Еще Керуарк вторил Лао цзы “Всегда есть нечто большее, всегда можно сделать маленький шаг вперед — предела нет.” шел я по пыльной дороге. Шел, потому что только передвигая две оставшиеся свои конечности мог, понимать и упорядочивать клубки и вихри проносящиеся в голове. Иногда мне помогало, представить, что я перекати поле и голова, отделяясь от ног катилась гонимая своим ветром, а остальная часть моего существа двигалась просто вслед на тонкой ниточке осознания и надежды, что когда-то они соединяться в единое целое.
В какой-то момент, уставшее тело переставало подпитывать часть мозговых движений , чтобы сэкономить энергию. И тогда наступает тишина.
Как у Баха. Момент, когда неожиданное громыхание органа замирает. Тишина звенит в голове. Ты понимаешь, что и музыка была прекрасна. И тишина пугающе прекрасна.
Как будто космос разверз свои объятия. Ты вылетаешь на орбиту неизвестности. И любое дуновение мимо летящего парашютика одуванчика может развернуть на 180 градусов.
Как будто очищенный от потусторонних мыслей, у мозга появляется единственный шанс увидеть самое себя. Ты смотришь в бездну. Бездна смотрит в тебя.
Обнаженность жизни на острие иглы, в котором заключено бессмертие Кащея.
И все то злато, что накопленное непосильным трудом, вдруг, заставляет тебя чахнуть перед ликом ее величия.
Жизнь перекати поле к смерти.
В дороге идти к ней.
И тогда что? Именно тогда нужно сделать этот шаг в пустыню Иисуса. Обезвоженную надеждами. Обоженную пустыми стараниями. Обветренную сухими поисками смысла. Остается идти куда-то навстречу приближающегося конца. Потому что есть ноги и они шевелятся.
Что дальше? Я не знаю. Я как раз в этой пустыне. Стою один на один в ожидании лисенка или маленького принца. Потому что я тоже пилот разрушенного самолета, переживший в своем странствии сожаления несбывшихся мечтаний о покорении космоса, воспоминания радости первых посадок пилотируемых настоящих и игрушечных самолетов, слезы по утраченной любви Марии, боль от разочарованных глаз отца.
Но я дошел до первой воды. И после утоленной жажды я вновь вспомнил, что Бог посадил меня аккурат в центре пустыни. Где мой главный собеседник перекати такое же поле , как и я.
А самолет разбит вдребезги. И ждать возле его руин, в надежде, что меня спасут и поцелуют, бесполезно. Нужно идти дальше в поисках оазиса, самолета, лисенка или каравана. Пустыня бесконечна, но имеет границы.