Лена стоит у скамейки на баскетбольной площадке — тренировка закончилась, до следующей остаётся ещё немного времени. К ней подходит тренер, высокий мужчина в спортивном костюме, кивком указывает на нас, журналиста и фотографа, что-то спрашивает — наверное, о том, зачем мы пришли в неигровое время. «You will cry», — весело бросает Лена, разворачивается и идёт в раздевалку. Она — высокая и красивая, со вьющимися белокурыми волосами. У Лены есть любимая и любящая семья — муж Никита и дочь Маша, поразительно на неё похожая. Они и стали для неё той опорой, о которой Лена мечтала в детстве, потому что сильной для взрослых приходилось быть ей самой.
«Я иногда говорю дочке: “Маша, как тебе повезло: у тебя такой классный папа! Я бы себе очень такого хотела, цени, что он у тебя есть”. Когда дочь узнала, что у меня несколько отцов, она никак не могла этого понять: разве можно не знать, кто твой папа?», — говорит Лена.
Мама
В баскетбольной команде, где Лена играет сейчас, она выступает в роли разыгрывающего защитника. Таких называют «мозг команды» — разыгрывающий знает сильные и слабые стороны своих игроков, страхует их. Много лет тому назад саму Лену некому было защитить. Она росла с бабушкой — мама рано ушла из семьи.
«До моего рождения мама встречалась с молодым человеком по имени Николай, — рассказывает Лена. — Она всегда любила шумные компании и нуждалась в людях. Однажды под Новый год они собрались с друзьями и устроили вечеринку. Николая там не было, зато пришёл Алексей — высокий блондин, классический красавец. Шум, веселье, алкоголь. Мама провела с Алексеем ночь. Николаю она ничего не сказала — боялась расправы за измену. Вскоре мама поняла, что беременна, сказала об этом своему мужчине. А потом поняла, что отец ребёнка всё же Алексей».
Мама рассказывала Лене, что пыталась сделать аборт. У подруги-одноклассницы достала таблетки, чтобы вызвать выкидыш, но это не сработало. Потом кто-то посоветовал ей набрать ванну горячей воды со специальным препаратом — «чтобы плод не выдержал и вышел сам». Не помогло и это. Когда к третьему месяцу все народные средства были безрезультатно испробованы, стало понятно, что придётся признаваться маме.
В тот вечер обе они плакали — будущая мама и будущая бабушка. И тем не менее, бабушка сказала: «Забудь об аборте, будем растить вместе». Но растить ребёнка пришлось ей одной — мама сидела с Леной всего пару месяцев, наскоро кормила и убегала гулять. Потом и вовсе встретила мужчину, вышла замуж и перебралась жить в другую семью, где ясно дали понять, что для чужого ребёнка там места нет. Так Лена осталась с бабушкой. А потом к ним стали приходить отцы.
Папы
Их было двое и каждый из них называл себя отцом Лены, пытался доказать это громкими словами, но ни один никогда не помогал девочке.
«Впервые Алексей пришёл к нам, когда мне было около двух лет, — говорит Лена. — Мама запретила ему называть себя моим отцом, и я не знала, кто он, чего хочет и зачем приходит. Я ужасно стеснялась незнакомого мужчину, пряталась под столом и отказывалась выходить. Алексей взял с собой фотоаппарат и спустя много лет показывал мне снимок, где бабушка держит меня маленькую и плачущую на руках, а я утыкаюсь головой в её грудь и пытаюсь укрыться».
Встречи учащались. Ленина мама везла её в "Макдональдс", где ждал «друг» — так она называла Алексея. Однажды они в очередной раз поехали с ним встречаться. Лене было уже двенадцать лет. Она решилась спросить у мамы, кто такой Алексей, и почему они должны с ним видеться. Та пожала плечами и легко сказала: «Да он твой папа».
«Я сразу поняла, откуда эти странные взгляды в упор, почему он так настаивал на этих встречах. Мне стало страшно. На меня будто надели чужое бельё — выворачивало изнутри. Сразу пропало всё уважение к этому человеку — на смену ему пришли обида и отвращение. Неужели он решил, что меня можно купить макдональдсом раз в несколько месяцев?».
Параллельно Алексею приходил Николай. Он был криклив и напорист.
«Обычно он появлялся, никого не предупредив. Как-то он возник на пороге нашей квартиры с роликовыми коньками. Едва переступив порог, он раскричался: “Да что, я своей дочке ролики не могу купить что ли?! Посмотрите, она же моя дочь! Как мы похожи — одно лицо!” Было ощущение, что он пытается доказать это в первую очередь самому себе».
Стоя на пороге, мужчина горячо обещал стать для дочери самой надёжной опорой. Больше он не появлялся.
Баскетбол
В третьем классе Лена попала в спортшколу. В их класс пришла тренер, которая набирала высоких девочек. Лена была маленькая и очень худая — женщина не заметила её и собралась было уходить, но классная руководительница её остановила: «Посмотрите ещё эту девочку, она быстро бегает» — эту фразу Лена вспоминает спустя много лет, как поворотный момент своей жизни.
