Марсель КУТЛУГАЛЛЯМОВ
На фото: во время работы; проф. Р. Бадыков после операции
Доставляет ли человеку удовольствие общение с врачом? Хотя такая постановка вопроса не столь спорна, сколь некорректна. В душевном смятении мы свои мысли обращаем к матери. Иной раз, опрокидываясь в жизненных обстоятельствах, хватаемся за руку самого близкого человека. Физические же боли и страдания несем к врачу. И заметьте, уже входя в его кабинет, чувствуешь, что болей стало меньше, как будто хвори в тот момент притихли, затаились в страхе перед целителем.
За свою жизнь ни одному человеку не избежать встречи с врачом. Общение с ним – часть нашего бытия, и эти люди, способные понять и чувствовать страдания других, не могут быть отнесены к категории обычных. Более того, идеализируя личность врача и восхваляя его профессию, мы не считаем это достаточным.
Одновременно должен признаться: писать о врачах нелегко, потому что дежурные благодарности, то и дело появляющиеся на страницах газет, не могут считаться оценкой ни их профессиональной квалификации, ни человеческих качеств. Боязнь этой «дежурности» долго не позволяла мне приступить к заметкам о Рашите Газизовиче Бадыкове. В то время, пока я мучился сомнениями, мои более смелые и целеустремленные коллеги успели многое рассказать о знаменитом профессоре-онкологе. И мне остается только досадовать за свою робость и завидовать удачливым собратьям по перу, ибо Рашит Бадыков – фигура настолько крупная, что сравнивать его с кем-либо просто немыслимо. Не уверен, можно ли считать счастьем встречи с доктором, но с профессором Бадыковым мне доводилось видеться в разные годы и в разных обстоятельствах. Как интеллигентный и воспитанный человек, вне стен больницы он избегал разговоров о хворях, а мне, далекому от сфер деятельности профессора, не пристало лезть со своими наивными вопросами. Хотя Рашит Газизович обладает таким чувством такта и интеллигентности, что не откажет в разговоре ни одному человеку.
В последние месяцы судьба к нашей семье не была благосклонна, и мне приходилось встречаться с ним чаще, чем положено, хотя каждая встреча с Бадыковым – бесценный подарок для пишущего человека. С ним приятно общаться в любой обстановке: в служебном кабинете, после очередной операции, когда усталость еще не взяла верх над собранным в сгусток естеством и врач не успел отойти от напряжения, в хлебосольной юрте земляков-чекмагушевцев за чашей доброго кумыса. Мировая слава, почести и награды, естественные при огромных заслугах профессора, в то же время как будто наличествуют отдельно от него. Рашит Газизович не только не давит авторитетом, но не позволит себе даже намека на значимость своего опыта и знаний, известность во всей России. Я знаю об орденах Бадыкова, почетных званиях, тем не менее более всего мне импонируют неформальные звания, присужденные профессору его коллегами: «лучший торакальный онколог юга Вселенной» (это дружеское определение директора Всероссийского онкологического научного центра, академика РАН и РАМН Михаила Давыдова) и «онколог всех времен» (таково определение Союза онкологов Республики Башкортостан). Поверьте, такое признание, как и обожание пациентов, для врача дорогого стоит.
Чтобы лучше узнать достоинства человека и оценить их, наши соплеменники-башкиры прежде всего справлялись о его роде-племени, местности, где он рос, водах, коими он напоен, песнях и сказаниях, которые там звучали. Возможно, это было лишь данью традиции, но у меня до сих пор сохранилось убеждение, что и характер, и жизненную позицию, и даже внешность человека определяют реки и озера, леса и луга, поля и увалы, среди которых он родился и вырос.
Чекмагуш для Рашита Газизовича – отчий край, и этим сказано многое. Но и для меня эта земля дорога тем, что тут я обрел настоящих, преданных друзей и тепло их сердец ощущаю всегда. Этот район, поздравляющий в эти дни одного из самых славных своих сыновей с восьмидесятилетием, – может быть, не самая крупная административная единица в пределах Башкортостана, тем не менее я уверен, что для Бадыкова он велик, богат и прекрасен, как и вся Земля. Доктор побывал во многих далеких странах, видел блистающие огнями города Запада и Востока, общался со светилами медицины обоих полушарий, помнит вкус воды многочисленных рек, но нет для него милее чекмагушевских рощ, плодороднее здешних нив, желаннее вод родных рек. Уверен, что каждый раз, возвращаясь в Чекмагуш, Рашит Газизович прежде всего припадает к ним, родникам. Ощущает в них не только свежесть, но и силу. Недаром слова «Родина», «родители», «родник» – одного смыслового корня. Это многое объясняет в поступках, поведении и жизненной позиции Бадыкова.
