О чём эта книга?
Эпопея о донском казачестве в годы Первой мировой и Гражданской войны. В центре сюжета — Григорий Мелехов: его роман с замужней соседкой Аксиньей, подневольная женитьба на другой, бегство с родного хутора. Григорий воюет, ищет истину, мечется между красными и белыми, женой и возлюбленной, теряет всех своих близких — и в финале оказывается в полном одиночестве с маленьким сыном на руках. Роман, претендующий на статус советских — редкая для подцензурной литературы панорама Гражданской войны, увиденной с разных точек зрения.
Как она написана?
«Тихий Дон» следует структуре романа-эпопеи: в центре повествования — герои, связанные друг с другом семейными узами и романтическими отношениями; на их судьбу оказывают влияние реальные исторические события, войны и революции.
Самая яркая отличительная черта романа — язык, которым наполняется эта старая, даже архаичная сюжетная схема: специфический, полный южных регионализмов («вечерять», «здорово дневали», «гутарить», «станичники»). Причём язык этот характерен не только для персонажей, но и для повествователя. Впрочем, стилистика внутри романа постепенно меняется: если первые два тома почти полностью написаны на южном наречии, то в третьем и четвёртом красочных регионализмов гораздо меньше. Там им на смену приходят сильные, экспрессионистские образы (самый запоминающийся — чёрное солнце, которое видит Григорий после гибели Аксиньи). Именно эта перемена превращает «Тихий Дон» в роман о потере идентичности, о стандартизации языка в результате мировых катаклизмов. Характерный пример — вернувшийся из плена Степан Астахов, который поражает казаков своей скованностью и искусственностью, в том числе и в речи.
Кроме того, в структуру эпопеи Шолохов вводит персонажей как будто «нероманных» — казаков, которые раньше становились скорее героями очерков и рассказов (например, у Толстого). Главные герои эпопеи — будь то «Илиада» или «Война и мир»— традиционно активные творцы истории, представители высших слоев общества. Автор «Тихого Дона» их заменяет на «обычных» людей, которые становятся участниками исторических событий не по праву рождения, а благодаря стечению обстоятельств и собственным усилиям: Григорий Мелехов выслуживается до офицера, его ценят и в царской, и в Белой, и в Красной армии.
Почему роман так называется?
Дон в романе — не столько место действия, сколько ключевой образ. Вокруг него компонуются самые важные сцены — начиная со встречи Григория с Аксиньей и кончая её гибелью; в нём топится Дарья; в его воды Григорий в финале выбрасывает свою винтовку и пистолет.
Ирина Медведева-Томашевская обращала внимание, что песни в частности и фольклор вообще — важная часть поэтики романа. Именно из них Шолохов берёт важную тему казачьей земли как свободной и опасной территории, которая живёт по своим, неведомым чужакам законам. Оттуда же в роман приходит и сам эпитет «тихий». Одну казачью песню автор использует как эпиграф к роману:
Ой ты, наш батюшка тихий Дон!
Ой, что же ты, тихий Дон, мутнёхонек течешь?
Ах, как мне, тихому Дону, не мутну течи!
Со дна меня, тиха Дона, студёны ключи бьют,
Посередь меня, тиха Дона, бела рыбица мутит.
Другую распевают казаки по дороге на фронт:
Всколыхнулся, взволновался
Православный тихий Дон.
И послушно отозвался
На призыв монарха он.
Наконец, третью, по смыслу противоречащую второй, распевают офицеры после вечеринки:
...Но и горд наш Дон, тихий Дон, наш батюшка —
Басурманину он не кланялся, у Москвы, как жить, не спрашивался.
А с Туретчиной — ох, да по потылице шашкой острою век здоровался…
В самих этих песнях вполне раскрывается образ реки: Дон — скрытая, мутная, незаметная сила, «тишина» которой — только предвестник того, что однажды она вырвется наружу. Не зря одна из первых глав романа — рассказ о рыбалке отца и сына Мелеховых, которые сражаются с сазаном: читателю сразу демонстрируют, как коварна и неуправляема стихия, скрытая в реке. Этот же образ тихого, мутного и жестокого Дона объясняет события, которые Шолохов описывает в третьем томе: казни, пытки, насилие, жестокость.
