Крест осторожно выглянул из-за металлического листа, прихваченного цветной проволокой к осветительному столбу. Никого видно не было. Путь к мосту был свободен. Он оглянулся назад и махнул рукой. Из кустов шиповника, согнувшись напополам, выбежали Пых с Гвоздем. Миновав неширокую, но свободную от деревьев поляну, они заняли позицию по обе стороны от пожилого зека. Стволы автоматов были направлены за кособокое ограждение нижнего яруса моста. Вторая двойка - Грамульдос и Анька, бесшумно проскользнула тем же маршрутом, и разместилась около зияющего проема служебного спуска на нижний уровень. Последними продефилировали Топор и Отличник. Отличник при этом, по всем правилам светомаскировки, поменял окраску на ярко-розовую, думая слиться с бурозеленым месивом сухой прошлогодней травы. Но, видимо, что-то пошло не так, поэтому только отсутствие караульного поста спасло операцию по незаметной инфильтрации на враждебную территорию от неминуемого провала. Вован, размашисто махая длинными руками, первым добрался до остальных и довольно затряс густой гривой, тихо сообщив:
-Тоооо-тоооо-тоооо.
Минуту спустя до наглухо забранного металлическими листами ограждения дошагал Отличник. Прижавшись к потемневшему профлисту, он вдруг ощетинился веером щупалец и чувствительных оранжевых хоботков. Покрытые сеткой зеленоватых вен кожистые мешки на боках вздулись до размеров баскетбольных мячей, и он широко распахнул пасть, вывалив пятнистый раздвоенный язык. Грамульдос ошарашено уставился на Отличника, ставшего похожим на гигантский одуванчик, и толкнул Гвоздя локтем в бок:
- Чего это он? Цветёт, что ли?
Знающий с детства, по своему родному белорусскому колхозу, все стадии созревания садовых культур, Гвоздь с сомнением покачал головой:
- Нет, это что-то новое. Первый раз он такие павлиньи хвосты распускает.
Отличник словно впал в какой-то транс. Трехметровые щупальца слегка подрагивали, вытянувшись во все стороны. Пупырчатые тычинки нервно поворачивались из стороны в сторону, словно выискивая невидимые никому цели. Хвост поигрывал по земле, вороша сухую листву. Мелкая дрожь пробегала по лоснившейся густой слизью лиловой коже мутанта. Поры раскрылись, и резкий мускусный запах ударил в нос бойцам. Пых сморщился:
- Ненавижу, когда он так делает!
Аня сообразила, что что-то не так, и на всякий случай сняла с плеча винтовку и выжидающе замерла, готовая открыть стрельбу по невидимому врагу, который так встревожил отрядную кракозябру.
Наконец, Отличник открыл глаза и медленно втянул в себя щупальца и слизистые нити. Тычинки всосались в заушные жабры.
- Там вам не пройти, - указал он в сторону темного провала спуска на нижний ярус.
Аня сняла предохранитель винтовки и испытующе посмотрела ему прямо в глаза. Тысячи шестиугольных зрачков Отличника, не мигая, выдержали этот взгляд и он продолжил:
- Но это не значит, что не пройти мне.
Пых брезгливо взял его за мокрое от выступившей слизи плечо и развернул к себе:
- Давай-ка поподробнее, Джабба Хат.
Отличник, не знающий в силу своего возраста и интересов, нераспространяющихся дальше набития пуза всякой химической ерундой, про главного галактического босса преступного мира, воспринял новое прозвище, как нечто похвальное, и довольно распушил гребень на спине.
- Там тубаны, много тубанов. И они очень голодны. Голодны настолько, что, похоже, уже начали жрать друг друга.
Грамульдос переглянулся с Пыхом.
- А разве им по вкусу тухлятина? - с сомнением в голосе поинтересовался Грамульдос. Все встреченные ими до этого тубаны теряли интерес к жертве вскоре после того, как она переставала подавать признаки жизни. Как говорил капитан Бояринцев, причины этого явления крылись в том, что проникающий через укус тубана в жертву макароновирус, разрушал стенку клеточной митохондрии, которая начинала выделять присущий зараженным запах кислого ацетона. Обоняние у мертвецов было дай бог каждому, так что господа обедающие переключались на поиск нового корма. А спустя некоторое время, несостоявшийся фастфуд присоединялся к ним.
Отличник прищурил свои выпученные сетчатые глаза и процедил:
- Запереть вот тебя на месяцок с Гвоздем в погребе, я бы посмотрел какое вы там кулинарное шоу устроите.
- Я бы тебя, Гвоздь, жрать не стал, - уверенно заявил Грамульдос.
Гвоздь посмотрел на товарища и замялся. Лицо Грамульдоса возмущённо вытянулось:
- Гвоздь, ты чего это?
Гвоздь, наконец, прервал затянувшаяся паузу и покачал головой:
- Господь с тобой, Александр Валерьевич. Упаси бог. Сдалась мне твоя аппетитная попка.
Пых махнул на них рукой и повернулся к Отличнику.
- Ты уверен, что там жопа?
Тот кивнул и ответил:
- Да. Я чувствую их, и точно знаю, что не смогу со всеми справиться. Но пробраться до причала по верхним балкам смогу. С десяток тубанов я удержать сумею.
Отодвинувшийся на всякий случай от Гвоздя Грамульдос посмотрел на мутировавшего подростка и произнёс:
- Допустим, добраться ты сможешь. А вот управиться с катером?
Шупалеценосец часто заморгал кожистыми наростами вокруг глаз и растерянно произнес:
- Об этом я как-то не подумал.
Сзади выпрямился во весь рост молчавший до этого Топор. Он закатал рукав своего излохмаченного свитера - на волосатом предплечье красовалась татуировка якоря, обмотанного цепью:
-Тоооооо-Тоооооо-Тоооооо!
Пых удивленно выдохнул:
- Глянь-ка, а портной-то наш, оказывается, морячок!