipit. Zakusit. Консультант в магазине с лицом Ивана Петровича. Человек, попросивший закурить. Фигура в телевизионном репортаже. Все они бесстрастно смотрели ему в глаза, а после медленно улыбались. Он долго уверял себя, что это простое совпадение.
— Мне кажется, у меня появился двойник, — сказал он вечером жене.
— Не выдумывай, кому ты нужен, — отозвалась она.
— Давай в отпуск поедем куда-нибудь. Устал я, — он обнял её за плечи.
— Думаешь, я не хочу? Вань, я туфли ношу два года. Ты ж понимаешь. Мы третий кредит не потянем.
— Я… я хотел бы, чтобы всё по-другому было, — сказал он, целуя жену в шею.
— Как бы хуже не было, — ответила она.
Иван Петрович стал читать книги по психиатрии. Бред? Но критическое отношение сохраняется. Галлюцинации? Психиатрией он раньше никогда не интересовался, знакомых этого профиля надо было искать, а в местный диспансер путь заказан – с работы выгонят. Посмотрел цены частных психиатров в Москве и купил афобазол.
Шевелихин пил успокаивающее, бросил смотреть телевизор, и по выходным читал книжки сыну. За спиной шептались. Он стал рассказывать коллегам истории из жизни своего двоюродного брата, который очень похож, но полный дурак.
Однажды вечером жена, непривычно веселая, чмокнула его в щёку и сказала:
— Романтик ты хренов! Не надо больше так.
— Не надо? — спросил он.
— Ну розы твои. Дорого же, Вань. И на работу ко мне припёрся. Девки от зависти лопнули, это да. Только не повторяй.
На столе стояла ваза с букетом роз. Он сел и долго смотрел. В груди было пусто и холодно.
Это случилось осенним утром, когда в доме вышибло пробки. Иван Петрович выскочил из ванной с намыленными щеками и стал звонить электрикам. Свет включили быстро. Он вернулся обратно, нагнулся над умывальником, а когда выпрямился и посмотрел в зеркало, увидел двойника. Тот был с двухдневной щетиной, в кепке и плаще. Шевелихин-2 улыбнулся и сказал:
— Здорово!
Иван Петрович метнулся в комнату, побросал в сумку какие-то вещи, паспорт, телефон и выскочил из дома. Жена кричала что-то вслед, он не остановился. Позвонил на работу, путано объяснял что-то. Начальство приказало быть на рабочем месте живым или мёртвым.
Иван Петрович дотащился до поликлиники. Ему дали больничный, а молоденькая терапевтиня, посмотрев ЭКГ, долго уговаривала в больницу. Он отказался. Он поехал в Москву.
Психиатр, седой, с бородкой, слушал внимательно, не подгонял и не торопил. Это привело Шевелихина в некоторое изумление, но потом он вспомнил, сколько стоит прием.
— Как коллега вы понимаете, что необходимо полное обследование. Самое лучшее в вашем случае – стационар. Ненадолго. Сдать анализы, подобрать препараты. Дальше дома, с нашей поддержкой.
— Я не потяну, — стыдливо сказал Иван Петрович, — я не в Москве, у нас там зарплаты, сами понимаете. И семья, кредиты. Ребёнку в школу скоро, он поздний у нас.
— Да, конечно, — психиатр вздохнул, — тогда постарайтесь у себя сделать, что можете, и начинайте принимать вот это.
Шевелихин взял рецепт на номерном бланке и лист с рекомендациями. Рекомендаций было много — анализы крови, МРТ, электроэнцефалограмма и ещё куча всего.
— Доктор, — сказал Иван Петрович.
— Чего тебе?
Шевелихин поднял глаза от бумаги. На него смотрел двойник. Его губы стали растягиваться. Шевелихин попятился, закрыл дверь и пошёл быстрым шагом, пытаясь не сорваться на бег. Он заскочил в лифт вместе с какой-то медсестрой, она вышла на первом этаже, а он, не глядя, нажал кнопку, очутился в подвале и побежал по грязному бетонному полу вдоль зелёных стен под мигающими лампочками. Сзади слышались неторопливые шаги.
Шевелихин уткнулся в железную дверь. Он дёргал за ручку, но дверь не поддавалась. Он обернулся и закричал:
— Что ты хочешь? Вместо меня хочешь? Давай!
Шаги смолкли. Потянуло сигаретным дымом.
— Бери! Мои полторы ставки? Сожри, тварь! Корячься, сиди с утра до ночи! Отчеты, объяснительные, с главнюком ругайся. И с больными тоже. Ипотеку плати. Жену? Давай, забирай. Сына? — Шевелихин запнулся.
— Может… может им с тобой лучше будет, — добавил шёпотом и сел на корточки, уткнув голову в колени.
Он не помнил, сколько там просидел. Очнулся, когда хлопнула и погасла лампочка. Встал, побрёл обратно и в ближайшей аптеке купил лекарство. Кинул в рот таблетку, хотя в назначениях было написано: начать с 1\2. Подумал и съел ещё одну.
Иван Петрович вернулся домой, помирился с женой и вышел на работу. Он немного располнел и перестал обращать внимание на неприятности. Списывал это на побочное действие препаратов. После работы в красной зоне ему стало вообще наплевать на двойника. Да и на многое другое. Он созванивался по скайпу с психиатром, ему меняли препараты, уменьшали дозы и постепенно отменили всё вообще. Прошло несколько лет.
— Ты должен нормально учиться в школе. Все эти блогеры, игрушки, стримы — всё это чушь собачья. Не исправишь двойку — заберу ноутбук! — кричал Иван Петрович в спину десятилетнего сына.
— Отстань от меня! Я сам решу. Надоели все! — ответил сын.
— Ты как с отцом разговариваешь? — возмутился Иван Петрович.
— Надоело, — сын развернулся и посмотрел в упор.
У него было лицо двойника. Губы стали медленно раздвигаться в улыбке.
Сказки на Литресе Возможно, куриные. Возможно, яйца (пересказки)