Летом 1983 года про Виктора Цоя вспомнили Вооруженные силы СССР. Виктор решил «закосить». Получение психиатрического диагноза было единственным гарантированным «откосом» от службы в армии. Поэтому в середине августа 1983 года Цой с помощью Марьяны расцарапал себе вены и вызвал «скорую», после чего оказался в психиатрической больнице № 2, расположенной на набережной реки Пряжка.
Рашид Нугманов:
Афганская война была одной из дополнительных причин, по которым Виктор «косил» от армии в «психушке».
В те времена держалось устойчивое мнение, что у призывников с восточной внешностью более высокие шансы попасть в Афганистан.
Инна Николаевна Голубева:
Да, Вите пришла повестка, и начиналась новая эпопея. Повестка пришла домой к родителям, значит, служить в доблестной армии. И начались звонки родителей. Роберт Максимович звонил и говорил Вите: «Ты честь семьи позоришь». Вот это мне всегда было очень интересно – про семью и про честь их, родительскую… «Что ты не идешь в армию? Ты должен идти, должен служить». Витя, конечно, и слушать не слушал их, все эти их бредни. Его родители были очень возмущены: «Ты позоришь нас, как так можно!» Им это казалось ненормальным, хотя Роберт Максимович тоже ни в какой армии не служил, потому что закончил Военмех.
Цою, ориентировавшемуся на рассказы друзей (уже «откосивших» таким способом), две недели в «психушке» представлялись веселым приключением, но ему не повезло. По прихоти врача, пытавшегося вывести его на чистую воду, Виктору пришлось провести в дурдоме долгих полтора месяца, после чего он был выписан «законным советским психом». По словам Марьяны, он покинул лечебное учреждение «почти прозрачным».
Марьяна Цой:
На Цоя было страшно смотреть. Когда его выписывали, я еле дотащила Витю до машины и повезла домой – на очередную квартиру, которую мы тогда снимали. И вот просыпаюсь часа в два ночи, Цоя нет рядом. Выхожу на кухню: в темноте кромешной он что-то корябает карандашиком на разорванном спичечном коробке. Это был текст Транквилизатор
Юрий Каспарян:
Это было не просто, Марьяна его навещала, я ждал, когда же он выйдет… Марьяша смешно рассказывала, как Цоя на Пряжку укладывали. Там нужно было под МДП закосить, маниакально-депрессивный психоз. Порезать вены и так далее. С этим брали. И у них там как-то было налажено со знакомыми, что его возьмут, но вены все равно нужно было резать. А Цой терпеть не мог крови. Палец колоть – это уже была проблема, тем более что человек на гитаре играл. А тут вены резать себе!.. В общем, вызвали они «скорую», приехали врачи, а Цой сидит такой розовый, на руках царапины какие-то маленькие. Но забрали все равно! Из больницы он принес две песни: «Транквилизатор» и «Я иду по улице в зеленом пиджаке…». По поводу последней сказал: ты рок-н-роллы любишь – вот тебе, пожалуйста… Ну, чтобы мне было понятно, что играть, потому что я, кроме рок-н-роллов, ничего не играл тогда практически. Все время мучился: что за «новая волна» такая, что там надо играть на гитаре? Там ведь гитара не основной уже инструмент. А мы были гитарной группой все-таки. И все это нужно было аранжировочно соотнести как-то – по функциям, по всему. Непростая задача: чтобы нововолновая эстетика присутствовала и в то же время чтобы все это оставалось простой гитарной музыкой. Я очень долго был в поиске, что видно по альбомам того периода: «Начальник Камчатки», «Ночь».