Смешную девушка звали Хельга. Хельга поселилась в доме, в угловой квартире под самой крышей. Она дружила со всем домом, хотя сам дом не особо стремился дружить с ней. Такое бывает, знаете, забавный чудак – сердце на ладошке, живет во дворе и подходя к каждому человеку доверчиво предлагает ему свое сердце, мол, ты не тушуйся, милый человек, у меня таких еще много. А люди пугаются таких чудаков и чудачек, мало ли, прикоснутся к чужому сердцу, даже если случайно, а вдруг потом два своих придется отдавать, а у кого из нас есть лишние сердца?
Но со временем к Хельге привыкли и даже полюбили. С ней всегда можно было оставить детей, если бабушка или дедушка заболели и не могут их взять, а родителям нужно на работу. Хельга работала дома, и успевала все на свете и немного больше.
И никого особо не интересовало, откуда взялась в доме, эта смешная девушка с круглыми глазами? Глаза у Хельги были совершенно круглые, словно, при рождении она сильно удивилась всему происходящему да так и осталась. Кроме круглых глаз и доверчивой улыбки у Хельги были невероятные волосы, как-будто у нее на голове выросли перья всех цветов понемножку. Белые, рыжие, желтые и даже черные.
Единственная с кем Хельга подружилась сразу, если можно так сказать, была Черная старуха.
Странная это была дружба. Черную старуху боялся весь двор, всегда в черном, ворчливая бабушка ковыляла опираясь на палку, ее раздражало все: неубранный двор, весенние лужи, люди вокруг и Хельга, конечно же, тоже. Вертится вокруг, не может на месте постоять. Ворчливую старуху звали Ольга. И Хельга быстрое переименовала Ольгу – в Хольгу. Хельга знала, что Хольга любит халву в шоколаде, винтажные брошки, камеи и кружевные платки. И вовсе она не злая. Злых людей не существует.
Потихоньку люди привыкли звать их Пятнистая Хельга и Черная Хольга. И сами того не замечая, жители дома настолько привыкли доверять Хельге, что их доверие и любовь распространились и Хольгу. Она стала не просто Черной старухой, она стала своей Черной Хольгой. Местной достопримечательностью. Как-будто с появлением Хельги, люди по другому увидели и Черную старуху.
Только сама Ольга-Хольга никак не могла к этому привыкнуть. Она и к Хельге не особо хотела привыкать, просто девушка ее об этом не спрашивала. Она как птица на ветке, сноровисто свивала гнездо в любом человеческом сердце.
Оказалось, что черная старуха раньше была учителем музыки, у нее был настоящий рояль, в комнате, не пианино, а именно рояль, который занимал пол гостиной, вальяжно раскинувшись, в центре комнаты, как сытый кот.
Дети, за которыми присматривала Хельга привыкли ходить за ней шумной стайкой, и стайкой же приходили и к Хольге-Ольге. Как-то раз черная старуха глядя на всю эту толпу, которая заполнила своим гомоном все тихую старушечью квартиру, вздохнула, убрала в комод фото сына и внука, которые жили в далекой Австрии и не особо рвались общаться с бабушкой, решительным жестом открыла крышу рояля, размяла пальцы, поморщилась, потому что рояль в квартире не звучит – ему нужно больше простора, больше воздуха, и заиграла. Птичий гомон затих. Круглые глаза Хельги, кажется, стали еще круглее.
Черная Ольга-Хольга за роялем была прекрасна. Не было палки, согнутой спины, ворчания, гневных взглядов – всего того, за чем, как за ширмой пряталась настоящая Ольга. Бабушка Хольга.
- Да ты не сорока! Ты Ворон! – Удивленно пробормотала себе под нос Хельга. Это была их любимая шутка. Вместе с детьми, Хельга придумала, что их дом большой птичий двор. И каждого человека в душе живет своя птица. Вот Хельга, например, была Сойкой.
Скоро многие в доме узнали, что Ольга-Хольга учит детей музыке. На самом деле она не собиралась никого учить музыке. Она собиралась по-прежнему вставать рано утром, жаловаться фотографии сына, что у нее снова болят руки и ноги, идти на рынок, опираясь на палку, на рынке ее уже давно все знают и можно долго и придирчиво выбирать лимоны и творог, она собиралась по-прежнему ненавидеть весь мир за то, что она никогда не видела внука. А теперь ей придется давать уроки музыки и общаться с этими шумными детьми и они, наверняка раздолбают весь рояль, а такого инструмента уже не сыскать. К тому же она не знает сколько брать за уроки. Поэтому пусть платят, если хотят. А если не хотят – ей все равно. Просто она любит музыку и давно не играла. А дети, когда заняты, приносят меньше шума и проблем.
Она не собиралась отзываться на Хольгу Владимировну.
И совершенно точно, она не собиралась доставать из шкафа старое синее платье с высоким воротником, и снимать с антресолей коробку с любимым сервизом из костяного фарфора, с золотыми рыбками. Если налить свежезаваренный чай в чашку из этого сервиза и пустить туда ломтик лимона, в свободное плаванье, а потом поймать чашкой лучик солнечного света, то будет казаться, что золотые рыбки на пузатых боках чашки живые. Шевелят плавниками и хвостами.
- Чай будешь заваривать ты. У меня уроки, час музыки, чай, потом следующий ученик, - сказала Хольга Владимировна открывая Хельге дверь.
Черная старуха ушла куда-то очень далеко. Она унесла с собой: утренние боли, тяжелую палку, ортопедические ботинки и ненависть к самой себе. У Хольги Владимировны на все это просто не было времени