Как-то погожим весенним днем мы с Ваней прогуливались у речки. Вдруг он сказал:
- Я до сих пор не видел восход солнца. Дядя Коля, возьмите меня завтра с собой.
Я собирался утром послушать песню косача.
- Так ведь рано пойду, тебе не захочется вставать.
- Я встану, встану,— заверил он.
Утро было прохладное. Ясное. Над лесом, как маятник больших часов, висел ярко позолоченный месяц. Он отражался в пруду, а потом, когда мы вышли за село, мелькал меж деревьев и купался в половодье.
Уже вовсю пели зарянки. С придорожной лужи слетели утки-чирки и тревожно закричали.
И тут мы услышали бормотанье тетерева. Он токовал на опушке леса, и мы поспешили туда, надеясь увидеть красавца. Шли осторожно, постоянно прислушиваясь к голосу птицы. Свернув с дороги, пробрались по перелеску к крайним соснам, стоящим у поля, и стали вглядываться в даль. Птицы на поле не увидели. Завораживающие звуки косача доносились из-за речки, за которой чернел другой лес.
— Вот это слышимость! — удивлялся Ваня.— А мне-то казалось...
Мы вышли на взгорье. Уже было светло, вот-вот из-за леса выйдет солнце. Тетерева и на этом поле не было, он булькал где-то в низине, возле болота.
— Ну и ну! — снова удивился Ваня.— Оказывается, еще дальше... О, скоро солнце покажется. А холодно-то как.
Да, стало гораздо холоднее, чем час назад...
— А ну-ка быстренько в Середнее, там костерочек разложим, согреемся,— сказал я.
...Костерок разгорелся быстро. Согревшись, мы встали лицом к востоку: солнце уже показывало из-за верхушек деревьев свой краешек, как бы проверяя, а стоит ли появляться полностью.
— Так во-от он какой — восход солнца,— выдохнул Ваня.— Красиво-то как!
Вскоре солнце поднялось над лесом, раскаленное, но не яркое, желтовато-розовое.
— Ему, наверно, и косачи рады. Давайте посмотрим, где они токуют.
Один тетерев токовал на заполосках: крутился, подпрыгивал, чуфыкал, вызывая соперника на бой, а может, красовался перед рябухами, которые квохтали в лесу, на ближней поляне за елями. Другой тетерев показывал белое подхвостье за логом слева. Третьего так и не смогли разглядеть: его песня доносилась с другого поля.
— Смотрите, смотрите,— крикнул Ваня и указал в сторону, откуда показалась большая стая гусей. Птицы летели в два клина. Вскоре
послышалось их гоготанье.
— Ух ты! — вырвалось у Вани.
Гуси пролетели почти над нами, даже слышался шум крыльев. Я тоже видел такое впервые, и мы стояли словно завороженные. Едва проводили стаю взглядом, как следом за ней показалась другая, еще больше прежней, и мы снова следили за птицами, вслушиваясь в их гогот. Забыв про костер, про косачей, напряженно вглядывались в чистое синее небо: не появятся ли новые стаи? И гуси летели и летели: и клином, и цепочкой, и вразнобой, большими стаями, и по нескольку птиц.
Мы их видели и потом, когда шли домой по полям, под пение жаворонков. Нам повезло: мы с Ваней видели массовый перелет гусей.
Солнце уже вовсю палило. Над полями, перелесками, над речкой...