– Николай Максимович, вы в каком-то виде – чиновник в системе образования, вы занимаете государственную должность. С другой стороны, я знаю, что в 2014 году вы поддержали – я не люблю политику, это просто контекстный вопрос – вы поддержали обращение деятелей культуры России в поддержку действий России в Украине.
Потом, в 2017 году, приняли приглашение и стали членом инициативной группы по выдвижению президента на эту должность. В 2018 году были зарегистрированы доверенным лицом на президентских выборах 18 марта. Входите в целый ряд советов.
Скажите, пожалуйста, это что, это такой путь самосохранения или утилитарный путь возможностей, донести свою важную и честную позицию?
– Все, что касается четырнадцатого года, каждый раз, когда мне задают этот вопрос, я говорю: «Хорошо, а вы это обращение читали?», мне говорят: «Да», я говорю: «Ну задайте вопрос, с чем вы не согласны?». Катастрофа в том, что никто не читал текста этого обращения, все сразу возмущаются. Если бы мне сказали, что в этом обращении такой-то пункт: «Неужели вы это поддерживаете?», я бы тогда ответил.
Я состою в Президентском совете по культуре с 2011 года. И когда я в первый раз оказался на заседании, у меня было такое место, а мы все сидели по алфавиту, что я мог видеть его рабочее место. Госсовет обычно идет долго, четыре-пять часов, и президенту задают вопросы иногда очень сложные. Он что-то себе записывает, а так как я человек телевизионный, я понимаю, что такое «ухо», я понимаю, что такое работа с гаджетами – у него ничего такого нет. Он отвечает моментально, сообразно законодательству, сообразно нормативным актам. Он меня привел в какой-то необыкновенный восторг.
После этого я задумался о юридическом образовании и поступил в Юридическую академию. У меня его профессионализм вызвал большое уважение. Я поступил в Юридическую академию, чтобы во многих вещах немножко привести в порядок свой мозг и научиться, потому что я понимал, что я хочу быть дальше руководителем, что я хочу заниматься своей профессией не просто так.
Когда в 2013 году начались безобразия, связанные с моим именем в Большом театре, вся эта травля, которая была... Тогда ни один либерально настроенный человек меня не поддержал. За меня сражались люди из разных «лагерей», только потому, что они ко мне уважительно относились как к артисту – это Алексей Венедиктов, мы с ним много лет знакомы и он ко мне как к человеку очень хорошо относится, Владимир Познер, ведущая радиостанции «Эхо Москвы» Ксения Ларина и Владимир Соловьев. Вот представить себе, что вдруг на мою защиту встали люди, которые очень большие в журналистике люди и из разных лагерей...
Но что меня больше всего потрясло. На одном из Госсоветов Владимир Владимирович меня отозвал и поговорил. Тогда, когда он мне предложил заниматься образованием, чтобы я стал ректором, это было задолго до того, как об этом узнали и пошла информация.
У меня к этому человеку есть большое уважение. Потому, когда мне предложили быть доверенным лицом – мне есть о чем рассказывать. Потом, когда я стал заниматься конкретно образованием, когда начали открываться вот эти кластеры (Владивосток, Кемерово, Калининград, Севастополь), – я был первый, кто выполнил его поручение. И он не на одном совещании меня похвалил и сказал, что потрясен моей работой, потому что я моментально выполнил его поручение. Это было очень тяжело.
Но опять-таки, я был единственный, кто высказывался против, многие ему лебезили, соглашались. Он меня на одном из банкетов подозвал, мы с ним поговорили, очень подробно поговорили. Он меня не то что переубеждал, он мне говорил свои идеи, а я ему свои опасения. Он проверил, понял, что я был прав, и он меня услышал, почему он меня и похвалил, потому что понял, что я за то, чтобы было все по правилам и как надо. Тем более что это касается детей и это образования.
Так как у меня уже был опыт работы, когда я у него находил конструктивный отклик, когда он моментально реагировал и я действительно многие вещи решал, я потому и стал доверенным лицом.
Другое дело, что очень часто все, что я говорю о Большом театре, многие считают, что я это говорю эмоционально, что я за что-то борюсь, за конкретное место, и очень многие люди пытаются именно так преподнести эту информацию.
Дело в том, что я политикой не занимаюсь, я – деятель культуры. Если бы я занимался политикой, я бы, как многие мои коллеги, побежал бы в партию, и поверьте, у меня были такие предложения. Но я с самого начала говорил, что деятель культуры не может быть партийным. И я абсолютно поддерживаю Колчака в том, что «никогда не надо доверять проституткам, извозчикам и артистам, потому что они служат любой власти».
Из интервью Александру Виннику