Керувы
Так называемая «хвалебная песнь Давида за избавление от врагов» описывает, как бог Яхве, изрыгая дым и огонь, скачет по небесам верхом на керуве: «Разгневался он (т.е. Яхве), поднялся дым из ноздрей его, и огонь изо рта его пожирающий (‘ala ‘ašan bə’appo wə’eš mippiw to(’)ḵel)… И сел на керува (wayyirkaḇ ‘al-kəruḇ), и полетел…» (Пс. 17, 8-11; то же: 2 Цар. 22, 8-11). Что это за существо, возящее на себе «бога Израилева»?
По всей видимости, еврейское слово kəruḇ (множественное число которого kəruḇim послужило основой для русского слова «херувим») заимствовано из аккадского языка, в котором kāribum/kurībum (производное от глагола karābum «молиться», «благословлять», «приветствовать», «посвящать») означает особого духа-хранителя. Несмотря на важность керувов в Еврейской Библии (они упоминаются в ней около 90 раз) их описание, ставшее в иудаизме и христианстве каноническим, имеется только в Книге пророка Иезекииля: «Вот вид их: подобие их было, как у человека, и у каждого четыре лица, и у каждого из них четыре крыла, а ноги их – ноги прямые, и ступни ног их – как ступня ноги у тельца... И руки человеческие были под крыльями их, на четырёх сторонах их... Подобие лиц их – лицо человека и лицо льва с правой стороны у всех их четырёх, а с левой стороны лицо тельца у всех четырёх и лицо орла у всех четырёх» (Иез. 1, 5-7, 10). Описывая керувов как элемент украшения будущего храма, Иезекииль упоминает только два лица (вероятно, потому, что остальные два не видны): «У каждого керува два лица. С одной стороны к пальме обращено лицо человеческое, а с другой стороны к пальме – лицо львиное» (Иез. 41, 18-19).
Описывая видение, бывшее у него при реке Ховаре, Иезекииль называет своих керувов «животными» (ḥayyot) (Иез. 1, 5, 13, 14 и др.). Само слово «керув» он впервые употребляет при описании видения в Иерусалиме, рассказывая, как «слава бога Израилева поднялась с керува, на котором была, к порогу дома» (Иез. 9, 3). Если принимать эти слова буквально, из них следует, что Иезекииль считал, будто Яхве восседал в святом святых Иерусалимского храма на единственном керуве, а не на двух, как утверждают другие источники. Далее пророк поясняет, что керув – это «то животное (ḥayya), которое я видел при реке Ховаре» (Иез. 10, 15; о том же в ст. 20). Подобное пояснение могло потребоваться только в том случае, если описанные Иезекиилем «животные» отличались от традиционного представления о керувах его соплеменников и современников.
Судя по тому, что в видении еврейского пророка четверо животных несут на себе небесный свод (Иез. 1, 22), чего западносемитские керувы никогда не делают, они могут отражать аккадское представление о четырёх ветрах. Иезекииль упоминает «ступни тельцов» у своих животных, т.е. приписывает им бычьи тела, обычные для ассиро-вавилонских ламассу и т.п. фантастических зверей. В ханаанейском искусстве (пластина из Мегиддо, саркофаг библского царя Ахирама, жертвенники из Таанаха, резные слоновые кости из Самарии, израильские и иудейские печати) керувы изображаются как крылатые львы с человеческими (или, реже, птичьими) головами. Так же изображён керув на каменном рельефе из храма Хадада в Дамаске, ставшего образцом для храма Яхве в Иерусалиме. На этом основании можно заключить, что «животные» Иезекииля отражают аккадскую традицию, а его отождествление их с керувами искусственно. Собственная же иудейская традиция представляла керувов крылатыми львами, как правило, с человеческими головами, т.е. сфинксами.
