Лабиринты изумрудного города (Глава 15)
Пока Софья пыталась максимально облегчить свои условия жизни на зоне, Тарас и Матильда тоже не скучали. Их свадьба была тихой и уединённой, кроме них самих на торжестве присутствовала только Алиса.
Она громко радовалась и хлопала в ладоши, когда увидела красавицу невесту. Девочка была ещё слишком мала, чтобы задавать вопросы, почему это папа целует тётю Матильду? Алиса конечно же скучала по маме и рисовала её в своих детских рисунках.
На этих рисунках был изображён папа, который держал её на руках. Они с ним были центром мироздания и притяжением для других планет, больших и малых.
Маму трёхлетняя художница изображала по правую руку отца,, а Матильду по левую. Над их счастливой семьёй неизменно светило яркое солнышко, а за спиной стоял дом, на крыше которого была нарисована труба и из неё весело клубился дымок. Видимо в их нарисованном домике было печное отопление.
Мама конечно же была красавицей, в треугольном синем платье. Узнать её можно было по зелёным глазам и огромному банту в волосах. Бант Матильды был чуть скромнее, зато платье на ней было ярко красного цвета.
Алиса гордо демонстрировала рисунок тёте Матильде. Она ахала от восторга и качала головой, потом вздыхала и говорила, что её платье получилось просто отпад и ещё шутила про то, что красный цвет дураков любит.
Она вообще была смешная и весёлая, эта тётя Матильда. Папа всегда смеялся, когда она шутила. И имя у неё было красивое и смешное. Вот бы ещё мама наконец вернулась. Они бы с Матильдой непременно подружились, девочка была в этом просто уверена.
Правда она постепенно стала забывать мамино красивое лицо и поэтому часто и подолгу рассматривала её фотографии. Ребёнок терпеливо ждал возвращения мамы домой.
Девочка не устраивала истерик, не плакала и не требовала её немедленного появления. В её сознании чётко укрепилось, что мама обязательно вернётся, надо только ждать.
Тётя Матильда стала с каждым днём всё стремительнее поправляться. Она перестала носить красивые облегающие платья и всё больше наряжалась в просторные полотнища.
Всякий раз, рассматривая своё отражение, она горестно вздыхала и говорила, что проглотила земной шар. Алиса тогда смешливо прыскала в ладошку, её очень веселил тот факт, что можно проглотить шар.
Она хохотала и приговаривала, поглаживая живот Матильды:
- Зачем ты его съела, он же лопнет?
Папа обнимал и целовал проглотившую шар тётю Матильду и говорил, что она у них самая красивая. С этим Алиса была согласна, но не совсем. Ведь её мама тоже была красивая, хоть папа об этом умалчивал.
Наверное он просто её забыл, поэтому девочка старалась напомнить отцу о матери и терпеливо совала ему под нос её примятую фотокарточку. Но это прчему-то расстраивало тётю Матильду.
А потом она ненадолго пропала и девочка скучала и по ней тоже. Дня через три Алиса с папой всё таки съездили в больницу и забрали её оттуда. Она вышла, держа на руках орущий кулёк.
Видимо кульку не понравилось, что его долго обряжали во все эти рюшечки и бантики. Кулёк этот был представлен Алисе, как её младший братик Матвейка. Когда дома развернули этот кулёчек, Матвейка оказался маленьким человечком с ручками и ножками.
Теперь девочка старательно рисовала и Матвейку тоже. На её рисунках братика неизменно держала тётя Матильда, сама же Алиса по-прежнему восседала у папы на руках, никому не желая отдавать пальму первенства.
В общем, жизнь этой дружной семьи была очень насыщенной. Каждый день приносил что-то новое и только мама девочки всё не возвращалась домой. Может она заблудилась?
Софья конечно же тоже скучала по своей малышке, хоть и старалась реже думать о прошлой жизни. В той жизни остались её любовь к Ивану. А ещё в прошлой жизни остались Тарас и Леонид, которых ей так виртуозно удавалось водить за нос и морочить им обоим голову.
Софья и сама не смогла бы толком объяснить, зачем она это делала. Так случилось, что её воспитывал отчим, правда она об этом долгое время не подозревала и никак не могла понять, почему отец её не любит.
Она тянулась к нему всей душой и пыталась заслужить его внимание, но тщетно, он смотрел на неё, как на пустое место, как бы сквозь. Он конечно её не бил и не ругал.
Разве можно бить и ругать предмет мебели? Она всё поняла гораздо позже, когда выросла и подслушала, как отец кому то рассказывал, что не выносит блеска её зелёных глаз:
- Вытаращит свои зенки буркалы и смотрит, точь в точь, как тот гад, что мою Надежду спортил. А я дурак их грех прикрыл и узнал о том опосля.
- Не пойму я тебя, Генка, чего же ты её в детдом не сдал?
- Я хотел, да только Надька моя не позволила.
Это открытие так потрясло Софью, что она долго плакала, прячась по углам. Ей так и не удалось заслужить любовь отца, который на деле и отцом то ей не был.
Она рано узнала о том, что Бог наделил её необычной внешностью. Мужики падали ниц при первом же знакомстве и только Иван остался равнодушным к её чарам.
Наверное поэтому Софья так старалась заслужить его любовь, как в своё время ей хотелось получить от отца хотя бы минимального проявления чувств, а не монотонного равнодушия и взгляда сквозь неё.
Вот почему ей одновременно с любовью к Ивану нравилось , чтобы ею восхищались остальные поклонники. Их чувства заставляли её ощущать себя женщиной.
Она благосклонно принимала от них проявления их обожания, признания и подарки. Теперь в её сети угодил начальник колонии. Это само по себе очень ей льстило, хотя внешне майор был слишком мужиковат, не её типаж.
Кроме того, теперешние её игры чувствами майора Коновалова были для Софьи способом и средством для того, чтобы выжить, вернуться и отомстить всем виновным в её заключении. Она ещё не решила точно, кто именно это будет и как всё произойдёт.
Предыдущая глава
