Помимо «поправки о Боге», в новой Конституции появилась еще одна статья, которая вызвала протест. А именно, о семье как союзе мужчины и женщины. Только ленивый еще не сказал, что это дискриминация по отношению к ЛГБТ.
Некоторым кажется, что где-то трава зеленее, а радуга радужнее. Поэтому позволю себе пройтись по некоторым аспектам положения ЛГБТ у нас и у "них".
***
Я не знаю, как живут представители ЛГБТ в русской деревне (помнится, в «Весельчаках» Данила Козловский в розовом боа эффектно выпархивал из калитки). Но в Москве они живут, вовсе не скрываясь. Знаменитая «Пропаганда» работает аж с 1997 года. В моем районе, где с 1970-х культурный фон последовательно формировали интеллигенты-переселенцы из центральных коммуналок, «зиловские» из бараков, гопники и мигранты, сегодня средь бела дня гуляют несколько однополых пар, все женщины. Они держатся за руки в автобусе. Вместе ходят по магазину, не оставляя сомнений в природе своих отношений. Две молодые девушки из соседнего дома в карантин бродили по улице, обнявшись, готовые принять все, что ни принесет им будущее. Это не вызывает умиления, но и желания плеваться в их сторону тоже нет. Я вспоминаю, что К.С. Льюис (автор всеми любимой "Нарнии"), хотя достаточно откровенно высказывался против нетрадиционной ориентации, дружил с одним из тех, кому не симпатизировал. Видимо, все зависит от личных качеств человека.
С другой стороны, год назад я была (признаюсь, неприятно) удивлена, обнаружив, что сквер напротив Большой Хоральной синагоги (я называю его «садами Семирамиды») превратился в место встречи нетрадиционных пар. В воскресенье там алкоголь лился рекой, и юные бунтарки нарочито шокировали прохожих, рискованно приспуская брюки. Зато в 2017 году там было много семейных пар, дети и подростки занимались на турниках. Я специально заглянула туда среди недели, но картина была примерно такая же. Все те же праздность, богемность и алкоголь.
И вот это вовсе не про нетрадиционную сексуальность. Это про то, что продвигается, проталкивается, протаскивается под эгидой защиты однополой любви. Это распущенность, которая ничего общего не имеет со свободой. Свобода – это умение останавливаться и хранить тайны. Распущенность берегов не видит. Ее даже синагога не смущает.
***
Между тем, я с улыбкой вспоминаю, что самой красивой и элегантной женщиной, которую мне довелось встретить в первые два года жизни в Англии, оказался мужчина. Я отправилась погулять по Манчестеру, который считается одним из самых геетерпимых городов Англии благодаря гей-кварталу в самом центре. И вот я, тогда еще не знавшая город, случайно забрела в этот самый квартал. Где ровно в тот же день и час городские трансвеститы устроили тематическую сходку в стиле 1950-х. Я даже не сразу поняла, что происходит, тем более мужчины так естественно выглядели со своими локонами и в платьях в горошек. Я была ошеломлена, но длинную Канал-стрит прошла до конца. И уже покинув гей-квартал, по-прежнему пребывая в шоке от увиденного, я заметила идущую мне навстречу женщину. Прекрасно сложена, идеальная стрижка-каре, бордовые чулки, бордовые туфли и бордовое платье по фигуре. Она была великолепна. Мой взгляд отдыхал, ибо уже почти два года на меня наводили ужас бесформенные и безвкусные образы англичанок 50-го размера. Мой восторг явственно читался, потому что и дама шла и мило улыбалась в ответ. И только, когда она спросила низким, хрипловатым голосом, как пройти на Канал-стрит, я поняла, что любуюсь мужчиной. В тот день я почувствовала себя Алисой, которой открылся мир, где мужчины были более женственными и стильными, чем женщины, но все-таки – мужчинами.
На фоне таких «дам» рядовые британцы озабочены сохранением своей маскулинности. В рабочей, местечковой среде самый страшный «комплимент», который можно влепить мужику, - это сказать, что он похож на гея. За такое могут и нос сломать.
***
Пара моих «нетрадиционных» знакомых подтверждают выводы некоторых исследований, что позднерожденный ребенок из многодетной семьи может иметь известную девиацию. Конечно, я думаю, что многое по-прежнему зависит от воспитания, но для меня именно здесь проходит демаркационная линия между гомосексуальностью как девиацией и «нетрадиционной ориентацией», которую человек вполне может выбрать для реализации неких нужд. Одно от другого я отличаю демонстративностью, например. Мой британский друг выглядит как обычный мужчина средних лет и ведет себя, в целом, так же, если не знать о его интимной жизни, которую он не афиширует. Лет десять назад на мой вопрос, не хотят ли они с бойфрендом оформить «гражданский союз», он спокойно ответил, что считает эти вещи глупостями. Из наших скудных разговоров на эту тему я поняла, что он принимает свою особенность как то, с чем ему, увы, приходится жить, но не видит смысла это исправлять, равно как и заключать однополые браки, усыновлять детей и прочее, за что борются представители ЛГБТ-сообщества. Ему нечего доказывать ни себе, ни другим, в любом случае, не за счет сексуальности.
