Симплицимус

Продолжение 2

Несколько дней Симплицимус стоически переносил тяжкий гнет ничегонеделания. Со времени последней попытки овладеть сияющими вершинами незамутненного окололитературным сором Писания, ему пришлось провести некоторое время в святилище Пророка. Добрые ангелы убедили его при помощи такого же белого одеяния предаваться своим мыслям лежа на ложе. А чтобы ничто не могло его отвлечь от столь насущного занятия, его временно освободили от суетности мирских забот, лишив способности двигаться, дабы он не вздумал повторить глупую попытку долбления головой о стену. Тот ангел, который изрек эту максиму, подтвердил ее несколькими чувствительными тычками в бок и по шее. Симплицимус долго еще ощущал его горячее наставление в тех местах, куда ангел соизволил приложить свою благодать.

Обвязанный чрезмерно длинными рукавами и стреноженный, как конь на лугу в час вечернего заката, Симплицимус мог спокойно обдумывать свои дальнейшие шаги по изучению святых текстов. Хотя их осталось в его памяти не так уж и много, Симплицимус с благодарностью вознес слова Хвалы мудрейшему из Пророков. Теперь он знал, что их стало двое. Те тексты, которые он прочитал, словно раздвоились в его сознании и приобрели некий дуализм бытия. Он прекрасно понимал, что эти сияющие светом истинного Знания слова принадлежат его Учителю и Пророку Пророков. Но одновременно Симплицимус ясно сознавал, что эти самые слова принадлежат и ему самому! Неужто случилось невозможное и часть святости Истинного Знания передалась ему?!

Едва он осознал это, Симплицимус на мгновение даже задохнулся от волнения. Этого не может быть! Это, вероятно, происки тех злокозненных сил! Эти извечные враги подстерегают страждущего света Истинного Знания, дабы отвлечь всеми возможными способами от его постижения! Что ему следует делать?! Как отличить подаренную ему причастность самостоятельного строения здания святой Истины от ложного посыла ее бесчисленных врагов?

Некоторое время Симплицимус пребывал между жизнью и смертью, лишенный дыхания и биения сердца. И в тот самый миг, когда он совсем было перешел в мир Совершенства и Света Истинного Знания, его вернули к жизни.

Правда, случилось это при помощи грубого вмешательства извне. От жутких ударов по лицу и телу из Симплицимуса исторглось инородное тело в виде куска тряпки, которая неизвестно как попала в его дыхательное горло и теперь, вместе с извержениями мокроты, лежала на полу. Ангелы в белом, исходя ором на каком-то неизвестном языке, продолжали манипулировать с его телом, протыкая его в некоторых местах иглами и трубками. Но самое удивительное было то, что Симплицимус даже не замечал этих грубых надругательств. Все его мысли и чувства были поглощены невероятным видением, только что ему явленного. В тот самый момент, когда он почувствовал жестокое, бесцеремонное вмешательство в течение его бытия, Симплицимус вдруг увидел в ослепительном сиянии разверзшейся перед ним бездны чей-то лик. Этот лик, совершенно неразличимый в льющемся отовсюду свете, изрек несколько слов, которые Симплицимус воспринял как благословение самого Пророка: «Тебе дано нести, и ты должен писать…».

Ему не дали дослушать до конца. Грубо возвращенный в мир телесной бездуховности, Симплицимус через мгновение уже понял смысл обращенных к нему слов: «Он должен проникнуться светом Истинного Знания и излагать его в текстах, которые напишет».

Оставшиеся дни в святилище наместника Пророка Симплицимус провел в напряженных размышлениях об открывшемся ему знамении. За этим занятием он много времени проводил в келье на своем ложе, где, к огромному его облегчению, никто не беспокоил. Видимо, Симплицимус настолько углубился в осмысление величайшего Откровения, что машинально выполнял все положенные предписания сего благодатного учреждения. И это принесло свои плоды. Сочтя сего послушника вполне усвоившим их наставления, наместник святилища Пророка счел возможным отпустить Симплицимуса домой.

Было около двух часов пополудни, когда Симплицимус, с сопроводительной бумагой в кармане, был выпровожен из благостного присутствия. Очутившись за воротами, Симплицимус огляделся, в желании понять ситуацию, в которой он оказался. Поначалу ему ничто не показалось странным или тревожным. Люди шли друг за другом, не обращая внимания на него. Только один из них как-то по-особому взглянул в лицо Симплицимусу, и он прочел в его глазах какой-то потаенный интерес.

Симплицимус потупил взгляд и, видимо, напрасно это сделал, ибо не опусти он глаза долу, то вовремя бы увидел двух каверзных мальчишек. Эти мелкие негодяи, подняв нечто с земли, тут же причастили его этой вонючей мерзостью прямо в лицо. При этом, злобно смеясь, они выкрикивали непонятные слова, вроде: «Придурок сумасшедший, помешанный дурак…».

Чтобы не подвергать себя еще большим неприятным ощущениям, Симплицимус ускорил шаги. На всякий случай он решил добираться до дома старым испытанным способом – держаться поближе к стенам и заборам. Такое продвижение требовало времени. Продвигаясь к далеким спасительным чреслам родного дома, Симплицимус провел это время в весьма полезном размышлении о путях применения своих слабых сил. Он находился в некотором сомнении, что нужно делать для того, чтобы исполнить великое Повеление. Для начала Симплицимус решил изучить, набраться, проникнуться подлинной жизнью народа, чтобы понять, в каком направлении ему приложить свои силы.