«Баскетбол открыл мне совсем другую реальность, — говорит она. — Я видела полные семьи, девочек, за которыми на тренировку приходят родители, видела их заботу друг о друге. Мы посещали разные города и страны. Я общалась с людьми моего возраста, которые были серьёзней моих одноклассников, со взрослыми, которые были мудрее моего окружения. Я увидела другую жизнь, непохожую на ту, какой жили мы с бабушкой. И поняла: ни на что её не променяю».
Параллельно баскетболу была жизнь, где Лена помогала бабушке разносить газеты, потихоньку, чтобы не увидели девочки из спортшколы, собирала бутылки на остановке и отдавала их бабушке. Нищета жестоко била по ней: Лена вспоминает, как по ночам зашивала рваные кроссовки, как ходила годами в одних джинсах и боялась, что кто-то увидит её с бутылками.
Возвращение
«Каждые праздники мы приезжали в новую мамину семью, — рассказывает Лена. — Там всегда накрывали стол, веселились. Я чувствовала себя белой вороной — совершенно чужой на их празднике, ощущала ненужность и брошенность. Ведь мама не была со мной, она жила там, у неё родился сын — мой брат Саша. У него были оба родителя, и жили они в совсем других условиях».
В новой семье, где любили шумные застолья, мама Лены начала выпивать. У неё развилась зависимость, с которой она уже не могла справиться самостоятельно. Когда это стало невыносимым для новой родни, муж вернул её в отчий дом и больше ни разу не справился о её состоянии.
«Я всегда мечтала, чтобы мама была рядом, но в итоге это оказалось просто адом. Она постоянно пила, приходила домой совершенно пьяная и ложилась прямо в коридоре. Мне нужно было её как-то растрясти, чтобы дотащить до кровати», — вспоминает Лена.
Бабушка с Леной пытались кодировать маму, но это не помогало. У неё появился собутыльник, вместе они пили в кухне, когда бабушка уходила на работу, а Лена — на учёбу. В квартире оставалась грязь, окурки, пустые бутылки из-под дешёвого крепкого алкоголя. Лена выгоняла собутыльника, помогала бабушке управляться с мамой. Когда она уезжала на сборы, бабушка плакала, потому что боялась не справиться без внучки.
Однажды в дверь позвонили: на пороге стояла соседка. Она просила помочь увести Ленину маму с детской площадки — та лежала на скамейке пьяная и спала.
«Мне хотелось провалиться сквозь землю. Когда мы дотащили её до квартиры, и дверь захлопнулась, я безвольно опустилась рядом с мамой в коридоре и почувствовала, сколько во мне ужаса и стыда за неё. Я понимала, что сейчас это начнёт обсуждать весь двор, и я просто устала ощущать себя хуже других. В груди жгло, нарастала боль от того, что я не могу заставить взрослого человека изменить свой образ жизни».
В день, когда мамы не стало, у Лены был зачёт в университете. Едва она вышла из вуза, ей позвонила бабушка.
«Она сказала: “Приезжай быстрее, мама умерла, ты мне здесь нужна”. А я только что её видела, утром!».
В морге коротко и скупо сказали, что из-за водки не выдержало сердце. Добиться внятного официального заключения Лене с бабушкой не удалось.
С одной стороны, Лена ощущала горечь и боль, с другой — выдохнула и поняла, что начинается спокойная жизнь. На похоронах был Алексей, один из её отцов, но девушке было не до него. Он что-то пытался сказать, потом оставил деньги и ушёл. Деньги Лена передала бабушке. С того момента они с мужчиной начали понемногу общаться.
Алексей появляется и уходит
Алексей всё больше начал появляться в жизни Лены, помогать и поддерживать.
«Как-то мы пошли с ним гулять, — рассказывает она, — и, подходя к дому, он предложил нам сфотографироваться вместе». От Алексея у Лены остался только этот снимок, где они стоят в тени деревьев.
Когда у Лены родилась дочка, она поразилась тому, как девочка похожа на Алексея. Так Лена начала считать его своим настоящим отцом. Она присылала ему фотографии дочери, тот искренне им радовался.
Алексей умер неожиданно — Лене позвонила его сожительница. Он не перенёс сложной операции.
«”Ты же его единственная дочь, — быстро говорила незнакомая женщина. — У него осталась квартира, и она должна принадлежать тебе”. Господи, да какая квартира? Меня била дрожь, будто я вышла из дома на мороз. Я не знала, как принять, что мы больше никогда не увидимся и чувствовала, что умерла часть моего прошлого, о котором я почти ничего не знаю. От Алексея остались только наша совместная фотокарточка и моя память».
Правда?
«Я подумала, что ни один из отцов мне особо не помогал, мне тяжело давались многие вещи, и я решила, что квартира, о которой говорила сожительница Алексея, действительно может быть моей. Я имею на неё полное право, пусть она будет покрывать всё, что я испытывала в детстве. Я хотела её продать и купить себе красивое ювелирное украшение, которое напоминало бы мне об отце, была готова на любые ДНК-тесты и экспертизы, потому что была уверена, что это мой отец».
