Ныне отпускаешь раба Твоего, Владыка, по слову Твоему, с миром,
ибо видели очи мои спасение Твоё,
которое Ты уготовал пред лицом всех народов,
свет к просвещению язычников и славу народа Твоего Израиля
(Лк. 2, 29-32)
Когда Она в церковь впервые внесла
Дитя, находились внутри из числа
людей, находившихся там постоянно,
Святой Симеон и пророчица Анна.
И старец воспринял Младенца из рук
Марии; и три человека вокруг
Младенца стояли, как зыбкая рама,
в то утро, затеряны в сумраке Храма.
Тот Храм обступал их, как замерший лес.
От взглядов людей и от взоров небес
вершины скрывали, сумев распластаться,
в то утро Марию, пророчицу, старца.
И только на темя случайным лучом
свет падал Младенцу; но Он ни о чем
не ведал еще и посапывал сонно,
покоясь на крепких руках Симеона.
А было поведано старцу сему
о том, что увидит он смертную тьму
не прежде, чем Сына увидит Господня.
Свершилось. И старец промолвил:
“Сегодня,
реченное некогда слово храня,
Ты с миром, Господь, отпускаешь меня,
затем что глаза мои видели это
дитя: Он - Твое продолженье и света
источник для идолов чтящих племен,
и слава Израиля в Нем”. - Симеон
умолкнул. Их всех тишина обступила.
Лишь эхо тех слов, задевая стропила,
кружилось какое-то время спустя
над их головами, слегка шелестя
под сводами Храма, как некая птица,
что в силах взлететь, но не в силах
спуститься.
И странно им было. Была тишина
не менее странной, чем речь. Смущена
Мария молчала. “Слова-то какие...”
И старец сказал, повернувшись к Марии:
“В лежащем сейчас на раменах Твоих
паденье одних, возвышенье других,
предмет пререканий и повод к раздорам.
И тем же оружьем, Мария, которым
терзаема плоть Его будет, Твоя
душа будет ранена. Рана сия
даст видеть Тебе, что сокрыто глубоко
в сердцах человеков, как некое око”.
Он кончил и двинулся к выходу. Вслед
Мария, сутулясь, и тяжестью лет
согбенная Анна безмолвно глядели.
Он шел, уменьшаясь в значенье и теле
для двух этих женщин под сенью колонн.
Почти подгоняем их взглядами, он
шагал по застывшему Храму пустому
к белевшему смутно дверному проему.
И поступь была стариковская тверда.
Лишь голос пророчицы сзади когда
раздался, он шаг придержал свой немного:
но там не его окликали, а Бога
пророчица славить уже начала.
И дверь приближалась. Одежд и чела
уж ветер коснулся, и в уши упрямо
врывался шум жизни за стенами Храма.
Он шел умирать. И не в уличный гул
он, дверь отворивши руками, шагнул,
но в глухонемые владения смерти.
Он шел по пространству, лишенному тверди,
он слышал, что время утратило звук.
И образ Младенца с сияньем вокруг
пушистого темени смертной тропою
душа Симеона несла пред собою,
как некий светильник, в ту черную тьму,
в которой дотоле еще никому
дорогу себе озарять не случалось.
Светильник светил, и тропа расширялась.
Иосиф Бродский "Сретение" (1972 г.)
В Израиле есть такое поверье, что накануне Йом Кипура (Судный день - тот самый день, когда Первосвященник входил в Святая Святых Храма с жертвенной кровью агнца за грехи всего народа), так вот, накануне этого дня, к человеку может прийти Сам Господь. Вернее, каждый может встретить Его в лице абсолютно любого человека - соседа, продавца, почтальона, незнакомца, спрашивающего время.. И вот, как ты поведёшь себя с этим человеком - так ты поступаешь с Самим Господом.
Сретение. Праздник самой главной ВСТРЕЧИ. Долгожданной. Обещанной. И самое главное - СБЫВШЕЙСЯ. Потому что, раз сказал Сам Господь - вариантов нет. Эта встреча будет.
Самое главное - ждать. Всегда. И дождаться.
"В один из вечеров, сидя у костра, апостол, утомлённый трудами прошедшего дня, задремал. Вдруг, он услышал знакомый голос, заставивший его проснуться. Вмиг исчезнувшую дремоту и усталость сменил душевный радостный трепет. Человек, сидящий недалеко от апостола, обратился к нему:
─ Андрей, вкуси рыбу, такую, что ты угощал меня ещё будучи рыбаком, на берегу Галилейского озера.
На запястье протянутой руки апостол увидел шрам, а на запеченном куске рыбы ─ мёд в сотах.
Говорящий повернул голову к костру, поправляя другой рукой,
в которой была хворостина, тлеющие поленья. Волосы его ниспадали, закрывая лицо. Апостол поняв, кто говорит с ним, воскликнул:
─ Равуни – Учитель – Господь Бог мой!
Привстав, он уже хотел броситься к ногам учителя, но Господь приложил руку к губам своим, призывая этим жестом к молчанию. Их глаза встретились. Андрей не отрывал взгляда
от сидящего рядом. Восторг чувств переполнял сердце апостола. Он... Он рядом. Он пришёл сюда. Он везде... И это истина." (из книги протоиерея Георгия Полякова "Железо и кровь")