Посмотрела башкирскую «Зулейху»
В последнее время желания имеют свойство неожиданным образом сбываться. Хотела посмотреть этот спектакль? Пожалуйста, #Пушфест_Online мне эту возможность предоставил. Невольно начинаешь благодарить самоизоляционные меры за то, что мы видим то, что в нормальное время показали бы где-нибудь во Пскове…
Мне спектакль понравился, хотя, признаться, ко второму часу напряженного вглядывания и конспектирования я слегка устала. Но как раз в тот момент, когда силы покинули меня, а на столе уже лежал полностью исписанный листочек, действие свернулось и пришло к своему логическому завершению.
Оказывается, спектакль «Зулейха открывает глаза» Башкирского Национального театра драмы имени Мажита Гафури даже получил специальную премию «Золотой маски». Думаю, заслуженно, потому что постановка режиссера Айрата Абушахманова продуманная, логичная и целомудренная. В ней почти нет затянутостей, нет лишних героев. И, в отличие от одноименного сериала, сюжет показан не нудно-последовательно, а вперемешку: жизнь Зулейхи с мужем перемежается сценами из поездки на поезде, какие-то сцены идут параллельно (как, например, сцена любовной связи с Игнатовым и «вернисаж» в клубе у Иконникова). А некоторые сцены, которых нет в книге, добавляют ясности в происходящее. Например, сама Зулейха рассказывает о своих чувствах, или Иконников с агрономом рассуждают о роли Сталина в развитии страны. Многое в спектакле гораздо ближе к яхинской истории (я зову ее «каноном»), несмотря на театральную условность.
Легенда про птицу Семург есть, она проходит через спектакль, удачно разбавляя другие сцены. В отличие от фильма, она не затянутая…
Особое обаяние спектаклю придает то, что он идет на башкирском, который, как оказалось, похож на татарский. То есть Зулейха говорит на языке, похожем на ее реальный родной язык. Странно, конечно, башкирский звучит из уст Игнатова или питерских интеллигентов, но и «кызылармейцы», и иные герои периодически переходят на русский, особенно когда надо произносить лозунги или петь песни про «широка страна моя родная» или «жить стало лучше, жить стало веселее» (сильные моменты в спектакле, это коллективное надрывное пение…)
***
Теперь позволю себе проползти по конспекту и высказаться более конкретно. Если станет мучительно скучно, не читайте, я пойму )))
Ну и будут спойлеры, так что, если вы планируете знакомиться с историей с чистого листа, не читайте.
Жизнь Зулейхи в деревне, как и все в спектакле, изображена минималистично в плане деталей. Декораций на сцене вообще фактически минимум. Но в целом показана она аутентично. Муртаза гораздо старше Зулейхи и не похож на ваххабита, как киношный. Упыриха, как и в книге, мощная. Сама же Зулейха похожа на французского мима (чему способствует грим) или на куклу-марионетку. На лице – одни глаза. Она периодически ведет диалог сама с собой (на самом деле как бы со свекровью, со своим традиционным сознанием), в этот момент она похожа на Голума :) А жалуется и делится переживаниями с Муртазой.
В сцене раскулачивания Зулейхи вообще почти нет! Главным там выступает Муратаза, и Игнатов убивает его как раз за то, что он отказывается отдать зерно. Этот ход показался мне очень логичным. Во-первых, налицо состав преступления. Игнатов не просто убивает какого-то крестьянина, едущего на лошади, он убивает действительного кулака. Во-вторых, Зулейха тут не показана какой-то некрофилкой, она лишь видит убийство мужа – и ее тут же выволакивают из дома.
С мертвым Муртазой остаются его мертвые же дочери, а Упыриха в этой сцене тоже, по-моему, не появляется. Никаких криков «Зулейхааааа!»
Поездка в поезде показана несколькими однотипными сценами, которые вплетаются в переживания Зулейхи, в ее деревенскую историю. Ссыльные просят есть, Игнатов пытается выбить паек, ему раз за разом выдают только кипяток…
Игнатова я про себя назвала «брутальным дрищем». Внешне он вполне похож на сложившийся образ: высокий, поджарый, глаза с прищуром. Но временами напоминает скорее артиста балета, чем чекиста. Не манерами, а так, чисто внешне. Ну после Морозова я другого Игнатова вообще не могу себе представить, так что мне простительно.