В памятниках изобразительного искусства Ханаана и текстах ЕБ керувы обычно выполняют функции стражей священного дерева или престола царя или божества. После изгнания Адама из божьего сада Яхве «поставил на востоке у сада Эдена керувов…, чтобы охранять путь к дереву жизни» (Быт. 3, 24). В связи с Эденом керува упоминает Иезекииль в пророчестве против царя Тира: «Ты был в Эдене, саду божием (gan ’elohim)… Ты был помазанным херувимом осеняющим, и я поставил тебя; ты был на святой горе божией (har qodeš ’elohim), ходил среди огненных камней… Я низвергнул тебя, как нечистого, с горы божией (har ’elohim), изгнал тебя, керув осеняющий, из среды огненных камней» (Иез. 28, 13, 14, 16).
Из столицы Израильского царства Самарии происходят несколько резных изображений из слоновой кости, представляющих керувов в виде крылатых сфинксов с египетской двойной короной на голове, охраняющих священное дерево. Согласно традиции, в Иерусалимском «храме Соломона» керувы также были изображены рядом со священными деревьями: «И на всех стенах дома кругом сделал [Соломон] резные изображения керувов и пальмовых деревьев… Для входа в святое святых сделал двери из масличного дерева, с пятиугольными косяками. На двух половинах дверей из масличного дерева он сделал резных керувов и пальмы и распускающиеся цветы и обложил золотом; покрыл золотом и керувов и пальмы. И у входа в храм сделал косяки из масличного дерева четырехугольные, и две двери из кипарисового дерева... И вырезал на них керувов и пальмы…» (3 Цар. 6, 29-35). Сходным образом представлен и будущий храм у Иезекииля: «Сделаны были керувы и пальмы: пальма между двумя керувами... От пола до верха дверей сделаны были керувы и пальмы, также и по стене храма» (Иез. 41, 18-20).
Иезекииль нигде не называет «повозку» Яхве словом «колесница», под которым она стала знаменитой впоследствии. Впервые это слово связывается с керувами в рассказе хрониста о том, как царь Давид дал своему сыну Соломону золота для «очертания колесницы [и] керувов» (taḇnit hammerkaḇa hakkəruḇim), «простирающих [крылья] и покрывающих ковчег завета Яхве» (1 Пар. 28, 18). Образ колесницы мог быть навеян упоминанием Иезекииля о четырёх колесах (’op̄annim), сопровождающих «животных» (Иез. 1, 15-21).
В древнейших изображениях керувов из Ханаана (резная пластина из Мегиддо XIII в. до н.э., саркофаг царя Ахирама Библского XI в. до н.э.) они представлены обрамляющими царский престол. Согласно жреческому источнику, два выкованных из золота керува стояли лицом друг к другу на крышке «ковчега завета», покрывая её своими крыльями; из пространства между этими керувами Яхве разговаривал с Моисеем (Исх. 25, 18-22). Отсюда возникло устойчивое обозначение «ковчег завета Яхве Воинств, сидящего на керувах (yošeḇ hakkəruḇim)», используемое в рассказе о святилище в Силоме (1 Цар. 4, 4), в рассказе о переносе ковчега из Ваала Иудина в Иерусалим (2 Цар. 6, 2) и т.д. Жреческий автор утверждает, что изображения керувов были также вытканы на покрывалах «скинии завета» (Исх. 26, 1, 31; 36, 8, 35).
Согласно девтерономическому историку, в святая святых Иерусалимского храма находились два огромных керува высотой десять локтей (ок. 5 м) каждый. Они были вырезаны из дерева и покрыты золотом. Их внешние крылья простирались к стенам храма, а внутренние соединялись, образуя престол, на котором восседал Яхве (3 Цар. 6, 23-28). Свою молитву в храме «перед лицом Яхве» иудейский царь Езекия начинает словами: «Яхве Воинств, бог Израилев, сидящий на керувах!» (Ис. 37, 16). «Ковчег завета» стоял под внутренними крыльями керувов, служа подставкой для ног «бога Израилева», ср. обещание Яхве Иезекиилю о будущем храме: «Это место престолу моему и место стопам ног моих, где я буду жить среди сынов Израилевых во веки» (Иез. 43, 7).
