Советуем отложить свои перекусы, обеды или ужины – данная история с эстетикой имеет мало общего, что, впрочем, не делает её менее интересной. Сегодня расскажем об инциденте, который заставил лондонских жителей сломя голову убегать из города.
Задолго до начала викторианской эпохи Англия уже имела подобие водопровода. С помощью водяного колеса вода из Темзы качалась сразу в несколько районов города. Постепенно снабженность жителей выросла ещё сильнее. Вот только находчивые горожане решили, что это отличная идея – поставить сток канализации в то же место, откуда берут воду для повседневных нужд.
Настоящая катастрофа началась в 1858 году, когда Лондон накрыла аномальная жара. В течение семи лет загрязнявшаяся Темза начинает цвести. А вместе с ней и все выгребные ямы, которые из-за лени или дороговизны никто не очищал. Вся эта вакханалия приобретала такой невыносимый запах, что Палата общин (одно из подразделений парламента) пропитывала шторы на окнах хлоркой, а суды, так и вовсе готовились перенести в Оксфорд. Нельзя было отвлекаться от решения важных государственных проблем. А проблемы были, да ещё какие!
В городе начинает свирепствовать холера. Простые обыватели уверены, что это следствие витающих в воздухе «миазмов», и только врач по имени Джон Сноу (да, так его и звали) настаивает на опасности использования сточной воды. А ведь туда попадали не только отходы жизнедеятельности обычных горожан, но и выбросы со скотобоен и фабрик.
Невыносимый смрад, болезни и антисанитария породили целую культуру, о которой сейчас мы можем судить, смотря на картины, карикатуры и даже на вырезки из газет:
«Мы можем колонизировать самые отдаленные уголки Земли; мы можем завоевать Индию; мы можем выплатить проценты по самому огромному долгу, когда-либо заключенному; мы можем распространить наше имя, нашу славу и наше плодоносящее богатство на все части света; но мы не можем очистить реку Темзу»
Правительство вовремя взяло себя в руки: в течении следующих шести лет строилась новая канализационная система. Эпидемия холеры, возникшая в период «Великого зловония» стала последней в истории Лондона.