Грунтовые дороги раскисли. Чеченская грязь, как разваренное картофельное пюре, топила машины по самые фальшборты. Перед огромными лужами механики включали пониженную передачу и медленно проходили препятствие. На спусках машины скользили, съезжая под собственной тяжестью. Гусеницы не давали сцепления, и водитель мог только рулить, громко матерясь и проклиная здешнюю глину. Моросил мелкий дождь. Тошиба спал в башне на кресле наводчика, натянув шлемофон, чтобы не разбить голову. Лозовой шёл позади. Всю немногочисленную колонну замыкал танк. Сёла проскакивали на скорости. Разбить такую маленькую ленточку, как наша, могли трое: пулемётчик, снайпер и гранатомётчик. После того как тут побывали ВВ МВД, чеченцы стали менее дружелюбны к федеральным войскам. Бывало, что уже в зачищенном селе вновь объявлялись боевики. Они отдыхали, зализывали раны и снова выходили на тропу войны. Воевать против восемнадцатилетних пацанов — одно удовольствие. Таких, как мы, часто брали в плен. Могли обменять или убить на камеру, в зависимости от численности банды. Большие группы боевиков меняли или отдавали бойца за выкуп. Банды поменьше — убивали, закрепляя авторитет среди своих. У войск МВД дела обстояли куда хуже — их убивали всегда. Навстречу попалась колонна десанта. Парни обменялись криками, не останавливаясь, продолжая движение. Один из бойцов в тельняшке и расстегнутом кителе держал на коленях большого гуся, поглаживая его, словно собаку. На поворотах дорог стали чаще попадаться блокпосты. На окраине очередного села медленно садился вертолёт, высаживая группу спецназа. Тошиба замёрз и перебрался на броню, закинув ноги на сетку эжектора. Он грел их о выхлоп машины, укрывая лицо воротником бушлата от ветра и грязи. К вечеру добрались до позиций. Скачков доложил Макееву, распрощавшись с Тошибой. — Скорее всего, завтра пойдём вперёд, — сказал взводный, глядя на Саню, — так что не расслабляйтесь. Все машины должны быть на ходу и с полным боекомплектом. На построении я уже об этом говорил. А теперь получи сухой паёк и выспись как следует. В блиндаже первого взвода громко смеялись. Почти все были трезвые. Истомин навёл шороха среди своих казаков перед наступлением. Контрактники вспоминали забавные случаи, связанные с периодом срочной службы. Пехота внимательно слушала, разинув рты и постоянно перебивая. Особенно если рассказ касался первой чеченской войны. Булат говорил не торопясь, делая интригующую паузу там, где это нужно, внимательно наблюдая за реакцией бойцов. — Не поверите, ребята, — продолжал контрактник, — в дерьмо можно вляпаться в буквальном смысле слова. Это в Грозном было. Сразу после Нового года. Псковские десантники передали нам Грозненский бассейн, он рядом с кинотеатром находится. Дело было ночью, мы посты приняли, заняли позиции. Из штаба нам игрушку новую прислали в ящике, в целлофане ещё. Мы этот соколиный глаз «перископом» обозвали. Смотровая труба, короче. Предназначена для обнаружения живой силы противника в ночное время. Классная, кстати, вещь против снайперов. — И? — нетерпеливо спросил Титов, пока Булат прикуривал папиросу. — И стал наш взводный собирать этот гостинец методом проб и ошибок в полной темноте на ощупь. После сборки долго искали место, куда прибор поставить, а вокруг бои идут. Пули и осколки летают, как комары на болоте. Игрушка дорогая, сами понимаете. — И куда вы с ней? — опять перебил Серёга. — Титя, ты помолчать можешь? — крикнул Гера. — Решили разместить у одного из оконных проёмов бассейна, — затянулся папиросой Булат, морщась от едкого дыма, — но вот незадача вышла. До окон хрен дотянешься. Это ж метра два высоты будет. Чтобы решить проблему, пришлось разобрать смотровые трибуны. Выбрали окно в углу и подтащили туда столы, ну как парты школьные. Одну на другую ставили, чтобы баррикада устойчивая получилась. Взводный залез наверх, давай перископ устанавливать, и в этот момент шальная мина прилетела. Шарахнула прямо в этот угол, но с противоположной стороны. Лейтенант кубарем вниз полетел вместе с трубой этой. Приземлился аккурат в злосчастный угол. Сам цел, перископ цел, но беда не в этом. Беда в том, что псковские братки туда неделю по большой нужде ходили, и он всё это добро своим телом разминировал. Короче, вонь поднялась невыносимая. Офицер всю дивизию матом кроет, а мы хихикаем. Он к нам — мы от него. И воды негде взять, чтобы отмыться. Вот так и воевали. Парни смеялись, разливая горячий чай по кружкам, Титов просил рассказать ещё что-нибудь, но Булат уже засыпал. — Ты заходи в гости почаще, у нас тут весело! — сказал Бембетов, поправляя бушлат под головой. — Лады, а сейчас идти пора. Скачков приехать должен, — ответил сержант, надевая бушлат, прожжённый в нескольких местах. — Я ему мёда припас немного. Порадую бойца. Скоро построение, Макеев искать начнёт. Всем мира, братья. Сержант выполз из блиндажа. Начинало темнеть. Он шёл не торопясь, оглядывая бойцов, готовивших машины к маршу. У БМП Фомы и Змея что-то оживлённо обсуждали трое дембелей. Все с третьего взвода. — Чего трётесь, мужчины? — спросил Титов. — По поводу «дички» соображаем, — ответил наводчик из Краснодара. — Ну тогда я с вами! — сказал сержант. — Кого послать — не знаем. — А чего тут не знать, — стал оглядывать позиции Титов, — вон Фикса без дела