«С точки зрения пехоты», но разговор был с артиллеристом. Артиллеристы бывают разные, и выполняют разные задачи. Есть те, кто работает по дальним целям, еще остались противотанкисты, но сегодня рассказ будет от лица того, кто является самым близким другом пехотинцу – артиллерист прикрытия.
Наш читатель Сергей/Наблюдатель2014 привел на беседу Эдуарда, такого же добровольца, как и он сам, но попавшего в артиллерию заряжающим. Как модно стало говорить во исполнение всех этих «о неразглашении и дискредитации», боец Энской артиллерийской бригады, которая была раздергана на дивизионы, которые придали различным мотострелковым частям для их поддержки.
Идея вполне себе, сегодняшний день просто нереально представить без артиллерии в любой войне. Но исполнение…
Мой собеседник воевал на САУ «Акация»
Дивизион был оснащен именно этими орудиями. Стоит отметить, что часть была контрактная, но сильно разбавленная именно добровольцами. Матерыми мужиками, от 40 и дальше, которые знали, куда и зачем шли. Но реальность их уверенность в себе сильно пошатнула.
Самоходки были выпущены еще в семидесятых годах прошлого века. Состояние такое, что из шести гаубиц в батарее Эдуарда механизм заряжания не работал ни на одной установке. Общая изношенность стволов и механизмов приводила к постоянным отказам выстрела.
Вопрос: Как вы вообще работали без механизма? И насколько это усложняло работу?
По команде «беглый огонь» мы обязаны делать три выстрела в минуту. Но так как все операции делались вручную, а снарядик 152-мм весит около 50 кг, то уложиться в такой норматив просто нереально.
Вопрос: А как реально?
А реально 2 выстрела в начале боя и половина в конце. Тут надо понимать, что самоходки вообще были сильно «уставшие». Не работало ничего, в том числе и система продувки и вентиляции. И после 10-12 выстрелов уже голова кругом и пороховое отравление по полной программе, потому что дышишь всем этим сгоревшим.
Техника никудышная в техническом плане. Мы откровенно завидовали ребятам на колесных (буксируемых – прим) орудиях. Там хоть простор и не травишься.
Когда смотришь на свою технику, поневоле задумываешься – за что нас-то так?
Это у вас в батарее так было или вообще повсеместно?
Да нет, это не повезло, наверное. Кто на «Мстах» воевал, у тех все просто в ажуре было, а нам вот это старье отдали. Но если говорить о механизмах заряжания, то в дивизионе из 18 гаубиц МЗ, по-моему, вообще не работал ни у кого.
Есть же технические службы, возможность ремонта?
Они есть, да. Там парни лет на 20 моложе этих гаубиц. Они бы и рады починить, мы обращались, но чем и где? В чистом поле из веток МЗ не починить, да и потом, мы что туда, ремонтироваться пришли? Нет, мы пришли стрелять. Вот и значит, стреляли.
Обогрев рубки? Не работает. А знаешь, когда на улице мороз, то внутри бронекороба вообще жуть. Очень неприятно находиться.
И очень неприятно, что инженеры и техники твердят одно и то же – «ремонту не подлежит».
Это лень или вредительство?
Да какая лень, они же с нами кроме выхода на позицию. И вредить им незачем, завтра сами под ответкой чинить будут. Просто когда чинить нечем…
Радиостанции?
Древние, но работали. Паршиво, но 10-12 километров давали связь. По крайней мере, нам с КП корректировки давали по рации.
Сейчас идет много критики за «лунные пейзажи», за то, что бьете по площадям, а не по целям. Это из-за чего, техника старая или чего-то не хватает?
Я не наводчик, тонкостей не знаю, но вот когда наводились по корректировщику, то часто первые 1-2 снаряда да, улетали куда-то не туда. Но в плане попаданий точных, да, оставляло желать лучшего.
А как с корректировкой при помощи беспилотников? Они у вас вообще были?
Ну как нам говорили, есть. Мы же стоим не на самом передке, нам беспилотник не нужен. Его должны запустить там, чтобы увидеть, куда мы стреляем и дать корректировку.
У нас было так: с нами ездил офицер-корректировщик, он получал данные на свой планшет. Ему присылали координаты и результаты. Координаты шли на буссоль, по ней уже что-то довычислялось и выдавалась поправка.
А как у вас было с предварительной подготовкой?
Ну со мной было просто. Подвели нас таких всех к одной самоходке, показали, как есть: вот снаряд, вот ствол. Так подаешь, так закрываешь. Все. Ну там действительно премудрости какие у заряжающего…
А вы как в артиллерию попали?
По распределению. Я доброволец. Пришел, а куда пошлют – было не так и важно. Вот послали в артиллерию. Учитывая, что я к пушкам никак, то вот, сделали заряжающим. Но с нами со многими так поступали, назначали так… от балды.
