– Как-то поменял ваше отношение к написанию романов литературный успех вашего «Лавра»? Стали ли вы писать иначе или задумываться как-то иначе, создавая следующее произведение?
– Я стал писать иначе, потому что всегда, когда я пишу – я пишу иначе. Это у меня в характере. Есть люди, которые придумают какой-то стиль и в нем успешно существуют, это тоже вполне достойный способ писательства. Но, как однажды сказал мне Леонид Юзефович: «Твои романы не похожи один на другой, а ты не похож на свои романы». И я очень горжусь этим его высказыванием.
Но это, разумеется не связано с успехом. Это связано с жаждой освоить еще одну клеточку человеческого бытия. Писатель, он ведь как актер, он играет того, того, того... И мне тоже хочется сыграть космонавта, летчика, муравья, кота, есть много достойных ролей.
У меня некоторое время назад была встреча с Фанни Ардан, у нас с ней какие-то симметричные встречи, в Париже она брала у меня интервью, а в Петербурге я у нее взял интервью. И втайне гордясь, что нашел для нее хороший вопрос, я сказал: «Фанни, наши профессии очень похожи», она говорит: «Чем это они похожи? Ничем они не похожи. Актер играет, что ему написали – то и играет. Чем актер глупее, тем лучше», я говорю: «Я не верю», она отвечает: «Ну это мой опыт. Я, конечно шучу, преувеличиваю, но вы не очень гордитесь таким сравнением, потому что актеры и писатели – это разные люди».
И я как-то задумался после такого жесткого ответа, но мне кажется, что все-таки я где-то прав. И мы с Фанни Ардан сошлись на том, что есть тип актеров, как и писателей, кстати, которым лучше не задумываться над тем, чем они занимаются. Актер, который просто копирует что-то очень хорошо, – это может быть очень хороший актер и очень хороший писатель, может просто описывать, как в анекдоте, что вижу – о том и пою. Но и актер и писатель, когда великий актер – он мудрый, он достает из своей жизни, из самых нужных полок то, что ему надо сыграть, так и писатель, если это глубокий писатель – он действует осмысленно, у него есть сверхзадача.
Если использовать образ «лучшего акына степи», то все видят, что происходит в степи, и все, в общем, способны это описать: песок, саксаул, перекати-поле, палящее солнце. А настоящий акын это сделает так и увидит то, чего не сделает и не увидит никто.
Это так же, как с Клодом Моне было, когда он приехал в Лондон и нарисовал розовый туман вокруг Биг Бена. Сначала все стали говорить: «Что это такое, что это за тип такой приехал из Франции?». А потом посмотрели, а туман-то розовый – и это увидел один Моне.
Так вот, настоящий писатель, как и настоящей актер, должен видеть то, что не видят другие, и показывать это всем. Я сейчас это сказал, запомню и потом передам Ардан.