Уверены, среди наших читателей немало пишущих людей! Мы решили задать по пять вопросов трем успешным драматургам — Валерию Печейкину, Елене Исаевой и Фариту Нагимову. Выведали профессиональные секреты, спросили про деньги и взаимоотношения с театром. Если вы хотите больше подобных интервью с литераторами, пишите в комментариях!
1. Чем работа над драматическим текстом отличается от написания прозы?
Валерий Печейкин:
Если просто, то в драме персонаж не может «подумать». Согласитесь, в спектакле это довольно странно, когда герой стоит и рассуждает вслух. Драма о том, чтобы показывать, а не рассказывать. В прозе можно буквально думать. Например, роман Камю «Посторонний» — это абсолютная проза. Не случайно ведь Пушкин говорил, что проза требует «мыслей и мыслей».
Елена Исаева:
Родовое отличие драмы – обязательное наличие действия. В прозе автор может показать конфликт, мучающий героя через описание его состояния, а в драме – обязательно через действие. Герой драмы должен действовать. Действие – это волевое усилие героя по достижению сверхзадачи. И еще, как говорит драматург Ольга Михайлова, у прозы и драмы – разное отношение со временем. Прозу можно читать несколько дней, а драму мы воспринимаем целиком за два-три часа. Это динамичное, сжатое сообщение, даже если вмещает в себя события, которых хватило бы на роман. В драме другая динамика, практически нет описания: событие – действие – событие – действие – событие… И все через диалог.
Фарит Нагим:
Драму я пишу бритым и в стрингах, а прозу – в семейных трусах и с бородой… Шутка. Есть события и настроения, которые можно записать только пьесой и никак иначе. Я с погрешностью в несколько процентов могу сказать, какой фильм снят по роману, а какой – по пьесе. Работая над пьесой, я вижу локальную историю, скажем – сцену, а при написании романа я вижу весь театр. Когда пишешь прозу, ты путешествуешь, а когда драму – это стоянка, бивуак, как писали в старинных книжках.
2. Как создать живого драматического персонажа?
Валерий Печейкин:
Нужно самому быть живым. И наблюдать за людьми. Практически за любыми — от бездомного до мастера своего литературного семинара. Особенно полезно наблюдать за человеком в состоянии кризиса. В этом смысле бездомный намного полезней, так как он каждый день спасает свою жизнь. Или попробуйте написать текст, который будет противоречить установкам вашего мастера. Он сразу проявит свои человеческие качества. Я сам сделал так однажды, когда учился в Литинституте. После этого я в нем больше не учился…
Елена Исаева:
Никак. Если вам есть что сказать, если вас мучает какая-то идея или ситуация, требующая осмысления через пьесу, герой сам начнет действовать и будет живым и органичным. Недаром же Булгаков писал, что фигурки персонажей оживают на сцене и сами начинают двигаться. Сами!
Фарит Нагим:
Живого драматического персонажа вряд ли можно создать, все уже создано богом, надо брать у него взаймы. Ну такого, чтоб было интересно, как сделать?.. Лучше взять неудачника и, короче говоря, он должен чего-то хотеть, ликовать и отчаиваться. Хорошо бы дать ему в друзья врага и в финале как-то поменять его характер и умонастроения и т.д. Ему нужна сверхзадача – стремление к бескорыстной мечте. И так, чтобы в финале он реально проиграл, но мы-то понимаем, что он выиграл.
3. Насколько сильно итоговая театральная постановка отличается от оригинального текста и авторских интерпретаций? Консультируется ли театральная команда с автором во время постановки пьесы?
Валерий Печейкин:
Здесь все зависит от договоренности между автором и постановщиком. Нужно быть готовым к тому, что ты написал текст и «умер». С текстом могут сделать все что угодно. И у постановщиков есть такое право.
Вопросы к автору бывают и довольно часто, если автор жив. К Чехову или Шекспиру вопросов нет и не может быть — артист, даже если не понимает текст, старается самостоятельно ответить на вопросы. Но если автор жив, отношения с ним могут превратиться в отношения с портным: артист просит сделать ему текст удобный для «носки». Иногда это оправдано и у таких артистов нужно учиться вниманию и профессии. Но иногда это просто лень.
Елена Исаева:
Это всегда очень индивидуально. Зависит от режиссера, от театра. Иногда узнаешь о постановке перед самой премьерой. «Абрикосовый рай», например, или «Про мою маму и про меня» разошлись по стране, и я узнавала о спектакле, когда мне присылали об этом сообщение из РАО. Иногда пишешь, зная, что будешь работать с конкретной командой, как у меня это было с Саундрамой Панкова. И тогда, конечно, учитываешь специфику режиссера и его коллектива. «Двор как уходящая натура» (премьера была в «Гоголь-центре» в 14-ом году) я писала короткими, почти клиповыми сценками, зная, что Володя будет перемежать их вставными музыкальными номерами да и каждую запятую озвучит. И мне нужно было пройти между Сциллой и Харибдой, собирая из небольших практически самодостаточных пазлов большое полотно с устойчивой драматической конструкцией и экзистенциальным конфликтом, чтобы зритель воспринял в итоге историю целостно, а не раздроблено. Мне кажется, справилась. Понимаете, это как в любви – либо она есть, либо нет. Либо совпадаешь с режиссером, либо не совпадаешь. Либо он наглухо закрывает твой текст и твое сообщение миру, либо разворачивает и дополняет так, как тебе самой в голову не приходило. И тогда это – счастье.
