Англия и Шотландия по-разному подступились к борьбе с COVID-19. Это может привести к полномасштабному разводу
Оригинал: https://edition.cnn.com/2020/07/25/uk/boris-johnson-nicola-sturgeon-coronavirus-approach-gbr-intl/index.html
Когда в прошлый четверг Борис Джонсон приземлился на острове Оркни, расположенном в архипелаге к северу от побережья Шотландии, он очень широко объявил о том, что это поездка является его вкладом в борьбу за единую нацию.
“Наш Союз является фантастически сильным институтом — он помог нашей стране пройти через огонь, воды и медные трубы”, — сказал Джонсон. “Я считаю, что людям очень хочется увидеть, как наша страна снова становится сильной вместе, а это именно то, чем мы собираемся заниматься”.
Возможно и вместе, но не вместе с лидером Шотландии. Для этой поездки в Шотландии он выбрал группу малонаселённых островов, расположенных в сотнях миль от места скопления шотландской власти — города Эдинбурга; не встретился он и с главным лицом Шотландии, Первым Министром Николой Стёрджн.
И, возможно, Джонсон поступил мудро. Несмотря на то, что Шотландия сильно пострадала от COVID-19, популярность Николы Стёрджн только выросла, главным образом из-за того, что она выбрала более аккуратный способ борьбы с вирусом, чем её английские коллеги. Население стало более широко поддерживать и главную политическую цель Стёрджн — независимость от Англии.
Тем временем, личный рейтинг Бориса Джонсона понизился, после того, как к югу от шотландской границы начали поговаривать об отмене карантина. Его визит в Шотландию стал попыткой заново обрести политический капитал, потерянный к северу от Стены Адриана.
Разные подходы
Один из уроков, который Великобритания уяснила вовремя пандемии, это то, насколько по-разному страной управляют политические лидеры разных её частей.
Хоть Джонсон и получил образование в одном из самых престижных английских университетов, но всё равно построил свою карьеру на образе неуклюжего обывателя. Он хорошо срабатывает для постановочных фотосъёмок (стоит вспомнить хотя бы то, как во время лондонской олимпиады в 2012 году Джонсон, тогда ещё только мэр столицы, запутался в канатной дороге), но не так хорошо при борьбе с глобальной пандемией.
Задолго до того, как Джонсон сам подхватил COVID-19, он, с дьявольской улыбкой, рассказал следующее одной группе журналистов: “Я недавно был в больнице, и там, я думаю, было несколько коронавирусных пациентов, и, чтобы вы знали, со всеми я пожал руки”.
В особенности запомнился эпизод, когда 10 мая Джонсон дал очень странный совет по отмене карантина: если кто-то из британцев не может работать из дома, то ему следует “с как можно большим энтузиазмом идти на работу”, но в тоже самое время “оставаться внимательным”.
Никола Стёрджн совсем не была впечатлена: “Я не знаю, что значит “Оставайтесь внимательными”. После этого она добавила, что попросила британское правительство не раскручивать этот лозунг в Шотландии.
В то время как правительство Бориса Джонсона решило ввести новые правила, которые позволяли гражданам страны посещать некоторые страны и не проходить самоизоляцию по возвращении, Стёрджн назвала это решение “безответственным” и, в отличии от Даунинг-стрит, отказалась разрешать неконтролируемый поток приезжающих из Испании.
Очередное различие прошлось по линии вопроса о ношении масок: Никола Стёрджн сделала их ношение в магазинах обязательным за целых две недели до того, как в Лондоне приняли похожее решение в отношении Англии. Маска Стёрджн, выполненная в цвета шотландского национального узора, стала важным символом её образа.
Джонсон не отказывался от маски с таким же энтузиазмом, с каким это делал Дональд Трамп, но его часто видят без неё (даже в помещении), чем с ней. По случаю визита Джонсона в Оркни собралась небольшая протестная акция, во время которой один человек закричал: “Где твоя маска, Борис?”.
Восприятие власти
Человеку, который не живёт в Британии (да и многим, кто живёт), разделение властей в стране может показаться странным. Борис Джонсон является премьер-министром Соединённого Королевства Великобритании и Северной Ирландии, однако, начиная с 1990-х годов, довольно много власти было передано странам–составным частям Королевства. Этот процесс известен как деволюция.
