Протесты против расизма и полицейского произвола в США не стихают до сих пор, во многих регионах страны перетекая в беспорядки. Жители Штатов обрушивают свой гнев на памятники историческим личностям, известным расистскими взглядами, переименовывают улицы и учебные заведения, а в Сиэтле группа анархистов захватила несколько кварталов, превратив их в «автономную зону», просуществовавшую месяц. Как отметил президент России Владимир Путин, происходящее является «проявлением глубинных внутренних кризисов». Что это за кризисы и куда приведет американцев подобная борьба с ними, в деталях разобрал руководитель Центра политэкономических исследований Института нового общества Василий Колташов.
В чем суть протестов в США, и почему прежде проваливались реальные попытки перемен? «Вот видите, до чего доводит либерализм!» – кричат в консервативных блогах. «Вот видите, чем заканчивается расизм и сексизм!» – торжествуют в леволиберальных блогах. И только откровенно прозападные рыночно-либеральные комментаторы теряются в словах. Не могут же они, в самом деле, писать о таком, чего не может быть в «свободной стране», в «стране американской мечты и безбрежных возможностей». Между тем, факты упрямо указывают: якобы невозможное уже происходит.
Но что именно происходит? Революция вечно угнетенных афроамериканцев или даже всех американских бедняков? Или это только бунты с ночным оттенком погромов и покаянием белых за расизм, тогда как черного расизма в США будто бы не существует? Что это за явление – движение Black Lives Matter в США и «коммуна» в Сиэтле? Все эти вопросы могут получить ответы, если взглянуть на социально-экономическую историю последних событий.
Откуда растут протестные настроения
США пережили в годы глобального кризиса несколько протестных волн с корнями в виде разной традиции. Все началось даже не с обвала рынков и банковского кризиса в 2008 г., а с сокрушительного фиаско старого бушевско-ястребиного республиканства. Джон Маккейн пытался быть его продолжателем в реальности новых запросов американского общества. Его поражение в соревновании с «левым» и «прогрессивным» Бараком Обамой случилось не потому, что Америка уже тогда устала от белых мужчин и расового угнетения. Просто рядовой американец уже не мог сказать, что еще одна маленькая победоносная война где-то за океаном поможет исправить проблемы США.
В Обаме видели демократа внутренних реформ, и он нехотя, но все же занялся некоторыми вопросами. Прежде всего, медицинским страхованием для бедных. Но сделал он это аккуратно, чтобы не поломать уродливую и дикую в своей коммерциализации американскую медицину. Трамп совершил грубую ошибку, когда не подхватил социальную тему и не предложил заменить кривой закон Обамы на нормальную национальную систему здравоохранения. Тут можно было сослаться на своих однопартийцев начала 1970-х гг., сказав, не моргая, консервативным избирателям: это никакой не социализм, и это не какой-то Берни Сандерс придумал, русские или шведы, это республиканцы придумали первыми (как всегда в Америке) и это часть нашей доктрины равенства. Для убедительности можно было припомнить, что именно республиканская партия освободила негров.
Трамп ничего это не сделал, поэтому ему пришлось позорно прятаться в бункере под Белым домом в момент, когда на улицах Вашингтона бушевали протесты. Почему они случились именно тогда, понятно: за 3 месяца пандемии безработица в США приблизилась к пиковым величинам времен Великой депрессии 1929-1933 гг., к которым тот легендарный кризис шел несколько лет. А это 20-25% трудоспособного населения, естественно, в массе своей – наименее квалифицированные и грамотные работники.
Пострадали не только афроамериканцы, но множество людей всевозможных оттенков кожи, занятые в сфере услуг. Особенно это касается штатов Западного и Восточного побережья с их хваленой «постиндустриальной реальностью». Меньше затронуты кризисом «отсталые центральные штаты», так как там еще живо как бы «архаичное» в век «новой экономики», «экономики смыслов, креатива и брэндов» обычное производство.
Сюда следует добавить опутанность американцев долгами и отсутствие у них сбережений, о пользе которых даже протестантские пастыри перестали вспоминать в проповедях. Работодатели могут легко увольнять работников, а социальная поддержка государства слаба.
