Cериал «Содержанки» упомянули в беседе с Константином Богомоловым. Фото: Семён Оксенгендлер.
– Есть разница в работе с театральными актерами и актерами, которые работали только на киноплощадках?
– Это разные школы, разные технологии. Я обучаю актеров этому, что нету разницы в современном кино и театральном искусстве между существованием актера на площадке сценической и в кадре. И, собственно, это разговор о прекращении специфического театрального стиля. А, если обратите внимание, то и в кино ведь может быть театральный стиль. Тарантиновский стиль, он исключительно театральный. Тарантино немножко отстранен, прохладен. У него есть такая гипертеатральность существования для киношной истории. Но при этом это все равно очень специфический стиль.
«Идеальный муж» - это тарантиновский извод театра.
А, допустим, «Три сестры» - это абсолютно киношный способ существования, конечно.
– Amazon Prime (интернет-видео сервис компании Amazon – Е.Д.), выкупил права а «Содержанок». А что с этого получает режиссер?
– Ничего.
– Но это лестно хотя бы режиссеру?
– Ну, это очень лестно. Вторая история, когда отечественный серил зашел в такую линейку крупного очень прокатчика.
– А первая какая?
– Это «Лучше, чем люди» того же производителя, которые зашли на Netflix и тоже в линейку Originals. А «Содержанки» зашли на Amazon в линейку Originals. И, соответственно, это главная линейка.
И они не просто титрируются, но делается даже дубляж сериала. Поэтому это, конечно, очень круто. И это еще к тому же продано не за символические деньги, а за очень реальные деньги.
То есть это становится фактом бизнеса. Это существенный для западного мира показатель, когда за продукт платятся деньги: это означает, что его берут не для орнаментальности, не для того, чтобы показать, что, ну, вот у нас есть еще и восточно-европейский, русский какой-то сериал, посмотрите. Нет. Люди делают определенную коммерческую ставку на это.
Из прошлогоднего интервью buro247:
Вы хотите игры в искренность? Я могу в нее сыграть. Но это будет игра, понимаете? Потому что это интервью, это умножение лукавства, и получить ответ обо мне настоящем или ненастоящем вы не можете. Вирус не может сам себя лечить. Мозг не может рефлексировать сам себя. Потому что мозг — биологическая структура. Может ли биологическая структура отрефлексировать саму себя? Вряд ли. Ведь не факт, что рефлексия — это не часть деятельности этой биологической структуры: мы же не можем отделиться от собственного мозга.
Так что собирать информацию обо мне лучше из наблюдений, чем от первоисточника. Ну, или спросить других, хотя и это сомнительно, потому что я ни с кем особо не дружу. Для других людей я текст. Как они текст считывают — это их дело. Бессмысленно текст спрашивать, про что он. Текст будет молчать в ответ. Ваше дело его понимать. Это похоже на мою задачу как режиссера: как взять пьесу и, не спрашивая у автора, который уже мертв, проанализировать текст, найти в нем что-то, что я про этот текст думаю. По сути, я есть текст. Мой автор умер. Вам не у кого спросить. И то, что вы читаете во мне, — это в существенной степени еще и про вас.