Более поздние талмудические тексты утверждают, что керувы в святая святых допленного храма были изображены совокупляющимися. Основанием для подобного утверждения служит рассказ девтерономического историка о том, что тирянин Хирам по заказу царя Соломона изготовил для его храма десять медных «подстав» (сосудов для омовения жертв): «И изваял он… на стенках её (т.е. каждой из подстав) керувов, львов и пальмы kəma‘ar ’iš wəloyot saḇiḇ» (3 Цар. 7, 36). Сложную для понимания фразу kəma‘ar ’iš wəloyot saḇiḇ Синодальная Библия переводит как «сколько где позволяло место, и вокруг развесистые венки», однако она допускает и иные толкования. Слово ’iš может быть понято как «мужчина», слово loyot – как производное от глагола lawah «соединяться» со значением «возлюбленная», а слово saḇiḇ – как производное от глагола saḇaḇ «обнимать». В таком случае указанная еврейская фраза может быть истолкована как описание мужчины, который обнимает свою возлюбленную.
Именно в подобном смысле, согласно трактату Йома, её понимали талмудические авторитеты, обосновывая ею своё мнение о том, что керувы в святом святых «храма Соломона» были изображены совокупляющимися: «Что значит kəma‘ar ’iš wəloyot (3 Цар. 7, 36)? Сказал Рабба бар рав Шила: Как мужчина, обнимающий свою возлюбленную (k’yš hm‘wrh blwyyh šlw). Сказал Реш Лакиш: Когда чужеземцы (nkrym) (т.е. вавилоняне) вошли в храм (hykl) и увидели керувов, обнимающих друг друга (krwbym hm‘wryn zh bzh), они вынесли их наружу и сказали: Эти Израильтяне… занимаются такими вещами! И они тут же презрели их, ибо сказано: “Все, прославлявшие её (т.е. Израиль), презирают её, потому что увидели её наготу” (Плач. 1, 8)» (B. Yoma 54ab). Ранее в том же трактате сообщается: «Сказал рав Каттина: Всегда, когда Израильтяне восходили на празднование, завеса (hprwkt) [святого святых] сворачивалась для них, и им являлись керувы, которые обнимали друг друга (hkrwbym šhyw m‘wrym zh bzh), и им говорилось: Узрите! Вы любимы перед богом, подобно любви мужчины и женщины (ḥbtkm lpny hmqwm kḥbt zkr wnqbh)!» (B. Yoma 54a).
Сарафы
Еврейское слово śarap̄ (множественное число которого śərap̄im послужило основой для русского слова «серафим») происходит от глагольного корня śrp с переходным значением «жечь» (но не «гореть»!), т.е. означает буквально «жгущий» или «жгучий». Образ сарафа евреи заимствовали у египтян, которые называли его уреем (егип. ỉ‘rt «вставшая на хвост змея»). Египетский урей – это распространённая в Африке и прилегающих к ней областях Ближнего Востока плюющаяся кобра, которая не только поражает врага своим жгучим ядом при укусе, но и плюётся им. Жгучий яд кобры, по всей видимости, и послужил основой для её названия śarap̄ в еврейском языке. Изображения уреев традиционно украшали короны египетских царей и богов. Считалось, что урей защищает носителя короны от врагов при помощи своего «огня» (яда). Образ египетского урея, ставшего еврейским сарафом, через финикийское посредничество широко распространяется в искусстве Израильского царства в VIII в. до н.э., а к концу того же века проникает и в Иудею. Если израильтяне изображали своих сарафов с одной парой крыльев, то иудеи нередко снабжали их двумя парами. К настоящему моменту известно несколько десятков печатей с изображениями четырёхкрылых сарафов, происходящих с территории Иудейского царства.
