Художник – кто он сегодня? Если верить в спиралевидное развитие истории, то второе десятилетие 21 века должно ознаменоваться радикальными изменениями в жизни общества. Пока что 2020 в полной мере оправдывает ожидания. Пандемия коронавируса делит жизнь на до и после, массовые протесты и движение Black Lives Matter в США и Европе требуют солидарности с чернокожим населением, в России выходят из тени представители гей-сообщества, набирает обороты феминистская повестка, в конституции же прописывают традиционные ценности, религию, брак как союз мужчины и женщины.
Человечество живет яркой и насыщенной жизнью, острая социальная повестка будоражит умы, но какова роль культуры во всем этом? Каково место художника в современном мире, борющемся за тотальное равенство и свободы?
Елена Шевченко: Казалось бы, когда я изучала историю искусства и культуры, у меня в голове всегда была картинка того, что уже с конца 19 века человек мог сам выбирать кем быть. Сколько есть примеров, когда дети, выходцы из семей чопорных мещан, вопреки своему окружению выбирали путь свободного художника с сопутствующими ему образом жизни и взглядами. Кажется среди голливудских звёзд тоже немало подобных историй, когда человек шёл к своей мечте против семьи, общества.
Варвара Муратова: Да, безусловно, такое было и есть, но это скорее романтизированный идеал. Он связан с модернистскими движениями, которые создали образ человека – в нашем случае художника, который занимается отшельничеством или, наоборот, все время находится в гуще толпы, но обязательно при этом он голоден, беден и имеет какую-нибудь изюминку или «странность», за которую его все и ценят. При этом чем больше «галочек» из этого списка имеет художник, тем меньше как будто бы обращают внимание на его творчество или же если обращают, то воспринимают его как очень загадочное, таинственное и передающее потаенные фибры души художника. На деле все происходит совершенно по-разному: художники, как и все, имеют разные уровни заработка, разные образы жизни и взгляды на искусство и окружающую жизнь. И романтике жизни творца приходится потесниться и дать дорогу новым модным воззрениям. Как ты считаешь, можем ли мы сейчас что-то выделить наравне с богемным образом?
ЕШ: Сегодня главная тенденция – толерантность. Общество должно принимать человека таким, какой он есть. По мне это звучит предельно утопично, хотя бы потому, что в процессе дебатов некоторые идеи насаждаются с такой жесткостью и непримиримостью, что непонятно, чем сторонники всеобщей толерантности отличаются от традиционалистов.
Эта повестка мне кажется постмодернистской по своей сути. Попыткой разрушить все устои, нормы и, переплавив их, вывести что-то новое – новую норму. Когда думаю о таком, становится страшно, мне кажется, диктатура толерантности и равенства – самая страшная из возможных диктатур. Как говорят «все равны, но всегда будет кто-то равнее». Сейчас очевидно, что притесняемые сообщества пытаются быть «равнее» среднестатистических «обычных» людей, якобы не имеющих никаких проблем, просто потому что они гетеросексуальны или светлокожи.
ВМ: И чем дольше наблюдаешь за такой борьбой с призрачным врагом, тем больше удивляешься. Почему художники выносят на всеобщее обсуждение или особенно подчеркивают какие-то моменты своей личной жизни или задействованности в актуальной повестке? Снова вспоминается богемный образ жизни, примеры того, как любовные истории художника или его психическое расстройство становятся темой для многолетних споров и интереса историков не столько к творчеству, сколько к этим скелетам в шкафу, сплетням, по сути. Но это же ненормально, мы ведь говорим про искусство в первую очередь?