Лена встретилась с сестрой Алексея. Женщина дала понять: Лена ни на что не имеет права, подарила две картины мамы Алексея и много его фотографий. Суд назначил экспертизу ДНК. Её результаты зачитывались в день, когда у Лены была важная игра, юрист должен был позвонить Никите, мужу Лены, и сообщить о результатах.
«После игры Никита подошёл ко мне и ничего не смог сказать, просто покачал головой. На мой вопрос выдавил: “Не подтвердилось”. Я рассмеялась, сказала: "Это что, шутка? Это невозможно!". Три дня я не могла поверить. Закрывалась в ванной и плакала. Я чувствовала, что меня опять предали, опять я оказалась ненужной. Я звонила его сестре, говорила, что мне уже не нужна квартира, умоляла просто сказать мне правду. Мы ни о чём не договорились и после этого не общались.
Муж ко всему относился с пониманием. По одному моему взгляду всё понимал, старался отвлечь дочь. Маруся, наверное, поняла это всё по-своему, по-детски. Я решила, что мне достаточно боли и больше я этой темы не касаюсь».
Поиски
В самые сложные моменты рядом с Леной находились Никита и Маша. Они стали для неё долгожданной поддержкой, опорой, которой она сама всегда была для других. Лена решилась на работу с психологом. Во время работы со специалистом она поняла: ей важно узнать, кто её настоящий отец.
Через год после объявления результатов экспертизы Лена была у бабушки, которая дала ей телефон мамы Николая.
«Бабушка рассказала, что Николай живёт в Казахстане. Кажется, он вернулся туда после того как отсидел в тюрьме. После того как она позвонила его маме, он нашёл меня во “ВКонтакте” и написал. Я спросила у Николая, не против ли он ДНК-теста, чтобы выяснить отцовство наверняка. Его первая реакция была: “Хорошо, я сделаю, только не за свой счёт”.
Я не видела его с двенадцати лет. Он совсем на меня не похож. Я думала: если это мой отец, то что же мне от него передалось! Я не хотела этого подтверждения. Но я должна была понять и убедиться».
В Казахстан Лена поехала вместе с мужем и дочкой. Николай жил в простом деревенском доме с женой и сыном на год старше Маши. Всё время, пока они находились у него, он всячески подчёркивал, что семья его живёт небогато, указывал на скромный быт и отсутствие удобств в жилище.
«Николай часто поворачивался к моему мужу и говорил: “Спасибо, что дал мне возможность увидеться с внучкой”. То есть ещё до выяснения отцовства Марусю он считал внучкой. Потом мы сфотографировались. Когда приехали домой, я стала рассматривать снимки, пытаясь понять: похож он на меня или нет».
Говорить с Николаем об анализе ДНК Лена побоялась. Она чувствовала, что он в любой момент может разозлиться и выгнать их.
Через неделю Николай написал Лене большое сообщение с оскорблениями, обвинил её во всех своих проблемах и добавил в конце: «Забудь мой номер». Прошло две недели. Николай как ни в чём не бывало написал Лене, спросил как дела. Потом снова прислал сообщение с оскорблениями. Когда это повторилось в третий раз, она решила прекратить с ним общение.
Вопрос так и остался нерешённым. Спустя некоторое время психолог предложила Лене контакты частного детектива. Она обратилась к нему, чтобы специалист незаметно взял у Николая образец ДНК.
Ситуация осложнялась тем, что Николай живёт в другой стране — команде детектива нельзя было появляться около его дома с российскими номерами машины. В деревне все друг друга знают. За три месяца с лишним образец удалось получить. Как — Лена не может рассказать из опасений, что Николай может причинить вред ей или её семье. В короткое время был сделан тест. Результат оказался отрицательным.
«Когда ДНК-тест показал, что Николай — не мой отец, я выдохнула: поняла, что мне не достались его гены и с этим человеком меня ничего не связывает».
Детектив предлагал докопаться до правды, проверить и сестру Алексея — вдруг она подменила результат или договорилась об определённом. Но Лена отказалась. Решила, что для себя она сделала выбор и будет считать биологическим отцом Алексея.
«Я благодарна этому человеку — он дал мне, что мог. Сейчас я жалею только о том, что у нас было так мало времени, проведённого вместе».
Когда Лена узнала, что ДНК-тест её и сестры Алексея не подтвердил их родство, под ногами разорвался мир. Она долгое время ощущала себя в невесомости с немым вопросом: «Кто я, откуда и зачем?». Никита и Маша, находясь рядом, поддерживали изо всех сил, помогая заново обрести равновесие и устойчивость. Работая с психологом, Лена приняла многое в своей жизни и решила дойти в вопросе отцовства до самой сути и итогового завершения, но после второго отрицательного теста остановилась. Теперь у неё есть своя правда, которую уже никто не отнимет. Будучи сильной для других, она нашла эту силу в себе. Сейчас Лена работает над книгой о своей непростой истории, которая должна выйти осенью.