В большинстве случаев упоминания сарафов в Еврейской Библии местом их обитания называется южная пустыня. Так, Книга Второзакония говорит, что Яхве провёл Израиля «по пустыне великой и страшной, где змея (naḥaš), сараф (śarap̄) и скорпион» (Втор. 8, 15). Во время странствования по ней «Яхве послал на народ змеев-сарафов (nəḥašim śərap̄im), и они жалили народ, и умерло множество народа из Израиля. И пришёл народ к Моисею и сказал: согрешили мы, что говорили против Яхве и против тебя; помолись Яхве, чтобы он удалил от нас змеев (naḥaš). И помолился Моисей о народе. И сказал Яхве Моисею: сделай себе сарафа (śarap̄) и поставь его на столб, и всякий ужаленный, взглянув на него, останется жив. И сделал Моисей медного змея (naḥaš nəḥošet) и поставил его на столб, и когда змей (naḥaš) жалил человека, тот, взглянув на медного змея (nəḥaš hannəḥošet), оставался жив» (Числ. 21, 6-9).
Согласно утверждению девтерономического автора, это изображение сарафа находилось в Иерусалимском храме до времён царя Езекии (кон. VIII в. до н.э.), который, якобы, «разбил медного змея (nəḥaš hannəḥošet), которого сделал Моисей, потому что до самых тех дней сыны Израилевы кадили ему и называли его Нехуштан (т.е. Медный)» (4 Цар. 18, 4). Рассказ о реформе Езекии неисторичен, но предание о присутствии в Иерусалимском храме изваяния сарафа выглядит вполне правдоподобным. При раскопках города Кальху (Нимруда), бывшего в IX-VIII вв. до н.э. столицей Ассирии, археологи обнаружили бронзовые чаши, по всей видимости, полученные ассирийскими царями в качестве дани от кого-то из своих ханаанейских вассалов. На одной из этих чаш рядом с изображениями скарабея и керувов имеются изображения крылатых сарафов, стоящих на столбах в виде стеблей лотоса. Исторический пророк Исайя как современник царя Езекии должен был быть знаком с подобными изваяниями.
За пределами рассказа о призвании сараф дважды упоминается в тексте Перво-Исайи, причём оба раза в качестве крылатой змеи: «Не радуйся, вся земля Филистимская, что сокрушён жезл, который поражал тебя, ибо из корня змея (naḥaš) выйдет аспид (ṣep̄a‘), а плод его – летучий сараф (śarap̄ mə‘op̄ep̄)» (Ис. 14, 29); «Тяжесть на животных юга, в земле угнетения и тесноты, откуда львица и лев, аспид (’ep̄‘e) и летучий сараф (śarap̄ mə‘op̄ep̄)» (Ис. 30, 6). Самое же известное упоминание о сарафах содержится в сцене призвания пророка Исайи:
1. В год смерти царя Озии я видел господа, сидящего на престоле высоком и превознесённом, и полы его одежды наполняли храм.
2. Над ним стояли сарафы (śərap̄im); у каждого из них по шести крыльев: двумя закрывал своё лицо, двумя закрывал свои ноги, двумя летал.
3. И один взывал к другому и говорил: свят, свят, свят Яхве Воинств! вся земля полна его славы!
4. И столбы дверей сотряслись от гласа того, который взывал, и дом наполнился курениями.
5. И я сказал: горе мне! погиб я! ибо я человек с нечистыми губами, и живу среди народа с нечистыми губами, а мои глаза видели царя, Яхве Воинств.
6. Тогда подлетел ко мне один из сарафов (śərap̄im), и в руке у него горящий уголь, который он взял клещами с жертвенника,
7. и коснулся моего рта и сказал: вот, это коснулось твоих губ, и твоё беззаконие удалено, и твой грех искуплен.
(Ис. 6, 1-7)
Сарафы видения Исайи сходны с египетскими уреями, украшавшими короны богов и царей, поскольку «стоят над ним» (т.е. Яхве), как бы венчая его. Они имеют лица, руки и ноги, т.е. наделены человеческими чертами. Кроме того, у них три пары крыльев, что отличает их от израильских и иудейских изображений сарафов, имеющих одну или две пары. Увеличение количества крыльев, очевидно, связано с тем, что здесь эти младшие божества служат самому Яхве. Помимо роли охранников, засвидетельствованной изображениями на печатях, сарафы в видении Исайи также исполняют поклонение «богу Израилеву» в его храме.