Вырасти бедняком на Глубоком Юге означало многое разделить с моим младшим братом Олли. Чаще всего мы передавали друг другу игрушки, одежду и кожные заболевания. До тех пор, пока ему не исполнилось шесть лет, мы даже спали вместе. Никто из нас не был этому рад.
Это был мой 10-й день рождения, когда все изменилось. В тот год я получил один подарок, и это была моя собственная кровать. Олли сразу же начал ревновать, и я мог понять почему. Он должен был сохранить эту наполовину сломанную раму с изношенным матрасом. Тот, что я получил, был ненамного лучше, но того, что он не был сломан и изношен, было достаточно.
Спать врозь было замечательным чувством. Это была свобода. Мне больше не придется страдать от внезапных и необъяснимых ударов в живот. Я больше не буду просыпаться с ногой Олли, прижатой к моей шее, как будто он наступил на Дракулу прошлой ночью.
По крайней мере, это то, что я думал.
Сразу же, как только я получил новую кровать, раздался крик.
Сначала я подумал, что Олли проснулся среди ночи и закричал, потому что ему стало страшно. Затем звук снова эхом разнесся по крошечной комнате, и я понял, что это не обычный крик.
После захода солнца в комнате всегда царила кромешная тьма. Единственное окно, которое у нас было, было прижато к сосне с длинными листьями, и даже самая большая и яркая луна не давала никакого света внутрь.
Этот вопль чуть не свел меня с ума. Каждую ночь, вероятно в одно и то же время, эти резкие визги выбивали меня из моих снов. Это были не мои мама и папа, которые тоже кричали. Я знал, как это звучит, поверь мне! Больше всего меня беспокоил тот факт, что я никогда не мог сказать, откуда он исходит. Все это казалось совершенно случайным.
Однажды ночью он раздался откуда-то из-за шкафа. В следующий раз он вылетит из угла потолка.
Любая надежда на то, что у меня будет свое собственное пространство, рушилась каждый раз, когда Олли тихо скользил в постель со мной, дрожа как сумасшедший. Он вцепился в меня и не отпускал до самого рассвета. Чаще всего я брал его за руку и говорил, что все будет хорошо, что к утру все закончится ... но я никогда по-настоящему не был уверен.
Со временем крик начал меняться. Поначалу он был очень слабым, но в конце концов стал похож на первобытное уханье примата, выкрикивающего свое свирепое предупреждение. Мне пришлось прижать подушки к ушам, чтобы не оглохнуть.
Мама с папой никогда не верили.