Хотите увидеть настоящую ловлю сомов — с квоком? — рядом с нами качнулась перевернутая вверх дном лодка. На солнце щурится рыбак в безрукавке на голое тело.
— Витя, — к нам тянется прокопченная на солнце ладонь. — На снасть с квоком берут только сомов...
На утренней заре в “казанку” загружаем нехитрый провиант и снасти. В трехлитровой банке перебирают лапами болотные “царевны”. Зеленые лягушки составляют для сома самое большое лакомство. “Летом усатые бестии становятся лакомками, и угодить им не просто, — рыбак заводит мотор. — Отъевшиеся сомы скорее проглотят дохлую ворону, опаленного в костре воробья, цыпленка, подпорченное мясо, чем погонятся за резвой рыбой”.
Для речного черта совершенно безразлично, наконец, какое мясо насажено на крючок, висело бы оно большим куском. Голодный сом берет на куски старой прокоптившейся кошмы — войлока, мало того — на старые бутылочные пробки.
Гул моторки разносится по реке на многие километры. Сомовьи тракты хорошо известны опытному рыболову. “Видите “бровку”? — показывает рыбак куда-то за горизонт. Кроме сплошь затянутого тростником берега, мы не видим ничего! — Там свал в яму, где “прописано” немало гигантов. Сом ведь домосед, с молодых лет до глубокой старости живет в одной и той же яме...” Обожают “гнездиться” гиганты под плавучими берегами — плавами, под нависшими кустами, под плотинами, в запрудах и омутах.
— Вот он — легок на помине, — Виктор разворачивает лодку к песчаной косе. Нам кажется, что из воды торчит обломок бревна... — Любит, поганец, подремать на заре, кита из себя изображает, смотри, высунул голову на поверхность и плывет себе по течению. Старики бы сказали: “Сом плавится на заре”. Эти рыбины вообще любят принимать солнечные ванны. В тихие жаркие дни они, перевернувшись вверх брюхом, частенько греются на солнце.
Мы замираем. Слева от нас, на мели, идет небольшая волна. “Сам хозяин “бурунит”, — поднимает рыбак весла. Обогнув косу, мы опускаем якорь — обвязанную шнуром полукруглую железяку. “На месте!” — устанавливает Виктор снасть с приманкой в отвес. Грузило плюхается метрах в двух от зеленой болотной лягушки. Мне доверяют квок — изогнутую специальным образом рукоятку, на конце которой “сидит” гладкое углубление в виде копытца. Рыбак показывает, под каким углом “клюшку” нужно опускать в воду. Воздушный пузырь, захваченный этим нехитрым приспособлением, взрывается неописуемым “чмокающим” звуком, как при коротком и сильном поцелуе. Резкий звук эхом разносится по реке на несколько километров. Мне кажется, что рукоятка имитирует кваканье лягушек, которых так любят сомы.
— Этот звук больше похож на хлопок, который издает сомовья пасть, когда захватает добычу, — удивляет нас рыбак, — поэтому хищники и “слетаются”, где, как им кажется, трапезничают собратья.
Как тетерев на току, с определенным интервалом я продолжаю “токать” квоком. Мы заигрываем с хозяином реки... На снастях в толще воды его “ждут” на крепких крючьях неотразимые “царевны”.
В толще воды мы замечаем промелькнувшую тень... Тут же ощущаем, как панически заметалась на крючке наша лягушка... Последовали два несильных, но уверенных подергивания. Потом — потяжка. Виктор делает энергичную подсечку. “Взял — крючок в пасти!” — хлопает себя по боку счастливый рыбак. Огромная черная спина с брызгами погружается на дно, оставив на поверхности воды черную вертящуюся воронку... Жабры-ловушки — Сматывайте снасти! — кричит нам рыбак. — Будем вываживать!
Сам Витя освобождает лодку от якорей, оставив их на буях. Наша облегченная “казанка” медленно трогается с места. “Вялая потяжка, — комментирует Витя, — оценивает нас. Босс, сядьте на дно, сейчас начнется”... Как бы в подтверждение его слов лодка рывком трогается с места. Мы плывем на буксире у рыбы... Не раз, чертыхаясь, рыбаку приходилось выгонять нашего сома из-под бревен и ям. Сом не хотел всплывать на поверхность... Нам казалось, что мы кружимся по реке часа два... “Сорок минут таскал”, — говорит Виктор, взявший наконец рыбину на багор.
Выясняем, что заваливать в лодку матерого сома нельзя, о его могучем и гибком плесе — задней половине тела с хвостом — ходят легенды. Им сом иногда оглушает несколько рыб в стае.
— Был тут в июле один горе-рыбак из Москвы, пытался вытащить сома из воды, засунув ему руки под жабры, — усмехается рыбак, — хищник тут же и захлопнул жаберные крышки, как тисками, сжал ему кисти рук, стал погружаться на глубину... Если бы наш Макарыч не подоспел, не жить ему... В воде ведь сом — хозяин.
Мы буксируем добычу к берегу, от могучего хвоста вдоль лодки идет крутая волна. Видя исполина, мы уже не сомневаемся, что своим могучим хвостом он может выбросить рыбака из лодки за борт.
Добытого сома Витя на мотоцикле с коляской везет взвешивать в магазин.
— 52 кило! — слышим мы сквозь шум мотора. — Малыш!
Рыбаки на Волге считают сома чуть ли не самой умной и хитрой рыбой. Очень редко попадаются сомы с обрывком лески с крючком во рту. Сомы-гиганты, увидев себя окруженными неводом, с разбега пробивают его, другие, “забежав” вперед, зарывают голову в ил, так что нижние подборы невода скользят по его телу.
— Умная рыба, — заворачивает нам в дорогу солонину Виктор. — Сам не раз видел, как эти бестии во время разлива сшибали хвостом с затопленных деревьев вороньи гнезда, чтобы поживиться воронятами...