Мне в последние месяцы повезло работать над документальной книгой о Чекмагуше и чекмагушевцах. И даже весьма поверхностное исследование истории района обескуражило тем, что, несмотря на многолетнюю дружбу, я знаю о них очень мало. А чекмагушевская земля уникальна небывалой концентрацией на относительно небольшой территории выдающихся деятелей производства, науки, литературы, культуры вообще. Только докторов медицинских наук, являющихся настоящими светилами, из здешних мест вышло более десятка. Тем не менее даже в этом созвездии ярче всех горят имена великого офтальмолога Габдуллы Хабировича Кудоярова и столь же знаменитого онколога Рашита Газизовича. Ведь кроме всеми признанного профессионализма есть еще харизма, то бишь божественный дар, исключительная одаренность. Хочется думать, что дар этот унаследован от предков Рашита Газизовича – древних митряевцев. Документы подтверждают, что нынешнее село Митро-Аюпово основано тептярами Кыр-Еланской волости на вотчинных башкирских землях в 1635 году. И поныне в этом большом селении, делясь радостями и невзгодами, проживают башкиры и татары, трудятся в знаменитом на всю республику СПК «Базы». Земляки профессора с давних времен занимались хлебопашеством, скотоводством да пчеловодством. Были времена, когда в Митряе (другое название села) функционировали мечеть и медресе при ней, на реке Базы вращались колеса четырех водяных мельниц, имелась бакалейная лавка. Так что корни ученого подпитывали традиции трудолюбия и просвещенности, ответственности и природной гуманности.
Если ненадолго вернуться к годам детства Рашита Газизовича, то они во многом схожи с судьбами его ровесников. Нужно ли еще и говорить о том, через что пришлось пареньку пройти, чьи самые ранние годы совпали с войной. Я ненамного моложе профессора, и поэтому мне нет необходимости напрягать воображение относительно жизненных обстоятельств Бадыкова в период его становления как личности. Родители Рашита Газизовича дали жизнь троим сыновьям и дочери. Поскольку Рашит был старшим из детей, то ему выпало и литовкой махать, и за плугом ходить, и быкам хвосты крутить, хотя все это было так привычно для детей бадыковского поколения. Но нельзя думать, что Рашит рос физически и духовно угнетенным. Родители его были мудры, сумели разглядеть в своем непоседливом, гораздом на разные выдумки сыночке натуру, настроенную на добро и человеколюбие. Недаром отец подарил трехлетнему Рашиту гармонь-тальянку, голосистую певунью. Повзрослев, он уже заимел баян, и с мальчишеских лет до сих пор и музыка, и песни Бадыкова идут рядом со строгой профессией. Неоспорим факт, что у людей, в природе которых музыка и песня, в душе не бывает ни пятнышка. Кстати, я улавливаю незримую связь между профессией врача, песней и музыкой, ведь доктору доводится не только исцелять тело, но и вдохнуть новую жизненную энергию в душу человека.
О хирурге, профессоре Рашите Бадыкове написано очень много, в том числе – лучшими перьями Башкортостана, Москвы. Я вполне понимаю своих коллег: их внимание притягивает, возможно, не столько карьера ученого-медика, сколько уникальность фигуры врача, достигшего удивительного сочетания высочайшего мастерства, необъяснимой интуиции, неиссякаемой бодрости и непоказной простоты. Утверждают, что торакальный хирург Бадыков за свою практику провел более десяти тысяч операций. Произнести вслух это несложно, но в реальности представить трудно, если учесть, что каждая операция готовится и прорабатывается теоретически, реализуется на практике, и это – только начало сложного лечебного процесса.
Как констатировал некий Хью Кейрнс, «хороший врач проницателен в определении болезни и мудр в лечении; но этого мало: он никогда не жалеет себя, помогая своим пациентам, и относится к больному не как к неодушевленному объекту, а как к личности». Бывая по необходимости в Республиканском онкологическом диспансере, где многие десятилетия трудится профессор Бадыков, где коридоры с утра заполнены тревогой и болью, где ожидание печали соседствует с зыбкой надеждой, уже спозаранку можно увидеть его поджарую фигуру. Восьмидесятилетний старик, с юношеской легкостью перепрыгивая через ступени, то взлетает на верхние этажи, то юркает в кабинеты и лаборатории, а то задерживается в толпе пациентов. Ведь не секрет, что, направляясь в диспансер, все идут к Бадыкову, надеясь увидеться с ним, излить свои сомнения и горечь, услышать от него что-нибудь обнадеживающее. Имя и слова доктора, произнесенные иногда в утешение, действуют магически. Профессор это знает и поэтому всем своим поведением, взглядом, крепким рукопожатием, добрыми словами старается оправдывать доверие людей. Рашит Газизович никогда и ни при каких обстоятельствах не разделял пациентов на начальников и рядовых, земляков и чужих. Главное – он удовлетворяет вечную тягу к утешению и сочувствию, которую испытывает любой страдающий человек. В этом, думается, заключена сила врача, и она зачастую действеннее скальпеля и лечебных процедур.
Как вы смогли убедиться, я осознанно не стал углубляться в дебри медицины. Может, это и к лучшему, потому что нельзя касаться тонкого инструмента неумелой рукой.
…Любая могучая река начинается с незаметного ручейка. И вот тот слабенький поток, огибающий на первых метрах любой камушек и каждую корягу, с каждым шагом набирает силушку, уже на порожках тихим говорком оповещая о своем существовании встречные березки, даря травкам, склонившимся над ним, живительную влагу. Реки рождаются из недр Матушки-Земли и прокладывают дороги туда, куда им предначертано судьбой. Так и человека ведут по жизни судьба и его устремления.