Судя по всему, стремясь выдать нужные отчёты и цифры об успешной борьбе с пандемией, регионы перестарались, сделав «невидимками» сначала часть больных, а за ними и врачей, их лечащих.
8 апреля президент Владимир Путин поручил установить на три месяца дополнительные выплаты медикам, которые непосредственно работают с заболевшими COVID-19 пациентами.
В апреле—июне выплаты должны получать:
► врачи — специалисты стационаров — по 80 тыс. руб. в месяц;
► средний медицинский персонал стационаров и врачи скорой помощи — по 50 тыс. руб. в месяц;
► младший медицинский персонал стационаров, средний и младший медперсонал и водители скорой помощи — по 25 тыс. руб. в месяц.
Причем все эти выплаты не должны облагаться налогом на доходы физических лиц (НДФЛ).
Но что-то «пошло не так». Огромное количество медиков в регионах сообщали об отсутствии обещанных надбавок, у других вместо 25-80 тыс. рублей надбавки составляли символичные 250-300 рублей в месяц.
11 мая президент заявил, что указанные выплаты были сделаны только в 56 субъектах, а получили их на руки 56 тыс. человек, что составляет менее половины того количества медработников, которым начислили такие выплаты. А 15 мая глава Минздрава Михаил Мурашко рапортовал, что все средства выплачены. В сбое были обвинены отчасти регионы, вплоть до уровня «коррумпированных главврачей», отчасти некорректность формулировок составленного приказа, не позволяющих оперативно, «без волокиты» применять его для расчета доплат.
Между тем проблема, как мне кажется, в реальности намного глубже и страшнее: желая продемонстрировать свою эффективность Кремлю, губернаторы приближают «победу над эпидемией» любой ценой. Как следствие регионы в ряде случаев, фактически не имея достаточных средств для борьбы с пандемией, несколько месяцев просто «рисовали» позитивную статистику. Уменьшение на бумаге реальных случаев коронавируса приводило к занижению количества врачей, работающих с инфицированными и имеющих право на компенсации. Получился своего рода замкнутый круг: регионы, боясь центра, «пишут» заниженные цифры по эпидемии, а центр, ориентируясь на эти цифры, выдает недостаточные средства для поощрения работающих с covid-больными медиков. В итоге выделенные суммы в лучшем случае «разбрасываются» между огромным количеством врачей, реально борющихся с эпидемией, масштаб которой необъективно занижен. И полагающиеся врачам доплаты 25-80 тыс превращаются в 250 рублей.
Как мы пришли к таким выводам? Проанализировав достаточно большой массив данных и, конечно, общаясь с коллегами.
У кого есть родственники или знакомые врачи, знают, что всюду были сформированы COVID-бригады, то есть медработники, которые официально занимались инфицированными и выходили строго по предписаниям Роспотребнадзора. Но сотни врачей работают с ОРВИ-больными, которым еще не подтверждается диагноз коронавирус, тем более что на начальном этапе симптоматика идентична. И все эти медработники уже не считаются задействованными для борьбы с эпидемией и не имеют оснований претендовать на какие-то компенсации,
«Выпали из обоймы» и узкие специалисты, обеспечивающие лечение коронавирусных больных от хронических и пр. заболеваний, обострявшихся на фоне инфекции. Лечащий COVID-пациента кардиолог/онколог/невропатолог, не будучи включен в COVID-бригаду, официально никак не связан с работой в «красной зоне». В стационарах, где были выделены часть корпусов под ковид, похожая ситуация. Врачи узких специальностей консультировали/лечили больных в ковидных корпусах, при этом работая в других - не ковидных корпусах.
Также доплаты не получили врачи/ средний и младший медперсонал, вынужденные прекратить работать с ковидными больными после 8 апреля по разным причинам - от увольнения по собственному желанию до болезни.
При этом сама статистика инфицирований коронавирусной инфекцией по субъектам федерации и муниципальным образованиям очевидно «подкручивалась» для отображения относительно «приемлемой» эпидемиологической ситуации.
То, что на поверхности: никто не обращал внимания, может, по своему региону или по общей статистике, насколько равномерно прирастает количество заражений и смертей каждый день, кроме случаев вспышек на производствах, которые уже нельзя сгладить или скрыть? Слишком часто можно выделить период, когда «плюсуется» примерно одинаковое количество новых случаев заражения, потом новый, когда «базовая цифра» растет или снижается и снова устанавливается некий стабильный прирост.
Понятно, что ежедневно регионы обрабатывают примерно одинаковое количество тестов, но уже выявление в них равного количества положительных на протяжении целых периодов – это научная фантастика.
Даже «богатая» Москва отличается достаточным уровнем постоянства: 13-15 мая в регионе выявлялось 4703, 4712 и 4748 новых случаев инфицирования соответственно. В Курской области с 26 апреля по 10 мая ежедневно выявлялось от 67 до 71 случаев заражения, в Краснодарском крае с 4 по 16 мая прибавлялось 96-99 новых заболевших, в Смоленской оласти – около 40 ежедневно за этот период. В Тульской области в период с 7 по 13 мая прирост инфицированных составлял о 86 до 90 человек в день.
Могут ли быть такие совпадения? Могут, но вероятность их невелика, тем более во всех регионах.
Кстати, количество проводимых тестирований тоже всюду разное. Часто заболевшим гражданам весьма сложно добиться теста на коронавирус, а статистика полнится так называемыми грязными случаями, то есть тяжело протекающей инфекционной пневмонией.
