Вечер заканчивался, начиналась ночь. Я вышел из КБ, отряхнул от невидимой грязи фирменную рубашку и стал ждать Олега.
Олег – мой бессменный напарник на сменах в этом тесном колесе, наполненном этилом. Тяжело сказать, сколько лет Олегу, нельзя сказать, чем занимался до работы в КБ (за банальным незнанием оного), чем увлекается и что вообще делает «по жизни», как это принято выражаться. Конечно, нельзя сказать, что мы друзья – мы утоление потребности человека в человеке. Ни более, ни менее.
Но каждый раз, с первого дня нашей смены, мы идём за шаурмой в «Шаурму №1», и каждый делает свой заказ – моя шаурма в сырном лаваше и его две лепёшки «Дадлы», и расходились - он в один конец Садового, а я в другой. Сидя дома, глядя на свою одинокую шаурму в целлофане, я так или иначе приходил к мысли о том, как же я завидую Олежиному солидному комплекту из двух лепёшек. Два – это единение, покой и счастье двух половинок; два – это более чем хорошо. Два человека, две лепёшки, две головы под одним одеялом.
Вгрызаясь в шаурму, я думал о второй части Олега. Кто она? Что её привлекло в нём? Почему именно он? Счастливы ли они? Всегда ли счастливы? Сытый, но в тоже время голодный, я вертелся в кровати, рисуя себе в голове различных женщин, пытаясь представить женщину человека, о котором по сути, ничего и не знал.
Жить становилось невозможно. Я должен был знать ответ, и в один из дней ненавязчиво напросился к нему гости – чаю попить, поругать начальство. Он легко согласился, и вот мы выходим. Отряхиваю рубашку, плетусь за ним. Но постепенно моё желание таяло. Становилось неловко оттого, как я лезу в чужую жизнь. «Носки воняют» - тоскливо думал я. «Да и вообще, с тортом полагается…Может, ну его?»
- Олег, это…Мы не помешаем никому у тебя?
- Чего? Да некому там мешать!
«Некому так некому» - досадуя на себя думал я.
Наконец-то подошли к дому и погрузились в лифт. Звеня ключами, Олег открыл дверь. Обычная квартира. Пара обуви, одна куртка на вешалке. Следов женщины нет. «Может, в магазин напряг сходить её…Или в ночь работает она у него?» Стало почти стыдно.
Олег жестом показал на кухню, куда мы и прошли молча. Сели, под кипящий чайник неловко говорили о разном и ловко ели – он своё, а я своё. Доев лепёшку, он вытер рот салфеткой и принялся за вторую. На мой немой ужас, разочарование, досаду и страх в глазах он ответил:
- Люблю я дадлы – и продолжил есть.
Я с трудом проглотил ком в горле и сказал:
- Понятно – и стал жевать дальше.
Чай я так и не попил, слинял пораньше. Олег медленно, нехотя проводил меня, пожал руку и бросил на произвол самому себе, как и я его.
Ничего, конечно страшного, не случилось. Работали мы также, говорили также. Но вскоре я уволился – сел на звонки в Дом.ру, и Олег с радаров пропал надолго, но вот снова появился. Год прошёл – схватил Олег виски с полки, да начал из горла хлестать. А когда урезонить попытались – пробил голову той самой бутылкой самому прыткому, да очень удачно пробил – навсегда. Но его понять можно. Я и сам немножко без него озверел.