мается. Э, воин, бегом ко мне. Пулемётчик Фикса не торопясь подошел к старослужащим. Высокого роста, смуглый молчаливый парень. В силу того что неплохо показал себя на стрельбах, ему вручили ПКМ. — Как «шмаль» растёт, знаешь? — спросил Лёха. — Знаю, пятилистник обычный, — ответил неуверенно Фикса. — Бери сумку из-под противогаза и дуй в поле. Полную набери, — проинструктировал бойца Серёга. — А вдруг мины? — Нет там мин. Не беспокойся. Фикса взял сумку противогаза и ушёл метров на сто от позиций взвода. Поле огибала грунтовая дорога, по которой перемещалась техника в тыл. Здесь водители не боялись использовать фары, и любую «коробочку» можно было увидеть издалека. Пацаны наблюдали за бойцом, снующим по полю. Его голова то появлялась, то снова исчезала в кустах травы и кукурузы. Парни попусту заболтались и не заметили приближающийся БТР с комбатом и психологом батальона. Те, видимо, решили на ночь глядя навестить роту с инспекцией. Титов первым увидел вставшую машину у обочины дороги и бегущего к ней бойца. У сержанта округлились глаза и открылся рот. Ваня залез на башню, чтобы лучше видеть картину ареста с последующим разоблачением. Перепуганный Фикса указывал рукою прямо на них, медленно снимая сумку с марихуаной с плеча. Ваня сразу решил заняться уборкой машины, медленно уходя к открытым дверям десанта. Титов вспомнил, что его ждёт Скачков, и собрался бежать, но было поздно. БТР подъехал вплотную к бойцам. С брони спрыгнул психолог и с ходу ударил двух первых попавшихся бойцов. — Поехали обратно в штаб! — крикнул капитан водителю. — Вы все трое со мной. Титов всю дорогу до штаба облизывал разбитую губу, молча смотря на подельников. Впервые в жизни ему хотелось, чтобы БТР заглох на дороге. Казалось, что чеченский плен куда лучше допроса психолога. Невольно в голову полезли все ужасные и странные истории, рассказанные об этом человеке. Серёга смотрел на Ваню, который даже не курил сигареты и просто оказался не в то время и не в том месте. — Ждать здесь! — злобно сказал капитан и вошёл в палатку. Внутри горел электрический свет. Все штабные палатки были запитаны от генераторов. Титову рассказывали, что упитанные тыловики из комендантских взводов по вечерам играют в игровые приставки и смотрят видеофильмы. Многие носят уставные «подшивы», изводя наволочки просто так. А на переднем крае люди спят на земле. Многие мочатся под себя, застудив почки. Думать об этом было противно, и сержант закурил, оставляя окровавленные следы на краешке сигареты. — Заходим по одному! — крикнули из палатки. Титов пошёл первым, нагло улыбнувшись парням. Ясно дав понять, что плевать ему на нравоучения психолога и всех остальных. — Ну садись на стул и рассказывай, как ты стал пособником боевиков? — прищурился капитан, отстраивая фокус фотоаппарата. — Не могу знать. О чём вы тут, товарищ капитан? — ответил сержант, наблюдая, как кто-то из штабных вываливает на стол марихуану. Штабной тут же достаёт пачку «Беломора» и начинает опустошать гильзы папирос, бережно раскладывая их рядом с травой на столе. Серёга понял, что капитан готовит подставу, да ещё и с фотосессией в придачу. — Вы Ивана-то отпустите, он ведь не курит даже, — продолжил уже из чувства благородства Серёга. — Ты мне, блядь, тут зубы не заговаривай, сосунок, — вспылил капитан, окончательно входя в роль злого следователя, — я вашего брата за полверсты чую. — Я в руках эту гадость не держал, — смело ответил Титов, — и вы меня с ней не ловили. — Да мне насрать на твои отмазки, — приблизился к бойцу капитан, — у меня есть показания солдата. — Ну и где солдат? — поднял голову Титов, глядя в глаза психологу. Удар был несильным, но молниеносным и неожиданным. Серёга слетел со стула, мечтая в полёте потерять сознание. Штабной солдат к тому времени забил «Беломор» травой, причём сделал это со знанием дела. Титов молча поднялся и уже без приглашения снова сел на стул. — Бери папиросу и прикуривай, — рявкнул капитан. — Зачем? — включил дурака сержант. — Я у входа уже покурил. — Бери, я сказал. — Нет, спасибо, не хочу. — Это приказ, воин. Быстро взял папиросу и прикурил. А я пару фотографий себе в альбом сделаю. Так сказать, на память. Может, с твоим военкоматом поделюсь, может, маме вышлю. Титов злобно посмотрел на протянутую руку солдата с папиросой и громко крикнул: — Есть выполнить приказ и выкурить папиросу с марихуаной. Пацанов отпустили. История не получила развития благодаря наступлению. Психолог сам попал в неприятности, избив командира роты соседнего полка ВДВ. Скандал замяли, но офицера убрали из штаба, прикомандировав в пехотную роту. Ногами, конечно, он махал неплохо. Высокий блондин, сорока лет. Тонкой душевной организации человек. Он много раз попадался парням на глаза, развлекаясь тем, что отстреливал бродячих кошек и собак. Фиксу на время перевели в другой взвод, исключая возможность возмездия. Хотя никто по большому счёту его не искал. Фотографии обсуждались всем батальоном, но угрозы остались лишь угрозами. На позиции вернулись к часу ночи. На адреналине, но довольные. Макеев посмеялся, не желая больше дискутировать на эту тему. Парни разошлись по блиндажам. Когда Титов вернулся во взвод, Скачков уже спал. Близилось утро двадцать седьмого декабря.
"Блевой порог" (отрывок) Олег Палежин, журнал "Болевой порог"