Пользуясь тем, что главы восстания до сих пор грызлись друг с другом за то, кто же должен руководить парадом, египетско-турецкий полководец Ибрагим-паша высадил на Пелопоннесе, недалеко от портового города Наварин 12 000 своих солдат и разбили армию князя Маврокордатоса. После этого греки уже окончательно, твёрдо, железобетонно решили объединить свои усилия в борьбе с турками. Для того, чтобы все были довольны, Колокотрониса оторвали от монашек и вернули на Пелопоннес, поставив во главе десятитысячного повстанческого войска (естественно, недоволен был только Колокотронис). Бравый клефт и завсегдатай островных монастырей смог выбить турок из будущей столицы Греции – Нафплиона, но потом терпел поражение за поражением. К началу 1826 года почти весь Пелопоннес был захвачен османами, и сопротивление перешло в Западную Грецию. Весной 1826 года турки окружили греческий гарнизон в городе Месолонгион. Не желавшие сдаваться в плен солдаты, когда поняли, что сопротивление бесполезно, взорвали себя в оружейном складе, а турки, войдя в город, устроили резню мирного населения, перебив около 4000 горожан. После этого Ибрагим-паша был назначен правителем Пелопоннеса и твёрдо решил истребить греков. Были захвачены Афины и греческие войска, под командованием французского полководца-филэллина Оливье Вутье укрылись в Акрополе, откуда продолжали обороняться.
Греки голодали, умирали в боях с турками, женщин и детей в захваченных османскими войсками городах насиловали, убивали и продавали в рабство в Африку. Войны в Западной Греции, которые вёл с Ибрагимом-пашой Колокотронис, не были победоносными и потихоньку у греков возникал синдром утёнка. Все эти тяжелейшие испытания, выпавшие на долю эллинов, не на шутку будоражили просвещённые умы Европы. Из-за огромного количества пожертвований, не только от частных лиц, но и от крупных компаний и банков на дело греческой революции, европейская экономика терпела реальные убытки и на политической кухне уже строились планы по скорейшему решению греческого вопроса.
В 1826 году три крупнейшие державы того времени – Великобритания, Франция и Россия, собрались в Лондоне и решили историю с греческой независимостью прекращать. К восставшим отправили иностранных наблюдателей-консультантов, которые стали пытаться примирить враждующие партии (а точнее – предпринимать попытки договориться с Колокотронисом, чтобы он, наконец начал сотрудничать с Временным Правительством и перестал посылать всех к аллаховой матери, занимаясь самоуправством и губя солдат почём зря), а также разрабатывать проекты по урегулированию греко-турецкого конфликта.
В 1827 году, стараниями иностранцев, было созвано Третье Национальное Собрание и утверждена-таки, наконец, с Божьей помощью, Гражданская Конституция Греции. Правителем Греции на этом собрании, сроком на 7 лет, был избран уже известный нам член клуба анонимных революционеров и бывший министр иностранных дел Российской Империи граф Иоаннис Каподистрия, который, правда, в это время в Греции отсутствовал и прибыл туда только после Наваринского морского сражения. Оно стало реакцией османского Султана на признание Россией, Францией и Великобританией независимости Греческой Республики на конференции в Лондоне. Когда Султану об этом доложили, он подавился рахат-лукумом и, пока аки снег, припорошивая мраморные перила крытой веранды константинопольского дворца Османов, сахарная пудра сыпалась изо рта кашляющего монарха, Ибрагим-паша собрал у берегов практически опустошённого за полгода усилиями турок Пелопоннеса, египетско-турецкую эскадру. Но уже не только рахат-лукум угрожал здоровью Султана, ибо англо-русско-французский союзный флот разбил Ибргаим-пашу на голову всего за 4 часа.
Когда эта ошеломляющая новость ударила в голову Махмуда II, он приказал закрыть пролив Босфор, соединяющий Чёрное море со Средиземным и начать мобилизацию войск в Молдавии, на границе с Россией, и этим только плеснул в пламя турецко-европейского конфликта увесистую кружку оливкового масла. В апреле 1828 года Российская Империя открыто объявила Турции войну.
Друзья, искренне надеюсь, что всё происходящее скоро закончится. Ограничения снимут до конца и мы снова сможем путешествовать. Буду рад личной встрече, как прилетите к нам в Афины