Про призраков в капюшонах рассказал Костик. Дело было в забегаловке, где парни культурно расслаблялись после лекций. Шла уже не первая кружка, и байку о загадочных фигурах в плащах, шаставших по вечернему парку, приняли на ура, Костик сам же все и испортил. Не дав друзьям как следует подумать, что бы это значило, добавил:
— Я оглядываться начал: что за дела? И тут вижу: какой-то свет слишком яркий, от фонарей такого не бывает. Глядь, а это юпитеры. Кино снимают.
Леха ощутил укол разочарования. В призраков он не верил, но пощекотать себе нервы под вечерок в хорошей компании было приятно. Поторопился Костя со своим объяснением, ох и поторопился.
— Ты названия не спросил? — полюбопытствовал Сашка Назаров.
— Ты чего, Назарыч? Я же говорю: там как раз съемки шли. Люди работают, а тут я такой: «А как называется?»
— Тут в Петровском парке часто историческое кино снимают, — сказал Назарыч. — Особенно у дворца. Его же еще при Екатерине построили.
Леха вздохнул. Назарыч покосился на него и едва заметно ухмыльнулся.
— Хотя тут не только кино бывает. Мне рассказывали, по парку и правда призрак монаха бродит.
Костя и Леха встрепенулись и уставились на своего приятеля.
Они оба приезжали в институт издалека, но Назарыч был местный, стало быть, знал, о чем говорит.
— Это раньше были монастырские земли, — продолжал Назарыч, с серьезным видом глядя в свою кружку. — Вот монах до сих пор и бродит. Иногда идут люди вечером через парк, а он рядом с ними среди деревьев крадется. И в руках у него коса.
— Коса-то зачем? — вырвалось у Лехи.
— Никто не знает зачем, — изрек Назарыч. — Все, кто его видели, деру давали. Никто не дожидался, пока он подойдет.
— И часто его там видели?
Назарыч пожал плечами:
— Когда как. Иногда его несколько месяцев не видно или даже пару лет, а то вдруг несколько ночей подряд шастает.
Лешка со стуком поставил кружку на стол.
— Пошли проверим, — потребовал он.
После недолгих препирательств приятели постановили наведаться в парк завтра. Хотелось, конечно, прямо сейчас, но количество выпитого пива помешало бы чистоте эксперимента.
На следующий день, когда на улице зажглись фонари, они вышли на проспект и побрели к Путевому дворцу Екатерины.
Был вечер пятницы, и автомобили лавиной двигались в сторону области: москвичи рвались за город, несмотря на осенние холода. Проспект ярко освещали фары, фонари и огни рекламы. Путевой дворец казался крепостью, отделявшей бурную городскую суматоху от темной тишины Петровского парка.
Приятели остановились у аллеи, дугой огибавшей дворец и нырявшей в парк.
— Разделимся? — предложил Назарыч. — Вы можете идти по аллеям, а я тут лучше ориентируюсь — попробую на тропинки свернуть.
— И мы можем по тропинке пройти, — немедленно уперся Костик.
Назарыч только плечами пожал.
— Дело хозяйское.
Местом встречи назначили вход в метро и отвели на всю операцию полчаса плюс-минус выкуренная сигарета. На том и разошлись.
Несмотря на вечернее время, парк нельзя было назвать безлюдным. От метро к дальним, ярко освещенным аллеям спешил народ, срезая дорогу к дому.
Впереди появились очертания какого-то здания.
«Встретишь тут привидение, как же», — полунасмешливо, полуобиженно подумал Леха. Шансы пощекотать себе нервы таяли на глазах. Не то чтобы он в них особо верил, конечно.
Леха снова шел в сторону дворца. Здесь хоть народу было поменьше. Точнее, кроме него, вообще никого. И он даже вздрогнул, когда послышался приглушенный, по-старчески слабый голос:
— Помогите поднять...
Леха обернулся. Голос доносился со стороны дома, мимо которого он только что прошел. На стене, обращенной ко дворцу, виднелся балкон, а на нем съежилась тощая фигура, замотанная во что-то длинное вроде халата. Фигура нагибалась через перила и водила из стороны в сторону рукой, будто пыталась нашарить что-то прямо в воздухе.
— Уронили что-то? — крикнул Леха.
— Помогите... — повторил голос еще слабее, — поднять...
Даже нельзя было разобрать, старик на балконе или старуха. Только и видна была рука, беспомощно шарившая в воздухе.
Леха вздохнул и, сойдя с асфальтовой дорожки, направился к дому. Под ногами зашуршали сухие листья. Что хоть искать-то придется? Хорошо, если что-нибудь заметное — вдруг бабку-дедку угораздило табурет с балкона уронить. А если мелочь вроде наперстка? Где он тогда ее отыщет в целом ковре из опавшей листвы? Фонарей поблизости не было, даже из окон не падал свет.
— Помогите... — послышался голос над головой.
— Помочь-то постараюсь, — буркнул Леха. — Только скажите, что искать надо?
Он огляделся. Увы, ничего масштаба табурета вокруг не валялось.
— Поднять... Поднять... — твердил надтреснутый голос. Пальцы впустую сжимались и разжимались.
Леха вздохнул, вытащил телефон и включил фонарь. Луч света заметался по сморщенным сырым листьям. Не то что ничего ценного — даже фантика или окурка нигде не валялось.
Он поднял голову.
— Да что ищем-то?!
Бабка-дедка свесился с балкона так, будто пытался рукой дотянуться до своей пропажи. «Еще свалится, чего доброго», — подумал Леха. Он снова уставился себе под ноги, поворошил листья носком ботинка.