Сцена побега из вагона тоже показана как бы вскользь, и допрашивает Зулейху после этого сам Игнатов. От этого она падает в обморок, и выясняется, что она беременна. Никакой лирики в сцене нет, и мы не узнаем, что именно в этот момент Игнатов понял, что хрупкая женщина с огромными глазами вызывает у него странное чувство…
Ссыльных принимает молодой и бодрый Кузнец. Здесь он более приближен к тому образу, который был в книге. Молодой да наглый. Особо оборзевшему и наседающему на него Игнатову он, кстати, и врезать мог, что и сделал в одной из сцен. Однако постепенно, по мере повествования, он все больше становится похож… на Сталина. Интересный ход!
Все водные сцены в спектакле решены через подвешивание в воздухе. Тонущая Зулейха летит над сценой на тросах. А Игнатов снизу пытается ее поймать…
Оказавшись на берегу, Зулейха начинает рожать. Сцена родов трогательная: Зулейху и доктора обступают ее дочки, белые, как ангелы. Доктор, уговаривая Юзуфа родиться, а себя – не дрейфить, пускает из-за подола Зулейхи мыльные шарики. В итоге рожает она… шарик, внутри которого находится младенец. Отлично придумано!
Игнатова в этой сцене не было, и он потом не плакал. Вообще спектакль почти лишен романтических интонаций.
Выживание в тайге показано весьма схематично. Все остаются в тех же костюмах, Зулейха вообще весь спектакль ходит в одном платье, а Игнатов – в плаще на голый торс, но это не мешает восприятию. Когда герои едят «солянку», становится реально страшно…
И вот уже Юзуф накормлен кровью, и к обессиленным поселенцам приезжает Кузнец. Шуба у него – почти один в один, как в сериале :)
Лесоповал изображают качающиеся железные декорации. Ссыльные под руководством Игнатова поют «Широка страна моя родная», рубят дрова веревками, а потом через них же прыгают, как через скакалку. Изображают ход времени? Борьбу за жизнь? Или «как белка в колесе»? Я не поняла, если честно…
Видимо, к этому времени я уже устала, потому что жизнь в поселке мне показалась какой-то скомканной. Зулейха кратко жалеет Игнатова, который пьет, а потом признается, что думает о нем, и сама же себя стыдит.
Сцены с разгулом пьяных Игнатова и Кузнеца перемежаются сценами жизни ссыльных.
Здесь же происходит диалог Иконникова с агрономом. Его как раз в книге не было. Они стоят в зрительном зале. Агроном рассказывает, что скоро будет война, а в стране нет ни заводов, ни техники. Как купить все это? Продать что-нибудь на экспорт. Например, зерно, которое надо отобрать у крестьянства. А чтобы оно не «бузило», надо пока что придумать врага внутреннего. Так в компанию к кулакам появляются «враги народа»… «Значит, Усатый – гении?» - спрашивает Иконников. «Он кровопийца», - отвечает агроном. В итоге герои приходят к тому, что самое ценное – человеческая жизнь, и как раз ее-то великий вождь не щадит…
Моя любимая сцена с медведем в спектакле очень странная. Сначала Игнатов чуть ли не насилует Зулейху, та берет ружье, наводит его на Игнатова – и тот исчезает. Появляется медведь, который оказывается… Муртазой. «Выходи замуж!» - говорит он Зулейхе. Во сне она, что ли, это увидела?
Ссыльные за обедом рассуждают о том, как изменилась их жизнь. Агроном говорит, что выращивает пшеницу, хотя, когда занимался наукой, не думал, что придется есть хлеб из нее. Зулейха становится охотницей. Художник агитацию рисует. «Значит, попадая в лагерь, вы развиваетесь, как личность? Значит, нужны репрессии?» - спрашивает кто-то.
