Глава III. Пьеса
Какое-то время после...
Кира скользила взглядом по стоявшим и сидевшим вокруг девушкам. Она знала, что у каждой из них есть своя история. У всех. Но мало кто хочет говорить об этом, о своем, о сокровенном, о тайне. И каждая ночами или днями, редко ли часто, но вспоминает, перебирая осколочки прошлых событий, складывая их в черно-белую мозаику, неприятно режущую глаз. Такую картинку никто не вешает в спальне над кроватью или в гостиной, ее держат на чердаке, в подвале, в кладовке, чтобы никто и никогда не нашел, не увидел, не узнал… Нам всем что-то приходилось скрывать. Но эти стекляшки не должны портить нам жизнь, раздражая нашу память и нервы. Они учат нас жить дальше.
Бисерно-серебристая каша мелькала в свете фонарей. Автобус «Варшава - Санкт-Петербург» яростно прорезал морось, срывающуюся с неба на землю, прыгая в такт песням пассажиров.
Это был чудесный Новый Год. Кира еще никогда так не веселилась. Антон сидел напротив нее. Единственное, что ее настораживало — это его жена, хохочущая через одно сиденье от него.
Нет, я не понимаю. Как можно при живой (тьфу-тьфу-тьфу и об дерево) жене так откровенно обхаживать девушек, пусть и симпатичных. А… все равно… Такому мужчине можно простить все. Наслаждаюсь моментом… Артист. В нем есть что-то такое… какая-то особая притягательность, заставляющая девушек медленно сползать по стене собственной гордости. Рядом с ним чувствуешь себя особенно женственной и желанной. Настоящей…
— Кира. Ты прекрасно поешь. Продолжай.
Его глаза прямо в душу заглядывают.
— Но ведь никто больше не знает этой песни, хочется, чтобы все подпевали, — Кире нравилось ему улыбаться, — И ты сам сказал, давайте лучше поговорим, а не споем.
— Выпьем за это! — он протянул бокал ей навстречу.
Ну вот. Приехали. Не успели даже телефонами обменяться… До свидания. Больше не увидимся.
Еще через полгода…
Яблоки или груши… Яблоки. Нет, все-таки груши. Господи, ну почему я всегда такая неопределившаяся.
Груши… А может, все-таки яблоки? Невозможно. А тут еще сливы есть…
— Привет!
Кира вздрогнула от неожиданности и обернулась.
Нет, это невозможно. Такое бывает только в сказках. Вообще не бывает!
С полминуты Кира молчала, продолжая держать в руках яблоко и грушу. Рядом стоял и улыбался Антон.
— Привет! Ты как будто приведение увидела, — он еще шире улыбнулся.
— П-привет. Не ожидала тебя увидеть здесь. То есть, вообще не ожидала. Ой, что я такое говорю… Я очень рада… — Кира не могла отвести взгляда.
— Выбираешь? — Антон кивнул в сторону фруктов.
Кира с боязнью покосилась на зеленые, красные, желтые горки оформленных природой витаминов.
— Да. Кажется. Только ничего не выходит. Как всегда остановилась на двух… вещах и не могу выбрать… — в Кириных глазах мелькнула тень грустной безнадежности.
— Хочешь, помогу? Поедем куда-нибудь поужинать? — он забрал фрукты из ее рук и положил обратно на витрину.
Скажи: «Нет!». Скажи, что не можешь. Зачем тебе это? Зачем лишние проблемы? Он женат!
— С удовольствием! Только… — Кира опустила глаза. Помолчала. Посмотрела на Антона, — а твоя… а Лена?
Зачем я это сказала. Идиотка. Все испортила.
Улыбка покинула лицо Антона.
Молчит. Все испортила!
— Мы развелись.
Минуту они стояли молча.
И что мне теперь делать? Не было счастья, да несчастье помогло. Как все просто и сложно… Что сказать теперь?
— Мне жаль. Извини.
— Все нормально. Рано или поздно это должно было случиться. Так что насчет ужина? — улыбается. А глаза – серьезные.