— Вы точно что-то роняли? Ничего тут...
Он посмотрел наверх, и слова застряли у него в горле. Рука с жадно сжимающимися пальцами висела прямо над ним.
Леха отскочил назад, пытаясь найти происходящему такое объяснение, какое бы все в мире вернуло на свои места. Но странное существо так и стояло, кутаясь в свой балахон, на балконе, а неимоверно длинная тощая рука, напоминавшая цветом бледную поганку, упорно тянулась к Лехе. Белесоватые пальцы сжимались и разжимались, готовясь закогтить добычу.
Леха не помнил, орал он или нет. Он метнулся в сторону, и нога тотчас поехала на прелых листьях. Он пропахал локтем по земле, снова увидел белесую руку совсем рядом и едва не на четвереньках кинулся обратно к дороге.
Он почти ничего не видел вокруг, и, кажется, это было вовсе не от темноты, просто весь мир сузился до полосы асфальта, которая тянулась так близко, но бежать до нее было так долго. Казалось, что там, на тротуаре, с ним ничего не сможет сделать эта непонятная тварь, не принадлежащая к роду человеческому. Он даже не помнил, в какой момент сумел подняться на ноги. Все время казалось, что вот-вот к его затылку прикоснутся белесые и наверняка мертвенно-холодные пальцы, и тогда наступит конец.
Выскочив на тротуар, он побежал, спотыкаясь, туда, где возле метро поднималась махина стадиона, и перешел на шаг только тогда, когда парковая аллея осталась позади.
Прохожие, наверное, принимали Леху за пьяного, но ему не было до этого никакого дела. Шатаясь, он добрался до метро и остановился у входа. Его всего трясло — не только из-за того, что с ним произошло, но и из-за неотвязной мысли: «Где Назарыч, где Костик?»
«С ними ничего не могло случиться», — твердил себе Леха. Вряд ли в небольшом парке много таких закутков с сюрпризами. Это его угораздило нарваться, а ребята наверняка другими дорогами пройдут. И все-таки он напряженно вглядывался в лица прохожих, шедших к метро, и выдохнул только тогда, когда почти одновременно с разных сторон появились Костик и Назарыч.
Костик сразу принялся ворчать:
— Парни, честно, лучше б мы какой другой фигней страдали. Здесь и бродить-то особо негде: парк просматривается, как растопыренная пятерня.
И тотчас изменился в лице.
— Э, Лех, ты чего это?
При упоминании о растопыренной пятерне Леху заколотила крупная дрожь.
— Лех, ты что? — встревожился Назарыч. — Я же выдумал про монаха! Думал, побродим в темноте для адреналина, девчонок потом пугать будем... Тебе что, померещилось что-то?
Леха замотал головой:
— Не померещилось. Это не монах. Это... это дом.
Немного взяв себя в руки, он рассказал о случившемся. Реакция оказалась предсказуемой.
Версию, что Леха прикалывается, Костя отмел сразу: при розыгрышах рожи белыми не становятся. Но он долго допытывался, где друган успел хлопнуть такую рюмашку.
— Да не пил я! — взревел Леха и в подтверждение дыхнул на Костяна.
— А может, ты «Антиполицай» принял!
— Не принимал я!
— Лех, — вмешался Назарыч. — Да нет там никакого дома!
— Как нет? Он совсем рядом!
Леха обернулся к парку. В темноте ничего нельзя было разглядеть.
— Он дальше вон по той дороге, — беспомощно проговорил Леха. — Не доходя до дворца.
— А! — осенило Назарыча. — Так это же не дом! Это тяговая подстанция метро. Откуда там балкон?
— Был балкон. Каменный!
— Ша! — басовито объявил Костик. — Завтра при свете дня придем и посмотрим.
— Завтра суббота! — уцепился Леха за спасительный довод и потерпел фиаско.
— Вот и хорошо, — решил Костик. — Пойдем с утра.
Эскалатор на «Динамо» был одним из самых длинных, по которым приходилось ездить Лехе в Москве. Но в этот раз он ехал до отвратительного быстро.
Погода стояла солнечная, но Леха был не в настроении любоваться ни чистым небом, ни звонким золотом древесных крон.
По аллее они шли молча, плечом к плечу. Замедлили ход, поравнявшись с приземистым серым зданием. И остановились, дойдя до угла.
Они стояли, молча разглядывая серый каменный балкон. Балкон, за которым находилась сплошная стена. Дверной проем был заделан массивными блоками бетона, и заделан явно давно.
Назарыч первым нарушил молчание.
— Офонареть, — сипло произнес он. — Как я его раньше не замечал?
Костик посопел и шагнул с асфальта на траву.
— Стой! — ухватил его за руку Леха.
Костик выдернул руку и зашагал дальше. Он остановился, не дойдя до дома нескольких шагов. А когда оглянулся, лицо его было таким же белым, как накануне у Лехи.
— Гляньте, — позвал он тихо, как будто даже просительно.
Леха с Назарычем подошли к нему и уставились на пять длинных борозд, глубоко взрывших землю...
— Мать твою, — пробормотал Назарыч. — Что за хрень тут из подземки вылезла?
Повернувшись, все трое молча зашагали к дороге.
— Назарыч! — подал голос Леха. — Это подстанция метро, говоришь?
— Ага.
— А как мне отсюда до Курского наземным транспортом добраться?
Я призналась мужу, что будет дочка, только после третьего УЗИ
Динара