Вскоре Кузнец приезжает и рассказывает о том, что первая пятилетка завершена досрочно. Строятся заводы. Спектакль хорош тем, что говорит о том, что, пока люди сидели в лагерях и пилами валили лес, на «большой земле» шла та самая хваленая любителями СССР индустриализация…
Кузнец говорит, что надо на Большую землю поставлять зерно, и тут случается каноническая сцена с агрономом, который готов его выращивать, но «есть ряд условий».
На месте и комическая сцена с разглядыванием картин, на которых вместо Парижа оказывается Москва…
Отчаявшийся после отъезда Зины Игнатов «ныряет» в бревна, повисая на одном из тех, что изображали лесоповал. Висит там, пока его не «спасают». Ссыльные его «заматывают» в бинты. «Зулейха, помоги», - говорит доктор. И вот уже Зулейха обнимает Игнатова…
Сцена любви Игнатова и Зулейхи совмещена с «вернисажем» Иконникова. На потолке театра – световой рисунок с белыми ангелами. Герои восхищенно на него глядят с края сцены. А Игнатов с Зулейхой отмывают друг друга от грима. Периодически всех в спектакле (кроме Кузнеца) мажут чем-то вроде серой глины. Поэтому, чем более угнетенные герои, тем более серые у них лица…
Отмытые Зулейха и Игнатов танцуют в глубине сцены, а Иконников показывает ангелов.
Потом Юзуф учится рисовать, а Зулейха прибегает к нему, целует, спрашивает, поел ли – и убегает снова, чтобы танцевать.
В итоге Юзуф в вангоговской шляпе уходит из поселка. Мальчишка такой хороший его играет! В лесу его встречают… воющие красноармейцы. Зулейха прибегает, уносит его домой. Юзуф лежит без движения, а ее снова замазывают серой краской, рисуют ей морщины и добавляют седины. «Серый» же Игнатов, снова в плаще, с палочкой, приходит к ней, но она его прогоняет (опять канон). Никому сына не отдам, говорит она, я сильная!
Приезжает Кузнец (один в один Сталин!) – и ему показывают ставших красными ангелов на потолке. Тянутся они к кремлевской красной звезде. Иконников поясняет задумку, начальство в восторге.
Кузнец говорит с Игнатовым о том, что ему нужен заговор. И хочет САМ составить список «расстрельных», в который планирует включить Иконникова, агронома и доктора Лейбе (он же немец!) Игнатов, весь спектакль последовательно защищавший поселенцев, отказывается такое делать. И тут же, через пять минут – приезжает Горелов, Юзуф планирует уехать, Зулейха просит документы, и вот уже Иконников по приказу Игнатова пишет ему новые документы…
Юзуф уплывает вверх на стеклянной лодке, а Зулейха и серый Игнатов остаются стоять по разным концам сцены…
***
И вот загадка. Несмотря на то, что вторая часть спектакля грешит некоторой «скомканностью» событий, ему почему-то вполне хватает времени, чтобы и рассказать историю, и показать чувства героев, и внести зрителю в мозг исторический контекст, и даже порассуждать, попеть и по-театральному помаршировать. И я задаюсь вопросом: почему «Зулейхе» сериальной этого не удалось сделать аж за восемь серий? Кино гораздо меньше, чем театр, ограничено выразительными средствами. И декорации пошире, и поразноообразнее сцены можно сделать, и народу пригнать побольше, и времени вагон… Так почему же? Эх…
И Зулейха в спектакле мне понравилась больше. Она такая же молчаливая, но все, что надо, сказала. Было видно развитие характера от куклы-марионетки до самостоятельной женщины, матери, бойца. Она реально хрупкая – но не сломленная. У нее очень красивый костюм. И глазищи!
А Настасьи в спектакле нет вообще. Вот так.
Понравились образные решения – дочки, появляющиеся вовремя и очень на немного, призрак Муртазы, мыльные пузыри, танцы вместо секса. Более стройное, сбалансированное, но при этом более загадочное, почти сказочное действо. И при этом видно реальную боль людей, то, как система их давила…
В общем, спектакль мне понравился, и я рада, что была возможность с ним ознакомиться. Башкиры молодцы.