В отношении медработников во многих муниципалитетах и вовсе действует запрет на тестирование без ярко выраженных признаков и проявления инфекционной пневмонии, даже по факту работы в «красной зоне» или контакта с ковид-положительным пациентом.
Так, в одной из можайских больниц при высоком проценте инфицирования медработников их коллегам, не имевшим явных проявлений заболевания, было отказано в тестирования в связи с нехваткой средств. Более того, врачи продолжили работу в штатном режиме. Ситуация, когда целые больницы, как в Москве или Санкт- Петербурге, попадают в карантин из-за случаев заражения врачей, в других субъектах РФ почти единичны. Да и каждый ли регион может себе позволить закрывать и без того уже малочисленные после оптимизации здравоохранения медучреждения?
Все большую огласку получают прецеденты запугивания медработников, заразившихся в красных зонах и не имеющих права сообщать об этом. В частности, сейчас в Минздраве изучают заявление Елены Петровой - медсестры красной зоны саранской республиканской клинической больницы № 4, заразившейся в ходе работы с коронавирусными пациентами и под угрозами руководства даже продолжавшей работать, будучи инфицированной, а потом отправленной в глухой карантин без официального подтверждения диагноза и права на какие–либо выплаты.
Такого рода жалобы пока единичные и еще «проверяемые» Центром (а я не думаю, что при нарастании их числа все будут рассматриваться действительно внимательно), появляются все чаще. Допускаю, что некоторые из них не выдержат проверки, а некоторым она не будет обеспечена в должной мере. Но маловероятно, чтобы такого рода заявления медработников отражали какие-то совсем редкие и нехарактерные ситуации.
При этом еще большее постоянство демонстрирует статистика смертности (хотя это и отдельная тема): в последней декаде апреля каждый день смертность от коронавируса в Москве составляла около 40 человек в день, в начале мая – около 60 (60-65), во второй половине мая – от 70 до 76 человек в день с редкими «отклонениями». Еще более подозрительно, что смертность от коронавируса в большинстве регионов фиксируется гораздо ниже, чем в столице. И я говорю не об общих цифрах, а о количестве на 100 тыс. человек. Это тоже странный факт: население регионов обладает принципиально другим иммунитетом и половозрастной структурой или уровень медпомощи настолько выше, чем в Москве?
Иногда «всплывают» совсем грубые несостыковки, на которые, наверное, все уже обратили внимание. Например, в Дагестане на 17 мая общая смертность от covid-инфекции составляла 29 человек с начала эпидемии, а по официальным заявлениям Минздрава республики, от вируса и внебольничной пневмонии умерло 40 медработников, то есть больше суммарного числа умерших. Позже уже делались весьма неубедительные попытки объяснить расхождения тем, что часть медиков умерло от других заболеваний, да и заразилось вне больничных стен от родственников. Безусловно, это лишь один из случаев, просто всплывший на поверхность. Но в действительности такими печальными расхождениями пестрят все регионы. Весь вопрос в том, становятся ли они достоянием общественности или так и оседают в отчетах регионального руководства, преобразуясь в «правильные» данные для Центра.
Из менее очевидного или, скажем так, очевидного не для всех: в апреле по любому региону можно отметить очень большое расхождение официально отмеченного роста смертности от covid-19 и общего роста смертности вообще. Грубо говоря, не вполне ясно, чем вызван всплеск смертности именно в этот период. Проследить это достаточно легко, сверив данные регистрируемых смертей этого года с предыдущим и сопоставив их со смертностью от коронавируса.
В начале мая власти Москвы опубликовали предварительные данные о регистрации смертей в городе за апрель. Выяснилось, что органы ЗАГС Москвы зарегистрировали 11846 смертей — почти на 20% больше среднего для этого месяца показателя. Если сравнить с апрелем 2019 года, то количество смертей выросло на 1800 человек, но от коронавируса за апрель в Москве, по официальным данным, умерло только 658 человек, то есть только около трети всего «прироста» умерших. Тогда чем объясняется еще 1142 человек «прироста»? Одной из наиболее реалистичных версий может быть отказ от планового лечения и госпитализаций граждан с хроническими заболеваниями в период пандемии. Так, несмотря на уверения Минздрава, помощь онкобольным фактически была минимизирована за истекшие 2 месяца борьбы с коронавирусом. Или же все-таки смертность от вируса была выше официальной и никакого российского феномена нет? Кстати, не сошлись цифры и по РФ в целом: в апреле этого года смертность выросла на 20 процентов в сравнении с аналогичным периодом 2019 года, что никак не может объясняться официально публикуемой статистикой смертности от covid-19/ При этом рост смертности трудоспособного населения составил 16% (11 846 смертей в апреле 2020 года против 10 005 смертей апреля 2019 года), на что пока официально отреагировал только главный внештатный нарколог Минздрава Евгений Брюн. По словам Брюна, «никакой катастрофы не происходит», а на рост смертности влияет не только «вирусная нагрузка», но и многие другие факторы, например, употребление алкоголя.
Не слишком ли много совпадений и несостыковок? Но пока они есть, те самые «герои среди нас» зачастую не могут получить хотя бы минимальную поддержку государства. Принесенные в жертву «нужной» статистике тысячи медработников по всей стране рискуют жизнью и здоровьем, не имея даже шанса на получение обещанной госпомощи.