У нас воевали не по ВУСу, а куда распределят. Не скажу, что это правильно, просто так было. Говорят, у мобилизованных с этим строже, там смотрят, обучают. У нас не так было.
А если не секрет, у вас ВУС близко к артиллерии?
Ну… относительно. Я вообще ракетчик был, да. РВСН. Но стал артиллеристом.
Это нормально?
А ты пойми, я – доброволец. То есть, по доброй воле изъявил желание идти на войну. Я прекрасно понимаю, что РВСН там воевать не станут, потому куда меня бы ни послали – я бы там служил. Дали бы пулемет – стал бы пулеметчиком, сказали снаряды заряжать – я заряжаю. У нас очень многие сгодились там, где пригодились, а на ВУС смотреть – это так…
Не я один такой, полным-полно у нас таких. Да что далеко ходить, нас взвод охранял, им капитан летчик командовал.
Так что я артиллерист – это еще не волшебство. Это нормально, особенно если ты нормальный артиллерист.
А как было со снабжением в плане еды?
Если честно, то когда как. Мы же на месте не стоим, за это нас те наказывали сразу. Надо менять места, хочешь или нет. Пока едешь, можно что-то пропустить. Например, то, что старшина с продуктами на старую позицию выехал. Он туда, а нас там уже нет. И что делать?
Успел поймать информацию, куда снабжение движется – все у тебя будет, и хлеб свежий, и тушенка, и овощи, все будет. Не словил – ну печально будет пузо бурчать. Бывало и такое, да.
А как с кухнями?
Не было, не видел.
Пайки?
У нас по-разному бывало. Вообще снабжение очень хромало, потому что мы вроде как артиллеристы, но нас передали пехоте. Кто как снабжать должен – бардак полный. По идее пехота, потому что ну как ты все шесть батарей дивизиона обскачешь и всем всего довезешь? Потому по-хорошему у нас и хлеб, и макароны, и картошка, и тушенка. И пайки. А по-плохому бывало, что одну банку тушенки на весь день растягивал. И такое было и не раз.
Как вообще работалось с пехотой?
Нормально. У нас разные задачи. У нас вообще все просто: сидит противник в обороне – мы по целям работаем, пошел наступать – пехоту гасим.
И как, по отзывам, получалось?
В основном получалось. Пехоту ихнюю кошмарили от души. По технике попасть – это бесполезный номер, нереально, когда она движется. Ну или такое волшебство случайное. А пехоте осколочными отбить охоту вперед идти – это вот самая наша работа была.
Она («Акация») вообще не предназначена чтобы по движущейся технике работать. А пехота в атаке, да и в окопах… особенно, если в окоп попасть.
В СМИ неоднократно говорили и кричали о том, что у нас со снарядами проблемы. Что голод, заказываем в Корее. У вас были проблемы со снарядами такого плана, что пехота орет в рацию, надо стрелять, а вам нечем?
У нас действительно были проблемы, только не со снарядами, а с зарядами. Причем, с дальними. Мы не могли стрелять на полную дальность, приходилось максимально близко ходом подъезжать к позициям и пытаться достать до целей. Хотя по инструкции мы так делать не должны были вообще.
Очень плохо было с дальними зарядами. А ближних навалом было. И снарядов всегда подвозили сколько надо.
А как у вас было с медициной?
Никак. Был один фельдшер на шесть батарей, мы его несколько раз видели. Все, больше сказать нечего. Лекарства были свои, но мы особо и не ломались. Если что и происходило, это решал командир.
Вообще мы еще когда ехали, нам сказали покупать половину аптеки, на все случаи жизни.
Командиры были кадровые или тоже из привлеченных?
Командование все было кадровое, вообще бригада была контрактная полностью, детей (срочников – прим) не было. А потом к контрактникам добавили нас. У нас экипаж был полностью из добровольцев, все пять человек.
Что касается командиров, то в основном своем большинстве грамотные и вполне себе соображающие были. В артиллерийском деле, я имею в виду. У нас был случай, когда прислали одного командира, он да, училище закончил, но вот что-то не пошло и батарея чудом по своим не залепила. Его моментально отстранили и отправили доучиваться. Здесь, при части, но убрали от греха подальше.
Артиллерия — это вообще математика сплошная, потому как командир все обсчитает – так мы и стреляем. И здесь от офицеров зависит больше, чем у пехоты. Если обсчитался – вот привет пехоте и будет. Но у нас в основном большинстве были хорошо подготовленные офицеры, потому мы даже на таком старье на головы пехоте болванки не роняли. Своей пехоте.
Какие планы дальше, после лечения?
Вообще я контракт свой все… Там сейчас после комиссии станет ясно, вообще говорят, что сейчас уже автоматом продляют контракты, но я не планирую. Не с такой организацией.
Добровольцы примерно одного возраста у вас были?