А вот разговор в одном прогрессивном книжном магазине в Москве, содержание которого мне передали несколько лет назад (оказывается, геем можно стать и хорошо пожить энное число лет за счет «папика»), подтверждает: пресловутая «ориентация» – это зачастую личный выбор, помогающий решить некие задачи. На эту же тему – фильм «Дурное воспитание» Педро Альмодовара, где герой Берналя выступает циничным карьеристом, готовым пойти и в постель, и на убийство, лишь бы получить заветный пропуск в мир кино. Ну, а 30 оттенков ЛГБТ, которые демонстрирует месяц Прайда, - это (для меня) самое убедительное доказательство искусственности «сексуальной ориентации».
Сегодня "поиски себя" нередко уводят молодых людей именно в сторону сексуальной идентификации. Я плохо понимаю, почему "с кем спать" превращается в главную ценность в жизни (а не, к примеру, любимое дело, служение народу или миру через это любимое дело). Возможно, проблема в том, что именно в подростковом возрасте мы алчем любви, а гормональный взрыв подсказывает искать ее там, где секс, хотя это не одно и то же. Но этой путаницей активно пользуются те, кому выгодно разрушение традиционного общества.
***
Можно было бы сказать, что мы живем в сложном мире, но это иллюзия. Он всегда был сложным, но об одном не говорили, а на другое не принято было обращать внимание. Например, любовь, семья и секс не тождественные понятия. Разговор об интимной жизни ничем не отличается от откровенных поцелуев на эскалаторе в метро или эпатажной попытки предаться любовным утехам в «Яме», но какое отношение это имеет к любви, например? Нынешний ажиотаж вокруг поправки о семье связан с требованием «нетрадиционной» части общества «традиционных» прав и свобод для себя, ввиду чего, логически рассуждая, эта часть общества должна быть признана «традиционной». И здесь существует большая проблема, потому что случаев «врожденной» девиации не может быть много; а вот признание «традиционным» права выбора сексуального партнера – это та степень морального волюнтаризма, с которой несогласно общественное большинство, особенно если его спросить.
Добавьте общий ценностный кризис из-за утраты веры и хоть какого-то страха, и получается, что пресловутая «ориентация» (не девиация!) – это результат отсутствия морального императива, что толкает к удовлетворению личных желаний и формирует социальную инфантильность. С другой стороны, нетолерантность польских политиков, да и нападения на геев в современной Англии показывают, что традиционное европейское большинство, связанное Актом о равных возможностях 1993 года, всего лишь соблюдает закон, но как долго будет продолжаться этот «худой мир», неизвестно.
Когда Голливуд тащил на «Оскара» «Горбатую гору», на форуме IMDb.com один комментатор написал:
«Почему, если в фильме показывают гея, то он обязательно или клоун, или помирает от СПИДа где-то на помойке?»
Это по-прежнему риторический вопрос, потому что «повестка дня» требует позиционировать «людей с нетрадиционной ориентацией» как несчастных изгоев с комплексом жертвы, которых традиционное общество готово истребить, а стало быть, их требуется защищать при помощи значимых НКО. Но мы же знаем, что в этом сложном мире ничего не делается просто так, особенно если в деле замешаны деньги. При этом я вполне допускаю, что именно в России можно найти способ как защитить сексуальные меньшинства, так и сохранить и вменить в обязанность уважать традиционные ценности.
***
В итоге – предвосхищая вопрос «на чьей же стороне автор», – мы, в первую очередь, должны прививать детям традиционные ценности, те, на которых зиждется наше национальное общество. Это структура, которая гарантирует устойчивость. И лишь после этого объяснять им, что есть люди, которые живут иначе. Это их выбор, и его, безусловно, следует уважать и не переделывать никого (иначе чем мы будем отличаться от своих критиков, которые обвиняют нас в нетерпимости). Поэтому, в отличие от автора этой статьи, я бы не учила своих детей или учеников «ненавидеть». Но, признав за человеком право выбора (полностью в духе знаменитой шутки Раневской), надо требовать уважать и свои ценности и продолжать жить согласно им, а не ценностям «сложного» мира.
Потому что, как знали еще даосы, сила - в простоте.
Юлия Н. Шувалова, август 2020 года
При цитировании и/или перепечатке ссылка на автора обязательна