Почему в романе столько цитат?
В тексте «Тихого Дона» бросается в глаза обилие цитат — не только косвенных отсылок к другим текстам, но и прямых, порой незакавыченных. Некоторые из них очевидно используются как характеристика персонажей, — скажем, молодой сотник Евгений Листницкий читает жене своего товарища, за которой пытается ухаживать, «Незнакомку» Блока:
И странной близостью закованный,
Смотрю на тёмную вуаль —
И вижу берег очарованный
И очарованную даль.
Таким образом читателю даётся представление не только о культурном багаже героя, но и о том, как, по его мнению, стоит за женщинами ухаживать: читать модные стихи, называть понравившуюся даму «незнакомкой» и т. д.
Но самая характерная незакавыченная цитата в «Тихом Доне» — фамилия одного из персонажей, большевика Штокмана. Он приезжает в станицу, чтобы просвещать казаков. Ту же фамилию носил персонаж пьесы Генрика Ибсена «Враг народа», самоотверженный врач: он пытается закрыть курорт, в воды которого попали нечистоты, — а в итоге становится изгоем. Ровно так же отвергают шолоховского Штокмана казаки — казнят его во время восстания. Фактически линия Штокмана в «Доне» — это перенесённый на юг России сюжет «Врага народа». Тем более это важно, что у человека 1900–10-х годов фамилия героя была на слуху: спектакль по пьесе (под названием «Доктор Штокман») шёл в МХТ, заглавная роль в нём была одной из самых известных в репертуаре Станиславского.
Во многом цитаты — важная часть шолоховской поэтики вообще, не только в «Доне». В незавершённом романе «Они сражались за Родину» один из ключевых персонажей носит фамилию Лопахин — и впервые появляется в вишнёвом саду. Надо сказать, что сам выбор этих цитат — лирика Блока, драматургия Ибсена — служит аргументом для противников авторства Шолохова: донской юноша всего этого культурного пласта знать не мог (как минимум в МХТ не ходил), а значит, и оперировать таким образным рядом тоже способен не был.
Есть ли прототип у Григория Мелехова?
И сам Шолохов, и большинство исследователей «Тихого Дона» утверждали, что Григорий — персонаж собирательный; его судьба — метания между красными и белыми в первую очередь — типична для Гражданской войны на Юге (и не только). Тем не менее Шолохов указывал на две реальные фигуры, чьи биографии послужили основой для образа Григория Мелехова. Первый прототип — казак Харлампий Ермаков. Как и Григорий, он участвовал в Первой мировой, стал четырежды георгиевским кавалером, был активным участником Вёшенского восстания. Известно, что в 1926 году Шолохов просил его о встрече и позднее подтверждал, что именно его история сыграла важную роль в работе над романом. Ермаков был арестован и казнён за активное участие в Верхнедонском восстании (как и прочие казаки, замешанные в нём) как раз в момент работы над «Доном» — в 1927 году.
Другой прототип Григория — казак Алексей Дроздов, которого Шолохов знал в юности. Если у Ермакова Шолохов позаимствовал героическую биографию и участие в восстаниях, то с Дроздова и его родни списал семейную линию романа. Валентин Осипов приводит такие воспоминания Шолохова:
Образы Григория, Петра и Дарьи Мелеховых в самом начале я писал с семьи казаков Дроздовых. Мои родители, живя в хуторе Плешаков, снимали у Дроздовых половину куреня… И я для изображения портрета Григория кое-что взял у Алексея, для Петра — внешний вид и его смерть от Павла, а для Дарьи многое позаимствовал от Марии, жены Павла, в том числе и факт её расправы со своим кумом… <...> В разработке сюжета стало ясно, что в подоснову образа Григория характер Алексея Дроздова не годится. И тут я увидел, что Ермаков более подходит… Его предки — бабка-турчанка, четыре Георгиевских креста, служба в Красной гвардии, участие в восстании, затем сдача красным в плен и поход на польский фронт — всё это меня очень увлекло…
Насколько точно в романе показаны исторические события?
