Воспитание детей в США – это всегда интересно, например, нет культа матери-героини. Есть женщины, которые захотели ребенка, родили его и растят в любви и радости и на этом все. И такой подход, конечно, сказывается на том, как растут дети.
Америка берет надо мной верх. Вначале все шло со скрипом, как несмазанное колесо. А теперь все легче и легче, потому что я все чаще с радостью перестраиваю себя под нее. На данном этапе пытаюсь изжить в себе русскую мать-страдалицу, советскую ли, российского ли розлива — не так и важно, главное изжить ее в себе как вид.
Американская мать не страдалица вовсе, она человек, у которого есть самое большое счастье — ребенок/дети.
Ее счастье не растет в болоте из фраз:
— мучилась рожала тебя два дня!
— ночей не спала, пеленки стирала, а зубы когда резались?
— одежды нормальной не было, еды не было — каши просеивала от сахара, на молочную кухню в шесть утра бегала!
— дорого все так для тебя!
Дети американской мамы просто растут.
Воспитание детей в США: не мучилась? А все равно мать!
В США вообще нет этого культа героини-матери, которая мучилась, недосыпала, недоедала, лишь бы в люди вывести…
Тут нет надрыва — мама – это самое святое на земле! Потому что все осознают — и сволочь может родить ребенка, а вот тот самый рожденный от сволочи крошечка, как раз и есть самое святое на этапе детства.
Нет пафосных страданий. Есть женщины, которые захотели ребенка, родили его и растят. Растят в любви и радости.
Когда я жила в России, то дня не проходило, чтобы я не слышала в спину сочувствующий шепот, или, чтобы мне в лицо не говорили: — Ну, ничего, ничего, подрастут — вот же помощь будет маме!
А потом, непременно обращаясь к моим детям: — А вы маму слушайте! Ей с вами вон как тяжело!
И, безусловно, в этом была правда — мне было тяжело одной с тремя, но разве это повод говорить об этом детям? Тому самому счастью, которое, кстати, совсем не просило, чтобы ты его рожал…
В России мне сочувствовали. А в США делают комплименты детям. Из-за этого я долгое время чувствовала себя некомфортно.
Никто тут не кидается к тебе с сочувствием, тут тебя просят восхититься твоими же детьми:
— Господи, какие красивые дети! Благослови их Бог и тебя счастливую мать!
— Смотрю на твоих детей и понимаю, God is great!
— Как же тебе повезло с такими прекрасными детьми! Дай вам самой счастливой жизни, милашки!
Понимаете? Они не сочувствуют счастью, они ему радуются и приглашают тебя же порадоваться с ними — твоим же детям!
Эдди иногда встает на пороге детской, когда они спят, и как нормальный американский отчим вслух восхищается:
— Могла ли ты иметь детей лучше?
Я поначалу пыталась вызвать сочувствие, шутила, милые да, пока спят. Потом поняла — они не понимают, просто не в их культуре, и перестала — дети — это радость и точка.
И другое заодно поняла – тяжелый советский быт, нестабильное нынешнее время убивают радость от материнства, и не говорите мне, что ах, уже не так. Еще как так.
Наше родительство — это своего рода подвиг — «трое детей в наше время??»
Их родительство — это счастье, иногда сопровождаемое трудностями:
— Милый, он напился!
— Он напился раз, а ты в его возрасте постоянно курила!
Американская мать часто представляется нам, как равнодушная — и любовь ее к ребёнку не такая сильная, как наша, и на подвиг ради ребенка она не способна… короче, почти ехидна. А ведь вся ее «вина» только в том, что уже десятки лет как ей не надо мучиться в родах, изобретать еду, если нет смеси, вязать кофты или ставить заплатки…
Уже десятки лет американская мама может себе позволить не совершать подвиг, не выживать, а просто наслаждаться общением со своим счастьем. Ее быт намного проще, медицина лучше — только и всего. Но в наших глазах — не выживает, не мучается, не преодолевает, значит, неполноценная мамка.
И я учусь наслаждаться тем, чем должна, без надрыва и пафоса, без ненужных ожиданий — главное, растут в любви и радости, а как оно дальше — никто не знает. Потому что это не мы совершили подвиг, это нам дано счастье быть родителями.