О доброте, обиде и ботинках.
Родилась я в семье Волкова Ивана Николаевича в 1931 году на Гагаринской улице в селе Кротково. Дед мой Волков Николай Иванович был плотником, а отец до революции работал у помещика. Возил сукно с его фабрики в Симбирск на лошадях, брат моего отца Виктор Николаевич работал на мельнице. Жена купца была у него крестной из-за этого первым в селе активисты раскулачили деда, а потом и отца. Мама и мои тетки рассказывали: когда пришли раскулачивать отца он уже с зимы лежал больным и даже не смог встать с постели. У нас во дворе из всего добра и была только одна корова. А в доме сундук с пятью отрезами бумазейной ткани (ситцевой по-нынешнему). Из-за этой ткани считали все нас богачами. Увести корову со двора активистам с первого раза не удалось. Нрав у коровы был особый, незнакомых людей она к себе не подпускала. Все село смеялось над тем, как корова наша гоняла активистов по двору. Один из активистов даже смог через высокую загородку перескочить. Только на второй день удалось справиться с нашей Зорькой и увести ее на колхозный двор. Как корову со двора увели, отец совсем зачах и в скорости помер. Остались наша мать с нами двумя несмышленышами одна. Брат Михаил был постарше меня. Спасибо дед не забывал нас и помогал матери по хозяйству. Его дом стоял напротив нашего дома. Не зря говорят, что сиротская доля-горькая доля. Мать моя в 1942 году работала в колхозе и подрабатывала в школе уборщицей. Я в школе хорошо училась, мне очень учительница наша нравилась. После окончания третьего класса мне как сироте выдали в школе ботинки. Для меня это было великим счастьем. Мне все дети завидовали в нашем классе. Как я радовалась, что пойду осенью в школу в новых ботинках. Я часто украдкой доставала их из сундука, гладила черную кожу, примеряла и вновь прятала. Но моей мечте не пришлось осуществиться. Ботинки эти принесли мне только горе и исковеркали всю мою дальнейшую жизнь. А произошла с моими ботинками такая история. Дед и мать решили весной вспахать огород, чтобы нам не копать 50 соток земли лопатой, и наняли лесника у него лошадь была. Договорились, что в качестве оплаты за работу они отдадут ему мои ботинки. Все это держалось в секрете от меня. Когда пришло время, идти в школу, я и узнала, что ботинок нет. Взамен ботинок дед сплел для меня ступни, настелил в них соломы и рано утром принес в качестве обуви. Я в рев. Мама ко мне с уговорами. Доченька одень ступни, они хорошие, крепкие, да смотри какие ладные. Ох, сколько горьких слез было пролито, пока они с дедом одевали мне их на ноги, одному богу известно. Вышла я во двор из дома, посмотрела с тоской по сторонам, сняла ступни с ног да как запустила их на поветь и больше в школу не пошла. Как меня только не уговаривали, и кто только меня не уговаривал. Не чьи уговоры не помогли. А потом уже и мама смирилась с моим решением. Если заходил разговор о школе, я хлопала дверью и надолго уходила из дома. Так жгла меня обида, что бывало и по два, и по три дня меня дома не было. Ночевала я у деда с бабушкой, а то и в Молвино уходила на неделю к тетке своей Нестеровой Анастасии Филипповне. Тетка моя хорошей, доброй женщиной была. За вдовца в Молвино замуж пошла. У Николаева Павла Михайловича после смерти жены осталось трое детей, так она им мать заменила. Там я жила подолгу. Дом их у церкви стоял не далеко от дома Горячева Василия. В их семье одно время жил и Юрий Фролович Горячев наш первый губернатор области. Он 1938 года рождения был. Сиротой, как и мы тоже остался, вот его дядя и забирал к себе в семью на лето. Он в детском доме воспитывался в Куйбышеве. У Васи Огонька (такое уличное прозвище было у Василия Горячева) своих детей, как и у Николаева было двое или трое. Помню только Нину и Николая 1930 г.р. С детьми Васи Огонька я и играла часто в детстве. Поэтому с Юрием Фроловичем мы знали друг друга. Однажды он в Сенгилее мне встретился, поздоровался сердечно так. Глава нашего района Емельянов с ним шел. И удивленно посмотрел на нас. Мы только улыбнулись с Горячевым глядя на его удивленный взгляд.