Шолохов, как утверждают его биографы, с самого начала работы над «Тихим Доном» детально изучал историю казачества и Гражданской войны, которую видел подростком. В частности, мемуары деятелей Белого движения, например Деникина. Во многом успех и значительность «Тихого Дона» были предопределены тем, что роман — едва ли не единственный источник, из которого советская читающая публика могла узнать реальную историю Первой мировой и Гражданской войн. События Первой мировой не только в художественной литературе, но и в учебниках по истории, да и просто в быту были фигурой умолчания. Шолохов же детально описывает Австрийский фронт, на котором воюет Григорий, события в Восточной Пруссии, Брусиловский прорыв и многое другое. В главах, посвящённых Гражданской войне, Шолохов подробно рассказывает не о героизированных официальной идеологией событиях, а, например, о Ледяном походе Добровольческой армии в Екатеринодар или об эвакуации противников большевиков. Более того, некоторые деятели Белого движения тут даны как очевидно положительные персонажи. Пример — атаман Краснов , который показан как антипод солдафона Деникина. Наконец, подробно и достоверно описано Вёшенское восстание казаков против Красной армии: террор большевиков, грабёж, насилие и ответные расправы над большевиками.
При этом первые месяцы Первой мировой в романе расписаны детально, а дальнейшие события изложены кратко, буквально на нескольких страницах. Кроме того, при большой исторической точности романа на его страницах встречаются и несуразности. Самый характерный пример — путаница с происхождением рода Мелеховых. В самом начале романа дед главного героя, Прокофий, привозит в хутор жену-турчанку, которая рожает ему сына Пантелея. В первой, журнальной редакции он привозит её с «последней турецкой кампании» — то есть с войны 1877–1878 годов. Выходит, что Пантелей Мелехов родился не раньше 1878 года, а старшего сына, Петра, которому в начале романа чуть больше двадцати лет, родил, сам будучи десятилетним мальчиком.
В последующих редакциях «последняя» турецкая кампания была заменена на «предпоследнюю» — но путаница от этого не прояснилась, а усугубилась: предпоследней была русско-турецкая война 1828 года, то есть Пантелей на момент действия романа глубокий старик, а отцом стал в шестьдесят лет. Условно можно считать, что автор называет «предпоследней турецкой кампанией» Крымскую войну 1853–1856 годов — но, во-первых, основные ее боевые действия происходили в Крыму, а во-вторых, турецкой ее никогда не было принято называть.
Подобное соседство почти документальности с маловразумительными историческими допущениями также часто используют критики авторства Шолохова: и Медведева-Томашевская, и Бар-Селла полагают, что «документальные» эпизоды и части текста с историческими оплошностями написаны разными авторами.
Почему в романе столько описаний физиологии и насилия?
Помимо нового, яркого и пёстрого языка и новых героев, Шолохов вносит в роман ещё одну важную составляющую — в «Доне» очень много физиологии. Подробность и экспрессия, почти кровожадность, с которой описываются постельные сцены («Аксиньины пальцы пахнут парным коровьим молоком; когда поворачивает Григорий голову, носом втыкаясь Аксинье в подмышку, — хмелем невыбродившим бьёт в ноздри острый сладковатый бабий пот») и — в третьем томе — сцены насилия и казней (раненый офицер «истекает кровью и мочой»).
Если физиологичность постельных сцен — просто часть общей, богатой образами поэтики романа, то подробные описания насилия требуют пояснения. Физиология, жестокость содержатся не только в языке, но и в самом сюжете «Дона». Они начинаются буквально с первых строк романа: бабку Григория, привезённую в казачий хутор турчанку, казаки избивают, заподозрив её в колдовстве (после её появления в станице начался мор скота) — после этого она раньше срока рожает и тут же умирает. Аксинью изнасиловал собственный отец — за что её брат и мать забили его до смерти (что тоже описано красочно: «брат старался ногами», кроткая мать «исступлённо дергала на обеспамятевшем муже волосы», по возвращении домой умирающий отец заливает подушку кровью из оторванного уха). Все эти события в «Доне» показаны так, что становится очевидным: и насилие, и убийства здесь в порядке вещей. Насилие — обычный способ коммуникации между казаками. Именно оно — проявление той самой скрытой силы, которая содержится в тихом Дону и вырывается наружу.