ЕШ: У интереса к такого рода биографическим сюжетам несколько истоков. Во-первых, так или иначе и романы, и расстройства характеризуют человека, и не важно, художник он или нет. Ведь знание подробностей жизни художника позволяет его исследователям глубже изучить творчество, составить более полную и глубокую картину. Во-вторых, интересные биографии лучше запоминаются, а значит лучше продаются. Все знают Ван Гога не в последнюю очередь потому, что он страдал психическими расстройствами и отрезал себе ухо. То же можно сказать и про Мунка. Или например Пикассо плотно ассоциируется с любовными похождениями, Дали с безумными эксцентричными выходками. В массовом сознании они все – в первую очередь эпичные персонажи, далеко не каждый понимает, в чем именно состоит величие этих авторов.
В конечном итоге всем правит рынок. А искусство, ставшее частью рынка, играет по его правилам. Волна художников-суперзвезд, вроде Жан-Мишеля Баския, Джефа Кунса, Демиена Херста хоть и спала, но не прошла окончательно. Все понимают, что сегодня более чем когда-либо для успеха художнику нужен не только и не столько талант, сколько продуманная маркетинговая стратегия. Было бы наивным полагать, что современные художники творят ради искусства и готовы недосыпать и недоедать, лишь бы следовать своему призванию. Образ свободного непризнанного творца рубежа 19-20 веков безнадежно устарел. Сегодня художнику необходимо дорогостоящее образование, которое нужно банально окупить. Художники вынуждены думать о том, чтобы их работы продавались.
ВМ: Тут я не могу с тобой до конца согласиться. Да, когда художник молодой, только начинающий свою карьеру, ему действительно нужно очень много работать и искать пути, как ты говоришь, думать о том, чтобы его работы продались. Когда карьера художника уже выстроилась, он попал в пару хороших коллекций и сделал пару успешных проектов, о том, продаются его работы или нет, думает галерея или менеджер/дилер. А художник держит руку на пульсе, конечно, но не ставит заработок главной из своих целей. Потому что, как говорят, творцами не становятся, ими рождаются – когда общаешься с художниками, смотришь на их работы и видишь проекты, то чувствуешь, что это нечто, без чего он просто не может существовать. Эмоциональный выход, психологическая необходимость, потребность в эстетическом осмыслении мира – как ни назови, всё это есть у каждого художника и со сферой коммерции не пересекается. Маркетинговые стратегии – это совсем другое и относится оно прежде всего к молодым художникам, которые пытаются ворваться в общий поток и заявить о себе.
ЕШ: Безусловно, быть художником – это призвание, в противном случае долго не продержаться. Но мне кажется очевидным, что время диктует свои условия. Так в условиях капитализма художник, как начинающий, так и признанный, должен быть на слуху. Поэтому современные художники продают не только своё искусство, но и свой образ – бренд. Кто-то окружает себя аурой загадочности и скандальности, как например Данила Ткаченко, чей проект с сожжением заброшенной деревни наделал много шума, что безусловно пошло на руку художнику. Кто-то, как Миша Никатин, грамотно преподносит свою элитарность, принадлежность к тусовке. Он модный, стильный, молодежный и его фикусы, монстеры и пейзажи в эстетике Майами 80-х очень активно продаются. Кто-то продается через свою инаковость и странность, яркий пример – знаменитый своими афоризмами Кирилл Кто. И это лишь малая часть возможных вариантов.
Это не значит, что все, кто на слуху, пустышки и являются продуктом маркетинга – совсем наоборот. Думаю, каждый художник искренен в своей работе. А наличие личного бренда говорит лишь о независимости отдельного художника от стилей и направлений. Мы живем в эпоху личностей, когда каждый волен делать то, что он хочет, нужен лишь грамотный подход. Сегодня крайне важно, чтобы художник обладал целостностью и глубиной взглядов. При этом взгляды могут быть любыми, в этом художники свободнее чем когда-либо. Ты можешь быть активистом и говорить об острых социальных и политических темах, можешь заниматься крайне модными «исследованиями» чего бы то ни было, можешь делать нечто подчеркнуто эстетичное и отстраненное, можешь перерабатывать историю и культуру. Главный критерий – это искренность высказывания.
Текст: Елена Шевченко, Варвара Муратова
telegram @moskvagalereinaya
instagram @mgdaily__
