Я окончил институт в 1979 году. И поскольку я был очень положительный, я решил, что обязательно должен работать в организации, которая имеет отношение к укреплению обороноспособности нашей страны. Поскольку наша страна в то время была один сплошной почтовый ящик, это было не трудно. Для молодого поколения моих читателей поясню, что большинство предприятий в нашей стране что-то обязательно делали для нужд обороноспособности. Это могли быть не только танки. Это могли быть и ткани, и пластмассы и все, что угодно. Поэтому большинство организаций имели как бы два наименования: гражданское типа «Завод имени Ильича» и военное типа «Предпиятие п/я 1000». И вот, по распределению я попал в одну из таких организаций.
Но независимо от степени секретности организаций, все они имели повинность – работа на овощебазе. Оборона обороной, а овощебаза – это святое.
И вот, отложив обороноспособность в сторону, наш отдел идет на овощебазу.
Происходит это накануне Олимпиады-80. Олимпиада еще не началась, но спортсмены и гости уже прибывают. Москва закрыта. Не то, чтобы в Москву не пускают, но на самолеты, поезда, автобусы билетов в Москву «нет». Мало того, всем организациям настоятельно порекомендовано отправить сотрудников на период олимпиады в отпуск, а сотрудникам – уехать из Москвы вместе с семьями.
Для тех, кто остался, наступил коммунизм. В магазинах все есть, а народу никого. Можно зайти в магазин и купить не палку колбасы, которую «выбросили» и не известно, когда «выбросят» опять, а двести грамм, потому что завтра можно прийти и так же свободно купить свежие следующие двести грамм.
Но я отвлекся. Наш отдел идет на овощебазу. В принципе, ничего интересного в этом процессе нет. Простые советские инженеры с высшим образованием разгружают мешки с картошкой, чистят капусту от подгнивших листьев, придавая ей товарный вид и занимаются прочей деятельностью, для которой их 5 лет учили в институте, а потом несколько лет они практиковались в проектировании всяких необходимых обороне вещей.
Но! На носу Олимпиада. И грузить приходится не только картошку. Приезжает грузовой фургон из Олимпийской деревни.
Водитель выглядит так, что надутый индюк по сравнению с ним – гадкий утенок. Через губу он нам командует, какие ананасы грузить в машину и при этом еще отбирает их по качеству, требуя заменить те, которые, как ему кажется, не соответствуют тому, чем надо кормить иностранных гостей. Кладовщица стоит в позе: «чего изволите?» Мы носим ящики с ананасами туда-обратно.
В какой-то момент совершенно случайно очередной ящик с ананасами падает между машиной и эстакадой. И нет никакой возможности его оттуда вытащить. А, тем более, как можно иностранным гостям везти, возможно, мятые ананасы. Это же международный скандал. Водителя это вообще не интересует, кладовщица уже совсем ошалела от мелькающих туда-сюда ящиков. В конце концов машина уезжает, а упавший ящик остается. Кладовщица закрывает склад и с облегчением удаляется. А ящик продолжает лежать под эстакадой.
Но не пропадать же добру. Мы не иностранные гости, а простые советские инженеры. Мы абсолютно не гордые и вполне готовы съесть 9 (девять), возможно, мятых ананасов на шестерых. Но не тут то было.
После трех ананасов, т.е. по половине на брата, выяснилось, что организм против. Языки распухли, губы потрескались. Кислота в ананасовом соке сделала свое черное дело. Ну, три ананаса мы отнесли нашим боевым, в смысле трудовым, подругам из нашего отдела. Они были заняты не менее важным делом – приводили в товарный вид проросший лук.
В те времена существовало негласное правило. На базе можно есть все, что в свободном доступе. Но выносить с базы нельзя ничего. В нашей ситуации в свободном доступе оказались ананасы, и это была ситуация, как в басне: «видит око, да зуб неймет». Мы бы и рады вернуть оставшиеся ананасы, но машина уже уехала, а искать кладовщицу откровенно не хотелось. Она была и так счастлива. Пришлось оставшиеся ананасы порезать на кусочки
и скрепя сердце разместить внутри термосов от чая.
От этой процедуры товарный вид ананасы потеряли, поэтому старшие товарищи это посчитали не воровством, а премией за ударный труд. Пришлось согласиться. А моралистов прошу не беспокоиться.
Дома были рады.
Спасибо, что дочитали. Ставьте лайки и подписывайтесь на канал. Я всех Вас люблю, мои дорогие читатели, и не хочу, чтобы Вы пропустили что-нибудь интересное.