Вчера разбередили свадебную тему дома, стали припоминать байки, ворошить альбомы. Нашёл фотографию своих родителей. Юрий и Татьяна. Тоже скороспелая свадьба, сватовство родителей: деды сослуживцы, кореша, оба замкомдивы, вот и решили породниться... Папка мой - молодой доктор, сногсшибательный шарм, гусар, краснобай, интеллектуал, мот, ба-альшой артист. Маме девятнадцать, халтурит чертежницей в БТИ, поступает на зубоврачебный. Она наивная, ищущая приключений, инфантильная, смешливая, бескожно открытая миру. Вглядываюсь в их лица, пытаюсь что-то прочитать. И вижу. Как они говорили за завтраком, сплетаясь взглядами. Как озорничая покупали ей платье и босоножки, он внезапно подсматривал за занавесь примерочной и строил тут же куры зардевшейся продавщице. Как внезапно отвёз её в белые ночи Ленинграда, просто погулять и утром - на обратный поезд. Как она заглядывала в его прячущиеся глаза, изо всех сил старалась верить завиральным историям про задержавшееся на двое-трое суток дежурство на скорой. Как он спас её от хмельной компании гопоты, со сломанной рукой, разбитым лицом, поломал главарей, и они долго, спасаясь бежали разными закоулками, а потом истово любили друг друга прямо в ночном сквере. Как она уютно ложилась рядом на диван, голову на колени, а он читал ей Платонова вслух.
Вижу, как он перед работой сладко целовал её в губы, придерживая за талию, как постепенно день за днём этот поцелуй перекочевал к щеке, а потом и вовсе растаял небрежным причмоком над ухом. Вижу, их очередную с привычными ядовитыми словами ссору и разбитый ей в сердцах свадебный китайский сервиз. И в этом замесе отношений, где людям нестерпимо тесно, не раздышаться и хочется скорее сойти, зачем-то рождаюсь я, в сущности ненужный ни ей, ни ему. Ребёнок ничего не изменил, они грубовато развелись, стараясь потом ластиком всю жизнь стирать этот этап. Как часто раньше задавал себе этот вопрос, зачем, ну зачем эти встретившиеся на беду люди оставили меня в живых. И в ушах застряли многократно повторённые мамой слова отца: "я-то себе новую жизнь сделаю, а вот куда ты с щенком денешься". Да, может и не говорил он ничего такого, но так проще было ей его вычеркнуть. Две нелепых несчастливых жизни, стукнувшись породили новую жизнь. Я был зол и обижен. А теперь смотрю на всех своих детей и понимаю - зачем это всё.
Спасибо, мама и отец. Простите меня.