Фарит Нагим:
Этот вопрос никоим образом не должен парить драматурга. Вы написали свою пьесу, получили гонорар, презрительно вышли на поклоны и свалили в буфет. Чем меньше вы общаетесь с режиссером и актером – тем лучше для вас и будущих зрителей. Не лезьте на сцену, там у них своя пьянка. Им надо помять и потереть вашу бумажную пьесу, чтоб переформатировать под более-менее живую жизнь на сцене. Только начинающий драматург плачет над вымаранным текстом. Радуйтесь, что вашу пьесу «ломают», значит работают и понимают, как её показать зрителю.
4. Сколько зарабатывает успешный драматург? Не выгоднее ли заниматься сценариями?
Валерий Печейкин:
Очень сложно назвать цифры. «Вилка» здесь очень большая: от 100 тысяч рублей до 3 миллионов за текст. Если что, я не про себя говорю, а про наблюдения за рынком. Киносценарии действительно дороже, но они и пишутся дольше. За последние годы цены на них сильно упали — это мало кто хочет признавать. В целом, творческий труд оплачивается ниже ожиданий дебютантов. Возьмите свое ожидание гонорара и разделите его на два. Или на три — получите реальную ставку. А после коронакризиса можно смело делить на четыре и на пять.
Елена Исаева:
Конечно, сценарии оплачиваются лучше. Но это единоразовая выплата. Пьеса же, если хорошо пойдет, будет кормить вас долгое время, ведь театры отчисляют проценты. Пусть это небольшие деньги, но стабильные. Вам решать – каким идти путем. В начале двухтысячных, когда театры практически не кормили, драматурги пошли писать сериалы. Надо сказать, что Александр Акопов, создав свою «Амедиа», просто спас нас всех от нищеты на тот период, не дал погибнуть цвету русской драматургии, там работали Максим Курочкин, братья Дурненковы, Екатерина Нарши, Елена Гремина, начинал Сандрик Родионов, Родион Белецкий, Александр Железцов – всех не перечислишь - практически вся тогдашняя «Любимовка». Потом все мы постепенно возвратились в театр, потому что драматург несравненно свободнее сценариста, особенно сериального.
Фарит Нагим:
Успешный драматург прилично зарабатывает. Михаил Рощин говорил, что в советское время самыми богатыми были «теневики» и драматурги. Как всякий бедный человек, я люблю считать чужие деньги. Ну так вот, процент драматурга за спектакль где-то шесть процентов. Общий сбор за хороший средний спектакль в России — двести пятьдесят тысяч, ну примерно… а так я думаю, что больше даже. Спектакль идет два раза в месяц. Скажем пять процентов от пятисот тысяч (мне так легче считать) это двадцать пять тысяч. А теперь прикиньте, если ваша пьеса идет хотя бы в десяти из многих тысяч театров по всей России. Это четверть миллиона в месяц. А еще не забывайте, что за премьеру вашей пьесы театр разово выплачивает минимум триста тысяч. Кайф!
5. Какова роль драматурга в театре будущего? Не кажется ли вам, что импровизация все больше вытесняет текст – литературную основу истории?
Валерий Печейкин:
Я бы сказал, что все выше роль случая в повествовании. И персональных решений зрителя — как будет развиваться тот или иной сюжет. Например, если у вас есть Netflix и джойстик вы можете и посмотреть, и поиграть в фильм Black Mirror: Bandersnatch. Приятного просмотра и игры!
Елена Исаева:
Импровизация была всю жизнь. Это не является какой-то новой формой. Этюды – это первый курс любого театрального вуза. Импровизацией занимаются те, кому хочется скорее и легче. Пьеса пишется дольше, чем делается импровизация. Но и вкладывает в пьесу автор несравнимо больше. Не уверена, что можно мгновенно сымпровизировать философскую идею. Серьезные вещи требуют времени, вынашиваются, развиваются. А нефилософской драма быть не может. Многое из того, что сейчас происходит, раньше честно называли – перформанс, ролевые игры, психотренинги, студенческие этюды на импровизацию, – а сейчас говорят, что это новые театральные формы. Нет, я, конечно, за то, чтобы театр менялся, совершенствовался, осовременивался. Но попробуйте сымпровизировать такие дилогии, как в «Зойкиной квартире», сказочные диалоги пьес Шварца, дивные диалоги Вампилова. Почему никто не пытается сымпровизировать роман или хотя бы повесть? Тут все считают, что надо думать, подбирать слова. Но пьеса – такая же литература, как проза, только сложнее, потому что слов меньше, а мыслей на этот объем текста должно быть больше. Еще раз повторю: импровизация – это способ обучения и тренинг, но никак не художественный метод. Кто смог бы сымпровизировать «Маленькие трагедии»? Писать должен писатель, а играть – игратель. И современная пьеса, конечно, требует отдельного разговора и осмысления – меняется конфликт, меняется герой. Не меняется только одно: подключаюсь я к этому герою или нет? Интересно мне наблюдать за тем, что происходит на сцене или неинтересно? Трогает меня это, заставляет сопереживать? Испытываю я катарсис – очищение через страдание – или ухожу с холодным носом? И тут уж каждый должен сам себе ответить – чего он ждет от современного театра.
Фарит Нагим:
Роль драматурга, как и всякого талантливого Автора незавидна. Творца все больше отжимают от производства. Мне кажется, что весь мир загоняют в новый «савецкий союз», в нечто потребительски усредненное. Но талантливые авторы будут всегда, потому что это предусмотрено Автором, который все это написал.
Спрашивала: Алла Войская
Больше статей вы можете прочесть в нашем паблике Скала. С новинками художественной прозы можно ознакомиться в группе Litera Nova
Голосуйте за СКАЛУ в конкурсе «БЛОГ-ПОСТ»!