Кто бы мог подумать, что «Дау», как только его начнут показывать публике, перессорит российскую критику не меньше, чем в свое время «Груз 200» Алексея Балабанова? Тогда Гильдия киноведов и кинокритиков России раскололась, половина членов покинули ее ряды, правда, непрофессиональный зритель этого почти не заметил, потому что тогда соцсети были не так развиты.
Теперь каждый «шаг» создателей «Дау» обращается новой волной хейтерских публикаций российских критиков в адрес друг друга, и за этим следит, вовлекаясь, уже довольно много людей со стороны. Теперь и они могут принять участие в дискуссии, потому что «Дау» наконец-то начали, как и обещалось, выкладывать онлайн для платного просмотра. Если, конечно, поймут, из-за чего спор.
Тут есть две стороны вопроса. Первое – сами фильмы под маркой «Дау», это, в общей сложности, 700 часов полных метров и сериалов. Из них для зрителя пока на официальном сайте доступны два – двухчасовой «Дау. Наташа» и шестичасовой «Дау. Вырождение», он же «Дау. Дегенерация», остальные будут постепенно выкладываться на том же сайте.
Вторая сторона – методы режиссера Ильи Хржановского и его команды. Спор идет, в основном, как раз о них. Полтора десятилетия назад Хржановский построил под Харьковом большой павильон на натуре, имитирующий условный секретный советский НИИ. Туда он пригласил как звезд уровня Теодора Курентзиса, Марины Абрамович, Анатолия Васильева и многих других, так и местных жителей, с которыми были подписаны контракты, им платили зарплату, они сыграли персонажей фильма.
Со всеми были проведены собеседования, всем выдан реквизит, вплоть до презервативов и виски «советского» производства. Далее было что-то вроде реалити-шоу: люди как бы жили своей жизнью в предлагаемых обстоятельствах, но при этом Хржановский создавал для них ситуации, выстраивая из этого сюжеты для будущих фильмов мегаломанского проекта. А вот дальше начинается тайна. Кто-то утверждает, что все это был естественный кинематографический процесс, с репетициями, дублями, условностями и прочими трюками, доступными в производстве. Но при этом поощрялась импровизация, а еще актеров не всегда предупреждали о том, что их ждет, чтобы добиться более естественной реакции.
Но есть и другая точка зрения. Она заключается в том, что для нужного эффекта Хржановский применял неэтичные, а иногда и откровенно античеловечные меры. Спаивал актеров, принуждал к соитию на камеру, провоцировал ссоры и драки. Тех, кто не соглашался с правилами этой игры, увольнял без сожаления. Эту позицию поддерживает в России довольно много журналистов, выискивая свидетельства участников съемок и находя подтверждение их словам на экране. Хржановский в интервью то утверждает, что все это клевета, то подливает масла в огонь язвительными репликами.
Но во всем этом есть одна загвоздка. Если посмотреть оба фильма, доступные сегодня, то они мало чем отличаются от нормального фестивального кино и не слишком похожи на последствия грандиозного эксперимента.
«Наташа» – это лаконичная история о буфетчице Наташе. Днем она кормит гостей и сотрудников института, ей помогает более молодая помощница Ольга. Они и подруги, и в то же время враги, постоянно ругаются, могут по пьяни вцепиться друг другу в волосы, обе мечтают о лучшей жизни. Вечерами они пытаются устраивать личную жизнь, однажды Наташе удается «склеить» французского ученого, может быть, ее ждет сладкая жизнь во Франции? Нет, ее вызывает местный сотрудник органов Ажиппо, устраивает ей контрастный допрос, где он играет то хорошего, то плохого копа, и после ряда унижений заставляет ее подписать соглашение о сотрудничестве.
В «Дегенерации», очевидно, заключительной части «Дау», показано, как в институте началось моральное разложение. Представители религий и мистических практик проводят лекции и эксперименты по расширению сознания. Все постоянно пьют, поют, танцуют и занимаются сексом, в том числе однополым, и Ажиппо, которого мы видели в «Наташе», приглашает в институт десант молодых ультраправых интеллектуалов. Сначала они, негодуя, присматриваются к населению института, затем понемногу начинают террор.
Во всех фильмах есть откровенные сцены секса, но насколько он реален, судить невозможно, сегодня даже то, что кажется порнографией, легко имитируется на компьютере, на съемках используются безопасные силиконовые накладки, привлекаются дублеры. В «Наташе» есть эпизод с изнасилованием бутылкой на допросе, но похожая сцена была в упомянутом «Грузе 200», никаких доказательств того, что все это произошло по-настоящему, нет. Среди всего, что, похоже, случилось в действительности, только глумливое заклание исписанного лозунгами поросенка в институтской квартире, но животных режут в кадре многих артхаусных фильмов, этим трудно удивить.
Документальности в фильмах не чувствуется, напротив, это внятно рассказанные истории, в которых почему-то говорят на современном русском языке, а у одетых по советской моде женщин в откровенных сценах видны следы эпиляции. Нет ощущения, что мы смотрим арт-версию «Холопа», «Шоу Трумана» или «Мира Дикого Запада», где люди XXI столетия должны примерить на себя специальные условия игры. Вернее, «рамка», «декорации» как бы есть, но все это выражено слишком слабо.
Героям здесь можно сочувствовать, как и в любом другом игровом кино, играющим их натурщикам – нет. Мы не чувствуем, что они жертвы, потому что все это может быть частью сценария, постановки, слегка пародирующей германовское кино. Достаточно сходить на любой фестиваль документального кино или открыть «Нетфликс», чтобы почувствовать разницу: если целью Хржановского была несымитированность, правда в каждом кадре, то это не удалось.
Поэтому сейчас, когда все наконец начнут смотреть «Дау», споры быстро должны улечься и занять свое место где-то рядом со сплетнями о сцене с маслом-лубрикантом в «Последнем танго в Париже» и жалобами Леи Сейду на требования Кешиша при работе над «Жизнью Адель». С другой стороны, если будут фактические доказательства нарушения закона, активистам-антидаусистам удастся инициировать судебные разбирательства и запрет на публичную демонстрацию «Дау» в ряде стран.
Только к самим фильмам все это будет слабо относиться, потому что, похоже, все радикальное в этом проекте, если и было, осталось за кадром.
Сергей Сычев