"Quia hortulanus esset"
Ранним, прохладным, июньским утром, когда в воздухе еще зябко и сыро, а солнышко нежно играючи, ласкает бескрайние просторы матушки-природы, почтенного возраста, немного сутуловатый старичок, давно был на ногах. Он с трепетной любовью и аккуратностью ювелира обрабатывал розу… Это был садовник, тихий старик жил здесь уже много лет, после того, как он нашел отдушину в этом чудном саду, в самой глубине леса…
Цветы у него росли самые разные и загадочные, массивные и внушающие силу, причем произрастали они на необработанной, лесной почве и не было для них лучше удобрения, чем преданность и забота старика.
Лес тот был велик и могущественен, полон тайн, загадок и диких зверей, в том числе и медведей, которые по странной причине никогда не приближались слишком близко к крохотной усадьбе садовника и его детищу.
Вечерами, когда сад погружался в сладкий и чуткий сон, в тот час, когда все цветы, легким сопением наигрывали ночную божественную мелодию, старик оставлял свой маленький, позолоченный ключик в одном из горшков, чинно стоявшим около порожика и брел к маленькой, резво журчащей речушке, находящейся неподалеку. Садился на один из массивных булыжников, доставал свою миниатюрную флейту и заводил душевную мелодию… шлейф умиротворяющей музыки растягивался по лесу, маня за собой всех его обитателей …Все живое, от мала до велика ложилось у ног старика и засыпало мирным сном до самого рассвета.
"Expectationem "
Желтые листья лениво падали один за другим со старого, массивного дуба, его изогнутые, будто под тяжкой ношей, ветки, издавали истошный, безмолвный крик, который отражался в нашей реальности лишь надоедливым скрипом и легким шелестением оставшихся сухих, полумертвых падалиц. О этот дуб, старое, дряхлое, еле находившее в себе силы не упасть на пролегающую рядом дорожку, дерево, с такой неописуемой тоской, смотревшее на проходящих людей, радостно бегающих собак, наглых белок, которые, так по-хамски пытались запихнуть в его маленькие расщелины, свои желуди. Его приволокли в этот парк, казалось, издевательски нарочно... ведь здесь столько молодых деревьев, которые своей красой будут радовать еще долгое время, сестрицы-березы, которые ехидно похихикивали над ним, стройные осинки, своим резвым шелестом, будто обсуждали его невзрачное увядание... все это разнообразие, только зарождавшейся жизни вгоняло дуб в тоску, он был готов самопроизвольно двинуться на лесопилку, лишь бы кончились эти мучения, лишь бы наступила оглушающая тишина и пустота...но и здесь, словно ударом молнии, вставала перед ним суровая реальность, он дерево, всего лишь дерево, которое самостоятельно не могло даже решить своей судьбы... казалось бы, ничего не могло хоть как-нибудь вытащить из глубочайшей тоски этого старика и скрасить его последние дни в этом парке, но нет, совсем нет, кое-что было, вернее будет сказать, кое-кто... тише, мой дорогой читатель, эта юная особа очень пуглива, поэтому мы с вами понаблюдаем издалека, во-он на той скамье около небольшого, подернутого тиной, прудика.
А вот и наша героиня, кукольного сложения девчушечка, с личиком, словно фарфоровая статуэтка, юрко нырнула в парк и так легко и очень шустро направилась прямо к старому дубу...
На облачном небе, где кое-где проглядывало солнце, можно рассмотреть зябликов, красногрудых малышей, спешащих переждать наши морозы в более теплых местечках...
Стоило буквально на минутку оторваться от юной леди, как она уже устроилась возле массивного ствола, подогнув ноги и держа в своих изящных ручках, книгу, которая была явно очень тяжелой, потому как она изредка клала ее на землю, давая себе отдохнуть, ее ярко голубые глаза, полные приятного волнения и ожидания смотрели вдаль, где прорисовывались очертания вокзала...
Тянулись дни, недели, вот и месяц миновал с того самого дня... на улицах стало прохладнее, листва покинула ветви деревьев, солнца почти не было, от этого становилось зябко где-то в душе...
Старый пустой вокзал, лишь дворник собирает в небольшую кучку всякий мелкий мусор, шкварканье метлы раздается по всем закаулочкам, но ничего не может отвлечь ее столь внимательный взгляд от привокзальных часов.. "17.15"-шепчет она чуть дрожащим от холода и волнения голосом,- еще 5 минут, ожидание... порой даже самое кратковременное, перед чем-то желанным, бывает смертельно мучительным...
Наконец, слышен свисток, виднеются очертания поезда, приближается... Сердце с каждым ударом все сильнее стучит, момент, оно просто разорвется на мельчайшие кусочки, перед этим ослепив всех своей яркой вспышкой...
На секунду, все вокруг замедляется, мысли, тем не менее, существуют в непрекращающимся потоке, они обо всем, о том времени, что она ждала, о том, как представляла встречу, как обнимет и прижмется к груди, прижмется, как взрослая барышня, а не та маленькая девочка, которая была до этого, думала о том, что не заплачет, а просто кротко улыбнется и все будет понятно по ее выражению лица...
Поезд остановился, медленно открывая двери, хлынула толпа народа, все куда-то бешено спешили, толкались, ударяли ее в бока локтями, задевали сумками, но она решительно шла, преодолевая толпу, нет, не шла, бежала, пепельные кудри выпали из аккуратного, мышиного цвета, берета и разлетались в разные стороны, слезы искренней девчачьей радости предательски катились по щекам и застилали собой дорогу.
Он стоял с распахнутыми руками, широко улыбаясь. Толчок, она уткнулась носом в его грудь, словно маленький котенок, который сладко посапывает в теплом одеяльце, он крепко сжимал ее плечи, укрывая собой от внешнего мира, его хрупкий, изящный цветочек, его сокровище.