Почему Дуняшку всё же выдали замуж за Кошевого?
В контексте Гражданской войны, всеобщего взаимного насилия и ярости достаточно странным выглядит финал «семейной» линии «Тихого Дона». Младшую сестру Григория Дуняшку после некоторых колебаний, но всё же выдают замуж за Мишку Кошевого, который несколько лет назад казнил её брата Петра. Это тем удивительнее, что Петра Кошевой казнил своими руками, а только наблюдавшего за расстрелом кума Мелехова, Ивана Алексеевича, вдова Петра Дарья убила. Более того: и мать, и брат запрещают Дуняшке выходить за Кошевого. Тем не менее свадьба происходит.
Отчасти ответ на этот вопрос даёт сам Кошевой в разговоре с матерью своей невесты — Ильинишной: «А ежели б Петро меня поймал, что бы он сделал? Думаешь, в маковку поцеловал бы? Он бы тоже меня убил. Не для того мы на энтих буграх сходились, чтобы нянькаться один с другим! На то она и война». Ещё одно объяснение в том, что Кошевой за казнь Петра уже наказан — вся его семья убита Митькой Коршуновым и его отрядом. Наконец, объяснение есть и в самой сцене казни — Шолохов подробно описывает состояние Кошевого перед убийством: «длинные выгнутые ресницы Мишки затрепетали, пухлая верхняя губа, осыпанная язвочками лихорадки, поползла вверх. Такая крупная дрожь забила Мишкино тело, что казалось — он не устоит на ногах, упадёт». Таким образом, волнение героя, его болезнь (лихорадка преследует Кошевого значительную часть действия) оправдывает Кошевого если не перед близкими Петра, то точно перед читателем.
Наконец, главная причина финального примирения Коршунова с Мелеховыми — наступление мирной жизни. Брак Кошевого и Дуняшки складывается как будто сам собой — из покоса, ремонта плетня, починки баркаса, лихорадки, разговоров Мишки с сыном Григория. Одним словом, в романе этот брак не столько примирение враждующих семейств (тем более что выжили немногие), а конец войны и начало другой, мирной жизни. В которой остаётся только тень старых конфликтов: Кошевой и Григорий остаются врагами, хотя и породнились.
Когда написана книга?
Шолохов утверждал, что первые наброски к будущему роману сделал в 1925 году. К тому моменту двадцатилетний автор уже опубликовал несколько рассказов в «Журнале крестьянской молодёжи» и газете «Молодой ленинец» , кроме того, готовился к печати его первый сборник малой прозы «Донские рассказы». Согласно воспоминаниям писателя, записанным его биографом Валентином Осиповым, Шолохов планировал создать роман об участии казаков в походе генерала Краснова на Петроград. Однако уже к концу года он от этого замысла отказался, а наброски к той, первой, версии «Тихого Дона» не сохранились.
Судя по пометке на первом листе рукописи, Шолохов начал работу над новой версией «Тихого Дона» 6 ноября 1926 года. Следующие два года писатель собирал материалы в библиотеках и архивах, изучал историю донского казачества, мемуары генералов Краснова и Деникина , встречался с реальными участниками Гражданской войны на Дону, в частности георгиевским кавалером Харлампием Ермаковым.
Первый том романа был завершён к весне 1927 года, второй — через год, к началу 1928-го. Ещё через год был окончен третий том, но его публикация, начатая в 1929 году, по ряду причин была остановлена и возобновилась только в январе 1932-го. Чтобы книга увидела свет, Шолохов обращался за помощью к Горькому и Сталину и даже написал ещё один роман — оправдывающую коллективизацию «Поднятую целину».
Дольше всего Шолохов работал над четвёртой книгой «Тихого Дона»: о намерении писать продолжение он заговорил ещё в 1932 году, но завершена книга была только в 1940-м. Шолохов тогда уже был официальным лицом — заседал на партийных и писательских съездах, занимался организационной работой, стал членом Ростовского крайисполкома и депутатом Верховного совета. На писательство времени оставалось мало.