Он постепенно понял, что людям постигать великие Истины мешает замутненный черт те чем их ОБРАЗ МЫШЛЕНИЯ! И только подумал он об этом, как его словно обдало кипятком! Да, вот оно, – замутненный, искаженный ложными идеями Образ Мышления народа! Это и есть его путь! Как же раньше он не догадался!

Люди, эти несчастные, бредущие во тьме бескультурья и невежества, не могли понять сами, что Свет Великой Истины уже был им дан! Оставалось только взять эти бесценные скрижали непреходящей мудрости Пророка, дать вникнуть в эти священные тексты и тотчас же спадут пелены догм и шоры бессмыслия с их глаз!

Их еще можно спасти! Принести им свет благого Знания, чтобы очистить их мысли от суетности мирского бытия. Доверить свое «Я» чистому источнику всякого свободного Духа – текстам великого Пророка всех Пророков − Виктора Пелевина!

Едва Симплицимус оказался в спасительных стенах своей квартиры, как тут же энергично принялся за дело. Лихорадочно отбрасывая мешающую ему мебель от стен, что, учитывая с какой энергией он это делал, звон разбиваемых тарелок и всякой другой утвари, вывалившейся из опрокинутой мебели, грохот стоял изрядный. Вскоре в потолок, стены и прочие поверхности его квартиры испуганные соседи и жильцы дома заколотили, чем пришлось под руку. От этого шум поднялся еще сильнее, и потому какофония, сопровождавшая действия Симплицимуса, стояла невообразимая.

Но ничего этого Симплицимус не замечал. Пока он не достиг одному ему неведомой цели, его энергия не ослабевала ни на минуту. Наконец, когда все пространство его квартиры по периметру было совершенно свободно от загромождающих их предметов, радуя взор Симплицимуса девственной свободой своих стен, он перевел дух. Чуть прищуря глаз и обходя сваленные горой в центре комнаты предметы обстановки, он явно чем-то озаботился. Некоторое облачко сомнения вдруг взволновало решительное выражение его лица. Симплицимус наморщил лоб и, приостановившись около одной из стен. Озирая ее по всему периметру, он стал прикидывать, – соразмерен ли существующий ресурс его задумкам.

Так он стоял некоторое время, пока что-то не осенило его. Просветлев лицом, Симплицимус решительно подошел к стене. Невесть откуда взявшимся в его руке ножом он провел по низу стены длинный надрез на обоях. Затем он приставил к стене стол и, взгромоздившись на стул, который укрепил на столе, проделал на столь шатком основании ту же самую процедуру с обоями сверху вниз.

Закончив с надрезами, он чуть передохнул. Следующие три или четыре часа Симплицимус столь самозабвенно срезал пласти обоев, что не заметил, как в комнате стало совершенно темно. Его удивило не это, а то, что он совершенно не нуждался в свете ламп, так как действовал словно по наитию. Проведя в столь опасных гимнастических упражнениях такое продолжительное время, к концу своей работы Симплицимус захотел одним разом обозреть плоды своих трудов. Для этого ему пришлось включить свет.

Когда поток света залил всю комнату, Симплицимус даже несколько оторопел от того, что предстало его глазам! Ибо со всех четырех стен аккуратно срезанные, скатанные в рулоны обои лежали подле него, и каждый из них был перевязан в двух местах веревочками.

Симплицимус устало вздохнул и удовлетворенно улыбнулся. Материал для претворения в жизнь его плана лежал перед ним, готовый к немедленному воплощению на нем подлинных шедевров Истинного Знания Пророка всех Пророков. Дело оставалось за малым. Следовало отобрать и выстроить в стройную последовательность самые значительные изречения Просветителя всех времен и народов. С этим намерением Симплицимус приступил к сортировке отдельных текстов. Он был уверен, что каждых из них, будучи отображенным в письменном виде на отдельном куске бумаги, приобретет значение поистине убойной и неопровержимой Истины. Но тут силы покинули его, и Симплицимус погрузился в глубокий, без сновидений и телодвижений сон.

– Да, поистине только по истечении определенного времени, даже мы, психиатры, можем лишь констатировать изначальные побудительные мотивы такого рода субъектов. – Один из собеседников отложил от себя пухлый том истории болезни и покачал головой. – Ну разве не удивительно, что наш пациент так искусно имитировал всего лишь симптомы социальной психопатии? Как вы считаете, коллега?

Сидевший напротив мужчина в белом халате аккуратно протер очки и, задумчиво глядя в окно, проронил:

– Мы, к сожалению, действительно можем лишь с определенной долей уверенности действовать на начальных этапах выявления аномалий в психике. И кто бы мог предположить, что так называемая современная остросюжетная литература полностью опрокидывает все каноны фрейдизма? Стало быть, на наших глазах появляется новый психогенетический тип.

– На этом материале, как я уже упомянул выше, некоторые наши коллеги, которым довелось встретиться с этим явлением, смогли систематизировать отдельные стороны такой психоделической аномалии. Их работы дают возможность действовать не вслепую.

– Что ж, профессор, мне кажется, пора выносить рассмотрение этой проблемы на следующей сессии общего собрания РАМН.

– Вы совершенно правы. Такая необходимость назрела. Закрывать глаза, игнорируя столь опасное социальное явление, которое уже переросло рамки профессионального интереса, стало бы преступной халатностью. Если вы выступите, я поддержу вас в самом конкретном плане!..

Продолжение следует