— Я… с удовольствием.
Это даже лучше, чем сказка. Это песня, которую почти написала я…
Это ничего не значит. Но ничего не треснуло…
Какой он обаятельный… Таю, как мороженое в розетке в жаркий день…
Кира навесила на лицо отсутствующую, задумчивую улыбку, смотрела сквозь него, вникуда и просто наслаждалась вечером. Он что-то рассказывал: о бизнесе, о доме, о политике, о последнем фильме… Кира теряла нить разговора, который часто перерастал в монолог. Ее окутывала мягкая волна тепла и уюта.
Рядом с ним спокойно как в танке… наверное… хотя я там ни разу не была. Но кто-то это точно знает, ведь говорят же… А, впрочем, какая разница.
— Эй! Ты где?
Уверена, от его улыбки даже Кэтрин Зэта Джонс раскисла бы.
— Извини, отвлеклась немного, — Кира смутилась.
— Немного? — Антон расхохотался, — да, я уже третий раз тебя спрашиваю, а ты будто «в танке».
Ну, я и представляла, что я там, в смысле, в танке. Прости, что не предупредила, что ушла в себя и вернусь нескоро…
— Повтори, пожалуйста, еще… я немного устала, внимание рассеивается.
— Я спросил, когда последний раз ты была в театре?
— А! На прошлой неделе. Смотрела «Ночную репетицию». Смеялась от души. Очень остроумно, актеры хороши. Молодые, в игре слегка утрируют, но это вносит свою прелесть, получается глубоко, даже проникновенно. Захватывает… — Кира слегка заерзала.
Кажется, я слишком углубилась в тонкости театрального искусства. Можно было бы монолог сократить слегка.
— Ты как считаешь? — нужно попытаться вовлечь его в разговор, неудобно вышло…
— Вполне возможно, что так и есть. Я давно не бывал на молодежных спектаклях. Чаще попадаю в более традиционные: БДТ, Ленсовета… Если можно сказать, что чаще. Давно не был... Может, сходим?
Звучит заманчиво. Надо подумать. Собственно, подумала. Соглашаюсь!
— Отличное предложение. Куда пойдем? Может МузКомедии? Всегда эффектное зрелище!
Ой, опять я монологом…
— Хорошо. Я позвоню, когда возьму билеты…
Ну, что молчим? Как-то не по себе под его взглядом… Нужно срочно что-то сказать. Дело за малым: придумать, что именно… Мысли разлетелись, как голуби с площади. Так, на романтику потянуло. Не к добру!
— А когда пойдем? — дурацкий тривиальный вопрос, но на большее меня пока не хватает.
— Пойдем сейчас, — взял за руку.
Забегали – забегали… мурашки…
— ?!
— Ко мне, — Антон крепче сжал ее руку и заглянул в глаза.
Ух! Неожиданно…
Хотя, какой там неожиданно! Именно этого и стоило ожидать… Идиллия тонкого чувства рухнула со звоном бьющегося на свадьбе хрусталя. Как все банально.
Так, Кира. Будь взрослой девочкой и соглашайся. Такой мужчина такое не каждый божий день предлагает.
— Извини, я не могу.
Похоже, что у меня раздвоение личности. Мысли расходятся с делом уже не первый раз.
— … Я отвезу тебя домой, — голос Антона отдавал позвякиванием свинца, смешанного с недоумением.
Кажется, мы не ожидали такого поворота событий, да, Антон?! Все, как всегда. Я, наверное, какая-то особенно «не такая», раз не бегу сразу за ним… Каким бы сногсшибательным он не был.
— Спасибо. Я лучше на такси…
— Как знаешь. Я провожу, — он подал ей курточку, приоткрыл дверь кафе, поймал машину.
Сама галантность и обходительность. Приятно, но уж слишком фальшиво. Мог бы не напрягаться лишний раз. Я и сама со всем прекрасно справлюсь, и уж тем более поймаю машину…
Как все просто и быстро закончилось. Так же, как и началось.