Да, практически все 45-50. Моложе даже не видел, но вообще детям на войне не место. Тут больше неприятно то, что мы старые и техника такая же. Тут наоборот, добровольцам дать надо все новое, мы же сами, нас никто не загонял, не угрожал, деньгами не покупали. Мы пришли, потому что надо. Чтобы эти, которым меньше тридцати, просто так не мерли. А нам старье.
Мне автомат выдали 1968 года выпуска, он старше меня и видно, что ствол гнутый. Ну правда, хочешь верь, хочешь – не верь, но заметно было. Я говорю – что я с ним делать буду? А мне в ответ – в рубку положишь, он тебе не пригодится. Вообще да, не пригодился. Но вот если что случись – хорош бы я был воин…
Раз зашла речь о молодежи, как смотрите на то, что после срочной службы с отслужившими контракты подписывают?
Да сколько угодно, только тут им делать нечего. Я видел этих, ну ведь дети, как есть! У меня старше. Они к такому просто не готовы, другое поколение, другие понятия, хотя, какие там понятия, понасмотрятся в интернете не пойми чего и едут «косить укроп». А тут все совсем не так, как у Конашенкова. Вместо радостных отчетов просто грязная работа. Это у нас еще ничего, а вот у пехотинцев вообще мрак. Нам хоть копать не надо так.
Я молодых вообще не видел, говорю, у нас бригада такая, своеобразная. Не знаю, как формировали, как набирали, но детей не было.
Смысла никакого в таких бойцах нет совсем. И правильно, что не отправляют, это просто ненужные потери будут, вот и все.
В чем вы со своего места видите как самые большие проблемы?
Техника старая до опускания рук. И это не только у нас, мы же с пехотой общаемся, там тоже просто кошмар порой творится в этом плане. Такое впечатление, что все старье со страны собрали и сюда загнали, чтобы не жалко было, если что.
Я не знаю, кто ее сюда притащил и почему, но когда у тебя в самоходке работает только экипаж, нет отопления в мороз, не работает вытяжка, травишься пороховыми газами этими… Бывает так, что день стреляем усиленно, а потом по два-три дня выворачивает наизнанку от газов этих. И ничего тут не сделаешь вообще, чинить надо не в поле.
Вот я не могу сказать, что моя «Акация» она устарелая, нет. Можно стрелять, можно попадать куда надо. Но она старая, старая настолько, что действительно, ее не хочет никто ремонтировать и до ума доводить. Выйдет из строя накатник или что еще – просто бросят. Снимут, что еще можно снять, и все на этом.
Вот жаль, что рядом механиков наших нет. Вот порассказали бы про страсти… Они правда, больше механики, чем водители. Нашу самоходку завести – это вообще тот еще танец с бубнами. С «толкача» дергают друг друга, чтобы выйти на задание. Хоть не глуши, но не глушить просто нельзя. Отстрелял – и в посадку, маскировать, пока «бензопила» не прилетел и не спалил.
У нас был случай вообще зверский: вышли на позицию, отстрелялись, а две машины из шести заглохли и не заводятся! Ощущения, надо сказать… Нам уже валить надо, сейчас запросто ответка полетит, а они не заводятся, хоть ты тресни! И ладно одна, а тут две! Ну и суета, конечно, по полной: цеплять, тащить, а это скорости какие… И бросать никак нельзя, накроют, добьют.
Вообще у нас всех таких одна претензия: где то вооружение, которое по телевизору показывают? Почему нас на таком послали воевать? Ну я вот 1976 года, а самоходка у меня была 1972-го. Ну мы да, подходим друг другу, конечно…
Почему зарядов дальних нет? Мы на своем старье, которое и так еле пыхтит, чуть ли не к самому передку подбираемся, чтобы достать туда, куда надо. А достать надо, потому что там стоят те, кто наш передок кошмарят. Идем, да. Стреляем.
А если бы на «Мсту», пошли бы на второй контракт?
Ну мне бы на нее посмотреть одним глазком… Да я и на «Акации» бы еще повоевал, но чтобы все в ней работало. На свежей. А так – нет, на второй не пойду.
***
Возможно, кто-то усомниться (как это у нас принято) в искренности слов моего собеседника, но тут слова сказаны и записаны.
Вообще по итогам беседы с Эдуардом проникся еще большим уважением к артиллеристам. Да, их сегодня только самые ленивые блогеры не критиковали за «лунные пейзажи» и неспособность к точной стрельбе. И да, господа критикующие зачастую правы.
Но вот вам и частичный ответ: 50 лет самоходке, снятой с хранения, в которой работает только замок орудия и двигатель с КПП. И упертый экипаж, который любой ценой выполняет поставленную боевую задачу, потому что прикрывает таких же, как они. В этом случае глубина уважения просто безмерна.
Автор: Роман Скоморохов