Победа и поражение Дональда Трампа
Эти проблемы существовали и ранее. Существовали они и после того, как Обама объявил в 2009 г. об окончании кризиса. Американские экономисты поспешили назвать его Великой рецессией. Смешное и нелепое название первой волны глобального поворота, что и в 2020 г. еще не завершился. Но американским профессорам-экономистам положено не разбираться в кризисах, поскольку им щедро раздаются Нобелевские премии; понимать законы реальной экономики тут совершенно излишне. Впрочем, американские экономисты не успокоили народ. Не успокоился он и после того, как ежегодно перестали изымать дома у миллиона семей, Обама пошел на второй срок, стало больше рабочих мест, а Вторая волна мирового кризиса (2013-2016 гг.) привела в США потоки панических капиталов из бедствующих экономик полупериферии и периферии. Именно в этой обстановке слева поднялась волна Occupy Wall Street («захвати Уолл-стрит», 2011 г.), а справа вспыхнуло «Движение чаепития» (2009 г.). Первые желали прекратить перекачку долларов в распоряжение финансовых воротил, вторые жаждали сбалансированного государственного бюджета.
Можно было бы сказать, что обе волны ничем не закончились, если бы они не закончились Трампом. Именно его победа на выборах объединила два приведенных выше обвинения к государству. Точнее, она произошла в силу этого объединения, которого никто не искал, но которое создала Демократическая партия своей борьбой против Берни Сандерса и он сам – своей склонностью к сделкам с неолиберальным аппаратом этой партии.
Банковский капитал был в ярости, когда победил Трамп, а тот сильно навредил себе поиском контакта с враждебными ему элитарными кругами в Республиканской партии и государстве. Он явно забыл свои собственные предупреждения 2016 г. о неминуемом крахе экономики пузырей, и не решился действовать смело и дальновидно.
В итоге производственный капитал в лице Трампа так и не прорвался к полной власти. Массы не были привлечены к обновлению партии, ее программа осталась невнятной, а одного протекционизма оказалось мало, чтобы порадовать американские «низы». Поэтому они по-своему логично бранили Трампа в недавних вашингтонских протестах. Но мог ли Трамп в условиях дорогого доллара (это определяет ФРС, а не президент США) реально выдвинуть те идеи, которые казались допустимыми некоторым республиканцам после девальвации доллара в 1971 г.? Он мог бы захватить плацдарм: поднять ценности социальных реформ на знамена, попытаться провести некоторые реформы и получить отказ демократов в Конгрессе. Интеллектуально Трамп оказался совсем не на высоте. И его советники – тоже.
Нереволюционное движение
Если взглянуть на ситуацию снизу, из внутреннего мира протестующих ныне граждан, то сразу станет заметно их разочарование. Эпоха Обамы ничего не принесла, кроме видимости стабилизации экономики и взлета биржевых индексов, а жить трудящиеся стали хуже. Трамп тоже ничего им не дал: рабочие места, которыми он так похвалялся, растворились, словно утренний туман с восходом солнца. Но хуже всех оказался Сандерс. Этот воспетый многими «лидер американского социализма» предал своих сторонников дважды: в 2016 г. и в 2020 г., когда быстренько снялся при первых признаках новой волны кризиса. Впрочем, за кого это старик должен был рисковать? Разве его выход из кампании не привел к ее развалу? Разве началась по всем штатам кампания самоорганизации леволиберальных демократов? Разве были созданы их структуры, образованы комитеты и административные подразделения? Почему вместо всего этого – демонстрации с крайне ограниченными лозунгами и погромы?