Это означает, что многие решения по здравоохранению, образованию и транспорту для Шотландии, Уэльса и Северной Ирландии, принимаются в Эдинбурге, Кардиффе и Белфасте — их столицах —, а не в Лондоне. Даунинг-стрит довольно часто делает заявления о крупных изменениях во внутренней политике, однако настолько же часто можно увидеть приписку, которая поясняет, что всё объявленное применяется только к Англии.
“Во время пандемии деволюция проявила себя наиболее явно по отношению к обычным гражданам” — сказал социолог Марк Диффли, выступающий за независимость Шотландии, во время типичного летнего дождливого дня в Эдинбурге.
Это мнение довольно распространено на улицах столицы Шотландии: “Лондон слишком неспокойный, постоянно меняет своё мнение, не может решить, чего он хочет”, — сказала пятидесятивосьмилетняя Мили из Эдинбурга — “Хочет ли он помочь людям? Или для него всё-таки важнее экономика? Или Лондону просто без разницы? Просто не знает, что он делает”.
Двадцатиоднолетний Эндрю Макдональд из Линлитгоу заявил, что его мнение о Стёрдж сильно возрасло за время пандемии: “мне кажется, что Никола делает правильно, когда пытается оставить политику в стороне всего этого и принимать свои решения рука об руку с наукой”.
Несмотря на кажущуюся разницу в подходах к борьбе с COVID-19, результаты — по крайней мере, на данный момент, не были такими уж и разными. На деле коэффициент смертности в Шотландии — 77 человек на 100 тыс. населения — лишь ненамного лучше английского — 86 человек на 100 тыс. населения.
“Существуют важные различия в подходе, а также не менее важные различия в восприятии подхода” — сказала Линда Болд, профессор общественного здравоохранения в Университет Эдинбурга.
Толчок к независимости
Вопрос, интересующий Стёрджн, — и страх для Джонсона — трансформируется ли эта позитивная оценка её руководства во время пандемии в политическую поддержку шотландской независимости, которая является главной целью существования Шотландской национальной партии (ШНП).
В последний раз, когда шотландцы голосовали по поводу независимости, в 2014 году, ответ “Нет” победил с отрывом почти в 10 процентных пунктов. С тех пор многое поменялось. Во время Всеобщих выборов 2015 года, количество мест ШНП в Палате общин выросло с 6 до 56; тем самым партия выиграла все три шотландских избирательных округа. Шотландцы довольно обширно голосовали против Брекзита в 2016 году.
Джон Крутик, знаменитый социолог университета Стратклайда, в интервью BBC заявил, что поддержка независимости Шотландии растёт уже около года, даже среди тех шотландцев, кто голосовал за Брекзит.
По последнему опросу, согласно вышеупомянутому Марку Диффли, “становится ясно, что поддержка независимости на самом деле намного выше, чем была, довольно долгое время”.
Это проблема для Джонсона, который является лидером партии, чьё полное название — Консервативная и юнионистская партия. Своим посещением Шотландии Джонсон пытался подчеркнуть для шотландцев преимущества их 300-летнего Союза с Англией. В частности, он упомянул, что лондонское Казначейство её величия помогло спасти тысячи шотландских рабочих мест при помощи щедрой схемы поддержки оплачиваемых отпусков.
Однако консервативные Шотландии никогда не пользовались особой популярностью в Шотландии, а Стёржн даже отшутилась в Твиттере, что визит Джонсона “никак ей не навредил”.
ШПН пообещала, что проведёт новый референдум о независимости перед следующими выборами в парламент Шотландии. Теперь, однако, он поставлен на паузу из-за пандемии.
Для таких членов ШНП, как Томми Шеппард, который представляет восточный округ Эдинбурга, независимость является лишь вопросом времени: “те, кто хотят увидеть становление Шотландии независимым государством, поддерживают как можно большее количество поездок Бориса Джонсона в Шотландии, потому что каждый раз, когда он делает это, поддержка независимости растёт. Они это знают, как никто другие, и наверняка довольно открыты возможности того, что Шотландия могла бы сделать, будь у неё на это политическая власть”.