Принц Уэльский помогает шотландскому охотничьему домику вернуть прежний блеск
Даже когда остров не окутан туманом, замок Кинлох на острове Ром легко пропустить с моря.
Построенный из тусклого красного песчаника, он скромно расположен далеко от берега, его башни и крыша сливаются на фоне деревьев, окружающих его небольшой двор.
10-минутная прогулка от пристани приводит посетителя к дому - так называемому замку, хотя его стены никогда не предназначались для более оборонительной цели, чем для защиты от бездомных оленей.
Почти в двух часа по морю от западного побережья Шотландии, замок Кинлох был построен эксцентричным Джорджем Буллоу, представителем третьего поколения семьи ланкаширских хлопковых миллионеров.
Его дедушка Джеймс Буллоу, родившийся в 1800 году, был прекрасным примером рывка "из грязи в князи" (говорили, что до конца своих дней он носил сабо), начав работать в хлопковой промышленности в возрасте семи лет в качестве ткача за ручным ткацким станком, он быстро понял преимущества, которые можно извлечь из ткацких станков.
Будучи изобретательным человеком, он в конечном счете внес существенные улучшения в ткацкие станки, используемые в то время, и, будучи проницательным бизнесменом, он осознал необходимость получения патентов.
Его сын Джон консолидировал бизнес и, как и его отец, продолжал улучшать станки.
Изобретенное ими оборудование преобразовало текстильную промышленность в Ланкашире.
К середине столетия его фирма Howard Bullough стала одной из крупнейших компаний по производству текстильного оборудования в стране.
Когда Джон умер в 1891 году, его сын Джордж, которому тогда был 21 год, унаследовал огромное состояние, а также остров Ром, который его отец купил, чтобы он и его друзья могли выслеживать оленей.
Джордж Буллоу решил заменить сравнительно скромную охотничью хижину на острове чем-то более грандиозным, что соответствовало его положению одного из самых богатых людей в Англии.
Он нанял лондонскую архитектурную фирму Leeming Leeming для составления планов.
Работы начались в 1897 году и были завершены всего через три года, в течение которых по морю был доставлен не только красный песчаник для дома, но и 250 000 тонн почвы для сада.
Кроме того, произведения искусства, фурнитура и мебель были доставлены бесконечной чередой кораблей.
Сады, которым требовалась вся эта почва, включали декоративные сады, а также огороженную территорию с оранжереями для персиков, винограда и других фруктов, связанных со Средиземным морем, и пальмовым домом, полным колибри, черепах и маленьких аллигаторов.
Десятка садоводов занималась этими площадками вместе с боулингом и полем для гольфа с девятью лунками.
Сам дом был одним из первых в Шотландии, у которого было электричество, по необходимости работавшее на собственной гидроэлектростанции.
Здание также имело одну из первых внутренних телефонных систем.
Было центральное отопление повсюду, что-то очень редкое в то время, а также самые современные ванны (хотя и не очень много - концепция комплектовать каждую спальню сопутствующей ванной еще не была вывезена из Соединенных Штатов).
Там была бильярдная с соседней курительной комнатой, и обе комнаты отличались оригинальной системой, благодаря которой пыль и сигаретный дым удалялись, а несвежий воздух заменялся свежим.
В небольшом, но хорошо оборудованном бальном зале была даже оркестровая яма.
Также была установлена замечательная машина под названием оркестрион, которая была разработана в некотором роде по принципу очень сложного пианино, способного имитировать звук оркестра из 40 человек в сочетании с духовыми инструментами.
В Кинлохском замке все с самого начала было актуально.
У сэра Джорджа (он был посвящен в рыцари за службу во время англо-бурской войны) не было нескромных социальных амбиций, он устраивал частые домашние вечеринки, которые могли длиться пару недель, и чтобы заманить социально важных гостей в его Шангри-Ла, ему нужно было предоставить больше чем просто хорошая охота на оленя и трехразовое питание.
Особенно после того, как он женился на Моник Лилли де ла Пастур в 1903 году, нужно было учитывать потребности женщин-гостей.
Леди Моника, как она была известна, была прекрасной дочерью маркиза, чья семья иммигрировала в Англию во время Французской революции, и она внесла в дом женские элементы.
Ее спальня была симфонией ситца, как и гостиная,
Не только дом, но и сам сэр Джордж олицетворяли дух эдвардианской эры в том, что касается денег.
Это был период, когда критерием был комфорт, а не вкус, где, хотя мастерство было превосходным и ничто не было дешевым в отделке как мебели, так и одежды, тем не менее, во всем был элемент, скорее относящийся к пошлости.
Среди предметов, которые сэр Джордж привез из своих путешествий по Руме, были японские курильницы 19-го века и бронзовый орел с размахом крыльев в ярд - как дань уважения низкому вкусу покровителя, так и умению производителя.
Картины в доме, ни одна из которых не относится к высокому искусству, принадлежат модным художникам того времени, и все они давно забыты.
Расцвет Кинлоха длился всего десяток лет и фактически закончился началом Первой мировой войны.
Мужские сотрудники были призваны в вооруженные силы, и только двое вернулись.
Яхта, которая доставляла Буллоу и их гостей на остров в покое и спокойствии, стала тральщицей, а дом был закрыт, и его нельзя было открыть до окончания войны.
К тому времени мир изменился навсегда, и с изменением исчез и истинный смысл дома как опоры бесстыдной роскоши.
Замок продолжал использоваться, но посещения становились все реже и реже.
Сэр Джордж Буллоу умер в 1939 году, а последний визит леди Моники был в 1954 году.
Ситец утратил блеск, на стенах появились пятна, и все же остается достаточно подробностей, чтобы с небольшим усилием можно было представить, каким дом должен был быть около ста лет назад.
Замок Кинлох теперь находится под эгидой шотландского природного наследия, которое привлекло к себе Фонд реставрации принца - похвальную организацию, основанную принцем Уэльским, - чтобы привлечь внимание к его тяжелому положению.
Замок все еще находится в опасности, к сожалению, не хватает средств, необходимых для ремонта инфраструктуры, восстановления мебели и возрождения его первоначального величия.
Почти больше, чем любой другой дом на Британских островах, он воплощает эпоху, время, когда высшие классы богатой и могущественной нации, казалось, чувствовали полную уверенность в своей непогрешимости.