Разгадка здесь и есть общий ответ на все вопросы, поставленные в начале статьи. 40 лет неолиберализма не прошли напрасно. Если и остались в Америке какие-никакие «железные когорты пролетариата», то они пребывают в консервативном молчании или ворчании, глядя на целование ботинок «жертв рабства» и вставания на колени во имя борьбы с расизмом. Тем временем аппарат Демократической партии оседлывает движение, которое, конечно, не создано все от начала до конца по плану подготовки «майдана», а имеет причины. Но имеет оно и слабости, делающие его совсем не похожим на революции первой половины XX в. (тем более на 1917 г., с которым левые либералы сравнивают происходящее), и лишь отдаленно похожим на движение 1968 г., которое Иммануил Валлерстайн красиво и не особо убедительно назвал «революцией 68‑го года».
Поток городских сообществ, с ядром в виде афроамериканцев – это не революционный класс. Да и уменьшение финансирования полиции ради социальных трат на программу преобразования государства не тянет.
Конечно, на это некоторые «мыслители» готовы возразить: революция сама даст программу, сама даст партию и иные формы организации, сама поднимает сознание «низов». Однако мы имеем дело не с поднимающейся волной новой Американской революции, а с пеной после неудачных попыток, в том числе и леволиберальных, вывести США из эпохи глобального кризиса. Но Трамп не готов на многое. Ему нужно разрубить систему сдержек и противовесов и начать действовать с полномочиями диктатора, чтобы разгромить партию финансистов, вот только он со страхом смотрит на консервативную часть «низов» и в действиях своих лишь отвечает на вызовы момента. Впрочем, и в такой роли неудавшегося реформатора он никак не тянет на «белого тирана», которого американский народ должен свергнуть для своего счастья и особенно во благо темнокожего населения.
К чему идет Америка
Страсти бушуют, и будут бушевать весь 2020 г. Кажется, что все собираются бороться друг против друга, и никто не собирается бороться с кризисом. Он увеличит социальное напряжение, а порожденная им инфляция разозлит многих имущих американцев. Наглое присвоение долларов банкирами по программе ФРС – мусорные бумаги в обмен на деньги – будет идти и дальше, а это главное пожелание банкиров. Стоящие за Трампом силы не будут чувствовать себя уверенно, пока не случится более серьезное ослабление доллара, и пока массы с консервативными настроениями не придут в движение. Это и будет консервативная волна, что придет за нынешним леволиберальным всплеском, которым так ловко манипулируют Джо Байден и его товарищи из элиты демпартии. Вот только будет ли это правая, правоконсервативная волна, под лозунгами сохранения платной медицины и полицейской брутальности вместо бесплатного обучения в колледжах?
Повестка дня в США сдвигается влево, возвращается туда, где она была в 1960‑е гг. Процесс не идет чисто, а, скорее, движется через тысячи искажений. Но, несмотря на это, он идет и в среде республиканцев. Диктует его кризис, а видно это по речам республиканских агитаторов в сети, рассуждающих не о правах меньшинств, а общих гражданских правах. И если кризис усилится (то есть, проблемы закрепятся), то и по социальным вопросам консервативная среда (а решает именно она, а не аппарат республиканцев) будет куда левее, что будет важно и в плане морального разоружения противостоящих ей либералов.
Бесплатное образование и здравоохранение не являются прицепами к особым правам ЛГБТ-групп, афроамериканцев или феминисток. Проблемы США носят общий, социально-экономический характер и решаться они должны в целом.
Вот только увидим ли мы в скором времени такое развитие событий – большой вопрос. В годы мирового кризиса в США ничем особенным не закончились ни движения за реформы, ни сами реформы. Карточный домик экономических побед Трампа уже рассыпался. Идет новая борьба за власть, в которой пока выигрывают противники президента. Однако они опираются не на новую революционную волну, а на пену после волны, более ясной и более структурированной. Через перераспределение это может дать больше бюджетных ресурсов отдельным группам электората демпартии, может даже привести ее к победе при полном отсутствии у Байдена и Ко намерений что-то менять в экономике. Но неизбежно будет другая волна, которая все это смоет. Ее все еще может вызвать к жизни Трамп, или она может прийти после него. Одно будет неизменным: Америка вступает в новую фазу борьбы за перемены, но до них еще далеко, а пока мы видим только признак глубины кризиса, в котором оказалась нация.
Василий Колташов, руководитель Центра политэкономических исследований Института нового общества