«Рано или поздно это должно было случиться…! Рано или поздно это должно было случиться!!» — Кира повторяла эти слова как заведенная, они звоном отдавались в ее помутневшем сознании.
Такая простая фраза, но смысла в ней — хоть отбавляй. Можно говорить в любом месте в любое время, и всегда попадешь в точку. Вот и это рано или поздно должно было случиться.
Такси пролетало мимо подсвеченных домов и сонных улиц.
Я ушла. И он ушел.
«…Оба немо неподвижны,
В зале тает тишина,
Меж гардинами неслышный
Луч крадется от окна.
Оба немы. Взор смятенный
Гаснет, мучимый мольбой.
Поняла, пошла смиренно
И рояль открыла свой.
«Восемь мучеников» нежно
Заполняют грустный зал,
Танец пальцев безмятежный
Он в молчанье наблюдал.
Доиграла. И сомкнулась
Тишина, упав на пол.
От рояля отвернулась,
В зале – пусто. Он ушел…»
Если его нет, если он далеко — губка насыщена, не о чем думать, не о чем жалеть. Но, если он есть, если здесь — это значит снова отдаться мыслям, сомнениям — жизни. Закончилась поездка — закончилась романтика, закончилось мимолетная искра приятного знакомства. И снова переживать. Зачем он появился из ниоткуда, как птица-феникс из пепла.
Когда человеком владеет одна мысль — он находит ее во всем.
Антон – герой в фильме… Антон — сосед снизу… Антон — познакомилась в маршрутке… Антон – мальчик в летнем лагере…
С фантазией у нас в стране плохо. Другого мужского имени еще не придумали, а все известные — забыли.
Кира третий раз за день проехала свою станцию.
Что за напасть! То не слышен голос громкоговорителя, предсказывающий: «Девушка, Вам выходить, следующая станция такая-то», то входящие толпы заносят последнего выходящего пассажира (а именно меня) обратно, то банально — проспала… Издевательство…
Возвращаться на этот раз по ветке в обратную сторону ей не хотелось. Вышла на улицу.
Так, дорогая, пора выйти не только из метро, но и из твоего неоправданно депрессивного состояния. Это же элементарно, что он такой же, как и другие. Чем вообще он может отличаться?! Улыбкой, если только… Ну, еще руки нежные… «И голос в душу проникает, как вспоминание лучших дней. И сердце любит и страдает, почти стыдясь любви своей» …
Нет, конечно, не люблю я его. Но он такой… незабываемый что ли… Нет. Слишком много пафоса в одном слове. Он просто мне нравится. Просто так.
Визг тормозящей машины приковал ноги Киры к асфальту. Руки сами собой задрались вверх, а глаза зажмурились.
— Эй! Ты …! Смотри, куда идешь! — водитель был близок к состоянию аффекта.
— И-извините. Я… — голос Киры захрипел от напряжения.
— Уйди с дороги!
Кира в растерянности огляделась, обнаружив, что по глазам бьет красный на светофоре, а она, раскинув конечности в разные стороны, стоит посреди проспекта. Страх сдавил ребра, организм автоматически заработал только на силе инерции и ноги унесли девушку на тротуар.
…. Кажется, чувствую, что означает сердце в пятках. Думать — хорошо, но задумываться — опасно для жизни. Может, в метро было бы безопаснее? Пусть даже кататься туда-сюда…
Кира остановилась. Замерла. Глубоко вздохнула и вздрогнула. Телефон сотрясал сумку…
— Привет. Я купил билеты в театр. Пойдешь? — голос Антона звучал как-то очень просто, как родной, как будто только вчера они вели светские беседы за чашкой кофе-чая.
— Привет. Не ждала звонка.
— Ты не ответила. Билеты в БДТ.
— Не люблю этот театр.
— Спектакль сегодня в семь-тридцать. Я заеду.
— Я доберусь сама.
Сегодня, наверное, магнитные бури. Все сошли с ума: водители, мужики, я…