Шышел – мышел, кот на крыше. Вой собак – тень и мрак.
Одинокий Гарольд стоял над колодцем и пел старую детскую песенку, когда-то рассказанную отцом. Он слушал, как эхо волнами расходиться по его стенам и исчезает где-то в глубине. Иногда так хочется прыгнуть в эту неизвестность. Вот и Гарольд боролся с этим чувством, вдыхая запах мха, плесени и воды.
Шышел-мышел
Он представлял, как монстр в темноте жадно заглатывает слова, произносимые Гарольдом.
Кот на крыше
Ведро с водой тихо стояла и ждало, пока мальчик наиграется и пойдет домой, к родителям, теплу и уюту, сбежав подальше от осенней сырости и холода.
Вой собак
Солнце медленно спускалось к горизонту, уступая свой пьедестал круглому, белому диску, издалека напоминающего лицо очень бледного старика.
Тень и мрак
Последнее слово, казалось, долетело до самого дна и, оттолкнувшись от него, как лягушка на болоте, поднялось наверх к мальчику, залетая обратно ему в голову.
-Гарольд! – отец начал переживать за сына и оторвал от гипнотизирующего его занятия.
-Я здесь! Уже бегу! – неловко подобрав ведро с водой, мальчик побежал навстречу отцу.
Зайдя в дом, он вдохнул запах ужина, которого готовила мать, а тепло, приятно начало распространяться по его телу. Казалось, что
и песенка осталась где-то далеко в том колодце, окончательно забытая.
Когда луна полностью взошла, заняв свое законное место на небосводе, семья уже легла спать. Тихое сонное дыхание осторожно разносилось по дому, неспешно прогуливаясь по комнате. Но казалось, что не только человеческое дыхание проникло в хижину.
Острые когти впились в деревянную дверь и с легкостью отворили ее, открывая перед незваным гостем маленький мир семьи Бортвиков. Его следы оставляли горячий след на полу, источая еле заметный дым, а из пасти, полной острых зубов, ритмично выходил пар, слюни, будто бегущие с корабля крысы, вырывались и падали под ноги животного.
Зверь был покрыт жесткой шерстью, отливающей в лучах лунного света слабым серым оттенком, как старая серебряная монета на снегу. Рост был настолько большой, что ему приходилось сильно наклоняться, чтобы пройти в дверной проем и не задеть потолка деревянной хижины. А глаза, напротив, были маленькими, как бусины и такие черные, что казались ненастоящими, как у куклы, не отличавшейся дружелюбностью.
Он не думал, что будет делать, войдя в дом: зверем управлял голод и ярость. Будто тысячи голосов в его голове кричали ему
(СОЖРИ ИХ)
Что-то не членораздельное, но предельно понятное.
Читай продолжение в следующей главе...